Вкус запретного плода
– Мы увидимся сегодня?
– Да. Заходи. Пожалуйста, заходи.
Он даже не повернул головы. Это был очень плохой знак.
Инна, не закрывая своей двери, подслушала, как он отпирает свою. Как входит и закрывается от нее на все замки.
Не наделал бы с собой чего от тоски и отчаяния! Эта мысль так испугала ее, что она тут же его простила за предательское бегство и принялась хлопотать с ужином. Они ведь так и не успели сесть за стол, когда он неожиданно сообщил ей о принятом решении вернуться к себе домой.
Инна достала с полок сразу четыре пластиковых контейнера. Один большой – для запеченной курицы. Два под салаты. А один контейнер под соус, в который она тайком от Володи добавляла смесь специй, купленных через Интернет. Специям этим приписывались чудодейственные свойства. Они должны были разбудить чувственность, окрасить их любовь яркими красками, заставить пару быть неутомимыми в постели.
Она боялась спросить у Володи – как ему, у нее эта смесь специй ничего, кроме изжоги, не вызывала. И на интим ее не тянуло после них, а скорее в сон клонило.
Может, с ней что-то не так?
Она постучалась к нему менее чем через час. Он открыл ей дверь. На плече полотенце. Лицо наполовину выбрито. Волосы мокрые после душа. Чистые брюки с наглаженными стрелками. Она еле удержалась от вопроса. Но то, что Володя куда-то собрался, не вызывало сомнений. Куда?!
– А я с ужином, милый. – Она протянула ему все четыре контейнера. – Не поможешь?
Конечно, он помог. Взял все из ее рук. Отнес в кухню. Тут же вернулся в ванную. Дверь запер.
Инна покусала губы. Закатить истерику хотелось все острее. Вместо этого она принялась накрывать на стол. И когда Володя вышел из ванной – свежевыбритый, благоухающий, аккуратно причесанный, одетый как для свидания: в отутюженные брюки и светлую рубашку, – у нее уже было все готово.
– Вот. – Инна указала руками на накрытый стол. – Поужинаем?
– Не стоило, Инна, – промямлил Вова.
Но за стол сел. И вилку с ножом в руки взял. И кушать принялся. С аппетитом, как всегда. Ему вообще нравилось, как она готовит. Он всегда съедал все до крошки. Единственное, что ее насторожило, так это то, что Володя отказался от соуса. Может, заподозрил что? Или у него, как и у нее, от соуса, сдобренного чудодейственными специями, случалась изжога?
– Все было очень вкусно. Спасибо, Инна. – Володя вытер салфеткой рот. Аккуратно сложил приборы в пустой тарелке. – Извини, мне пора.
– А я могу спросить? – Он кивнул, и она спросила: – Куда ты собрался?
– Мне надо съездить к родственникам. После похорон Насти я их еще не видел.
Она не отпускала его своим вопросительным взглядом, она запрещала ему молча. Она не хотела, чтобы он уезжал куда-то, бросал ее. Именно теперь! Именно теперь, когда им ничего не мешало быть вместе.
– А почему ты меня не зовешь с собой, Володя? – мягко укорила его Инна Гавриловна.
– Мне надо… – Он опустил голову и принялся поглаживать свои колени ладонями. – Мне надо побыть одному какое-то время. Извини.
– Почему? Я надоела тебе?
Она едва не задохнулась от ужаса в ожидании его ответа. Вот сейчас мужчина ее мечты скажет «да», и жизнь ее закончится.
Но Володя сказал «нет». И она едва не расплакалась от облегчения.
– Дело в другом, Инна.
Он встал и заходил по кухне, чтобы не встречаться с ней взглядом, как она поняла.
– Мне надо поговорить с моими родственниками. Как они все это видят? Они неплохо знали мою жену. Может, что-то знали о ней такого, чего не знал я?
Вот тут она едва не фыркнула. Не знать о похождениях его покойной жены мог только слепой или ленивый. Настя была той еще шалавой!
– Ее гибель – это все как-то странно. Как-то все так случилось своевременно. Следователь, он прав в чем-то. Понимаешь, он прав, когда говорит, что у меня был мотив. Кто еще мог выиграть от ее смерти? Она же грозилась оставить меня без единого метра. А теперь квартира вся моя. Это как-то неправильно.
Инна молчала, хотя мысленно вела с ним отчаянный спор. И по поводу его жены, и по поводу мотива для убийства, и по поводу метров. Если честно, она уже потихоньку начала подыскивать квартирантов для своей однушки. Планировала перебраться в Володину квартиру, а свою сдавать. Это тоже мотив?
Она молчала.
– Ведь если разобраться, то и у тебя мог быть мотив, – произнес Володя в какой-то момент и остановился у нее за спиной. – Ты тоже выигрывала от ее смерти, Инна.
– Каким образом? – Она не повернулась, чтобы он не увидел, как она побледнела.
– Ты могла толкнуть ее под колеса и избавиться тем самым от соперницы, – неохотно проговорил он. И поспешил добавить: – Прости меня. Но мне что только в голову не лезет!
– А разве не установлено, что она сама попала под колеса? Разве не установлено, что ее гибель – это результат несчастного случая? Не знаю, как тебе, но мне следователь при последней нашей встрече сказал именно такие слова. – Инна положила ладонь на стол и принялась поглаживать гладкую красивую поверхность. – К тому же, милый, у меня не было и нет никаких гарантий, что ты останешься со мной. Не стало Насти, может появиться Алла, Стелла, Валя и так до бесконечности. Что же, по-твоему, мне всех под колеса бросать!
– Прости! – воскликнул он и прижался щекой к ее макушке. – Прости! Мне просто все нервы измотали в этом околотке. Вопросы, вопросы, вопросы… Я уже, если честно, не помню, что говорил им с самого начала. Им нужен, понимаешь, им нужен козел отпущения. И они решили, что им могу быть я. И плевать, что я этого не делал. Им надо закрыть дело. Ну хоть бы какой-нибудь свидетель был! Ну хоть бы кто-нибудь что-то видел!..
Вот именно из-за этих слов, сказанных Володей вчера перед самым его отъездом к родственникам, она и не спала всю ночь. Именно по этой причине она сейчас топталась на пороге соседнего подъезда, решив во что бы то ни стало переговорить с той женщиной, которая, со слов других жительниц их дома, знала о жильцах их улицы все. Или почти все!
– Бывали у нее, конечно, промахи. И на орехи ей попадало. Но вообще-то Наталья словно ястреб. Видит и слышит все.
Так вчера охарактеризовала Наталью Ивановну женщина из подъезда Инны, жившая на втором этаже. И посоветовала с ней обязательно переговорить.
– Ей наш участковый рот-то закрыл, когда все тут понаехали, – вещала женщина со второго этажа, медленно бредя рядом с Инной из булочной.
Они поздно отправились за хлебом – когда уже и Володя уехал к родственникам, и хлеб когда уже не рекомендован был к употреблению. Около десяти вечера было.
– Я была там, слышала, как он ее отчитывал. И даже упрекнул в каком-то промахе.
– А что за промах?
– Да как-то она не на того человека указала, и обман получился. Не того человека обвинить хотели. Он потом жаловался. Ой! – Она махнула рукой и сморщила лицо. – Честно? Не знаю той истории. Наталья не распространялась. Что-то нехорошее там вышло. И участковый ее предостерег от лишней болтовни. Говорит, ляпнешь, мол, и забудешь, а людям потом морока.
– И он велел ей молчать?
– Как будто так.
– И она промолчала, хотя что-то видела?
– Вот того, милая, не знаю. – Они вошли в подъезд, встали у лифта. – Сочинять не люблю для красного словца. Но надо с ней переговорить. Очень вам надо. Володя весь извелся. Вы нервничаете. Кстати, как у вас с ним? Все хорошо?
И ее оценивающий взгляд прошелся по пышному телу Инны. В подошедший лифт она вошла с многозначительным вздохом, могущим означать только одно: что может быть у такой толстухи хорошего с мужчиной, за которым теперь женщины в очередь выстроятся.
И пусть! Инна смотрела с ненавистью в спину женщине, выходившей из лифта на втором этаже. И пусть в ней нет красоты и свежести, зато верности и надежности хоть отбавляй. И она сделает все, чтобы спасти Володю от подозрений.
И именно по этой причине она отправилась в гости к Наталье Ивановне, купив бутылку красного сухого вина и круг отличного дорогого сыра. Почему-то ей казалось, что дама, до сих пор украшающая свои шляпки цветами, а запястья браслетами, должна непременно любить красное сухое вино и сыр.
Наталья Ивановна встретила ее, будто ждала. Открыла дверь на первом звонке. Смерила долгим взглядом и кивком пригласила войти.
Инна стащила с себя длинную стеганую куртку, сняла полусапожки. И пожалела, что не надела любимое платье оливкового цвета, отдав предпочтение бархатному домашнему костюму. Потому что Наталья Ивановна была одета так, словно собиралась на партийный съезд. Строгий костюм с юбкой, тонкие чулки, ажурная блузка с брошью. На ногах кожаные туфли на низком каблуке.
– Я, наверное, помешала вам, – забормотала Инна, входя следом за хозяйкой в уютную чистенькую кухню. – Вы куда-то собрались? Извините.
– Да полно вам, голубушка, – махнула рукой Наталья Ивановна, с прищуром вчитываясь в винную этикетку. – Замечательное вино. Мое любимое. Но мне нельзя. Сахар.
– А сыр? Сыр можно?
– Сыр можно. Сейчас чай заварю.
Бутылку хозяйка открыла для гостьи и даже себе налила для приличия, хотя и не пригубила, а сыр принялась нарезать специальной струной – тонко и красиво.
– Я никуда не собралась, дорогая Инна Гавриловна, – призналась она после ритуального знакомства. – Просто привыкла дома так ходить. Муж был партийным деятелем. У нас всегда в доме были люди. Не могла же я их встречать в халате или в тренировочных штанах. Мужа давно нет. Помер. Дом продала. Добро тоже. Купила эту вот квартиру. Без привычных вещей, без шика. Но… Но привычка выглядеть всегда так, как будто в свет собралась, осталась. Ну… К столу?
Инна робела перед этой женщиной, хотя по виду та была ненамного ее старше. Послушно пила вино, ее чай – вкусный и крепкий. Перепробовала дюжину сортов ее варенья – каждого по ложечке.
– Держу для гостей. Мне нельзя. Сахар, – вздыхала Наталья Ивановна и смотрела на гостью с завистью.
Потом они вместе ели сыр, который она принесла. С диетическими хлебцами. Снова пили чай. Начать разговор Инна все не осмеливалась. Ждала выхода хозяйки. И он случился.
– Я так понимаю, вас чрезвычайно занимает вопрос, от чьей руки погибла жена вашего любовника? – спросила она прямо в лоб и с удовольствием заулыбалась, заметив смущение гостьи. – Ну-ну, все мы люди-человеки. У всех свои слабости. И быть любимой и желанной хочется всем. Разве нет?
– Да, конечно, – произнесла Инна тихо. – И да, да, мне интересно, как погибла эта женщина. Володю затаскали в полицию. Мне сказали, что это будто бы несчастный случай. Что Анастасия сама была виновата. Не проявила осторожность. Водитель выезжал будто по всем правилам.
– Да, только парковаться здесь – это разве по правилам? Такую шаланду загоняет во двор! Ни пройти, ни проехать! – возмущенно перебила ее Наталья Ивановна.
– А Володю все равно на допросы без конца вызывают, – закончила свою мысль Инна Гавриловна.
Наталья Ивановна умолкла. И надолго. Сидела, теребя пуговку на пиджачке, смотрела в сырную тарелочку и молчала. То ли обиделась, что гостья не дала ей высказаться, то ли собиралась с мыслями. Инна Гавриловна окончательно расстроилась. И даже каким-то своим задним умом пожалела о том, что потратилась на вино и дорогой сыр.
Визит не имел смысла.
– Наверное, мне пора. – Она привстала со стула, жалко улыбнулась. – Извините, что побеспокоила.
– Вы не доставили мне беспокойства своим визитом, – отозвалась хозяйка чопорно. – Но… Но вот что касается вашей проблемы. Тут вот могут возникнуть беспокойства. Даже проблемы! И еще какие!
– Простите, не поняла.
Инна застыла в нелепой позе, нависнув над столом в полупоклоне. И ей тут же прострелило поясницу.
Не надо было приходить, мелькало в мозгу. И Володе не помогла, и потратилась, теперь вот еще и радикулит подхватила.
– Да нет, это я так, – мотнула головой Наталья Ивановна. – Мысли, что называется, вслух. Просто…
– Да-да?
Инна с трудом выпрямилась, сделала осторожный шажок от стола. Да, дела плохи. В бедро боль отдает. Без уколов не обойтись. Это три-четыре дня неподвижности. А как же Володя? Как он воспримет ее немочь? С его молодой женой таких проблем не возникало. Она гарцевала, а не ходила.
– Я помогу вам и вашему любовнику. Хоть и зарекалась, но помогу, – вдруг обронила хозяйка. – Хотя, замечу, и не обязана.
– Правда?! Правда поможете?!
Забыв о боли, жующей поясницу и бедро, Инна Гавриловна резко подалась к хозяйке. Схватила ее за руки, затрясла, как на партсобрании.
– Спасибо! Спасибо вам! Господи, я вам так благодарна! А Володя… Он-то как будет благодарен!
– Посмотрим. Оценим всю глубину его благодарности. Скажем…
Она обернулась на противоположную стену, где у нее висел настенный календарь. Поерзала взглядом по цифровым столбцам.
– Скажем, в следующую субботу приходите ко мне в гости. Скажем, у меня юбилей. И вот тогда-то ваш Владимир и сможет меня отблагодарить. – Наталья Ивановна алчно ощерилась. – Я страсть как люблю подарки. Покойный муж приучил.
– Хорошо. Хорошо. Непременно.
Чуть прихрамывая, Инна Гавриловна двинулась в прихожую, потому что туда направилась хозяйка, явно ее выпроваживая.
– А вы точно нам поможете? – уточнила она еще раз, обуваясь у порога.
– Конечно! – фыркнула хозяйка и небрежным движением поправила выбившийся из прически завиток. – Я же все видела.
– Что вы видели?
Инна резко выпрямилась. В спине что-то хрустнуло, щелкнуло, и боль волшебным образом отступила.
– Что вы видели? – повторила она, облокачиваясь спиной о дверь.
– Я видела, кто толкнул эту шалаву под колеса.
Глава 21
– Что вы сказали?!
Ирина, стоя с телефонной трубкой домашнего телефона, схватилась за сердце и пошатнулась.
– Что?
Игорь приостановил свое бегство. Он уже стоял с портфелем у двери, намереваясь выйти раньше Ирины минут на пять. Чтобы не ехать с ней в одном лифте, чтобы не прятать глаза от ее изучающего взгляда, чтобы не дышать ее запахом. Он от него в последнее время задыхался. Именно поэтому, едва успев выпить кофе, он схватил свой портфель и помчался в прихожую.
И тут звонок на домашний телефон.
– Что вы сказали? – повторила Ирина, зажмурилась. – Значит, я могу надеяться, что моя мама… Жива?!
– Господи, что ты несешь! – воскликнул он и выхватил телефонную трубку у нее из рук. Прижал к уху. – Да? Алло! Слушаю! Кто это?
На проводе был тот самый капитан, с которым у него в последнее время без конца случались встречи. Очень высокий, невероятно харизматичный и ужасно наглый. Что он с такими данными делал в полиции, оставалось для Гоши загадкой. Парню бы в кино сниматься. На театральных подмостках кривляться или богатеньких дамочек охмурять. А он в человеческих пороках копается. Ищет там, все ищет чего-то.
– Мне нужна ваша жена, Игорь Васильевич. Мы не договорили, – с неохотой произнес капитан Игнатов в трубку.
– Да вы уж поговорили! Ей вон плохо! Что такого вы ей сообщили, хотелось бы знать?!
– Нам нужно ее согласие на эксгумацию тела ее матери.
– Господи! Зачем?! – Ему тоже пришлось схватиться за сердце, так оно разволновалось.
– Затем, что у нас есть сомнения.
– Какого рода?
– Мы сомневаемся, что это именно ваша теща, Игорь Васильевич.
– А чья же это теща, господи ты боже мой! – замотал он головой, шлепая себя по бедру. – У нас сороковой день на носу, поминки, а вы собрались тело из земли извлекать! Вы в своем уме, капитан?! Я против! Категорически против! Да это не по-божески, если хотите!
– Не хочу, Игорь Васильевич. И ваше согласие и не требуется.
Кажется, отвечая, капитан коротко рассмеялся. Или ему показалось?
– Нам требуется согласие ее дочери. И только, – добавил Игнатов.
– И что дочь? Согласна? Жаль, вы не видите, в каком она сейчас состоянии.
Игорь покосился на Ирину. Она стояла спиной к нему. Пальцы прижаты к вискам. Плечи напряжены. Она размышляла. Она всегда виски теребила, когда напряженно думала.
– Передайте ей трубку, пожалуйста, – потребовал капитан совсем нелюбезно. – Это срочно.
Игорю пришлось подчиниться. Он чуть стукнул Ирину трубкой по лопаткам. И когда она обернулась, передал трубку ей.
– Тебя. Срочно. Капитан.
Ирина кивнула и начала о чем-то говорить с Игнатовым. Тихо, тихо говорила, гадина, он вообще ничего не понимал. Но решил не уходить пока. Ирка непременно новостью поделится. И о принятом решении сообщит. Так же всегда бывало раньше!
Но сегодня Ирина промолчала. Закончила разговор, взяла в руки сумочку и вышла из квартиры следом за ним, не проронив ни слова. И в лифте молчала. На стоянке, когда им предстояло разойтись по своим машинам, он не выдержал, спросил:
– Что он говорил такое, Ириш? Я что-то не понял до конца.
– У них есть сомнения, что мы похоронили маму, – еле разлепила она губы.
– А кого же еще-то! Кого, дорогая? Это же бред! – Он не заметил, как трижды переложил свой портфель из руки в руку.
А она заметила.
– Ты нервничаешь? – удивленно вскинула она ухоженные бровки.
К слову, где она их делает? В его салоне не появляется. Где, интересно? Кому несет его деньги? Конкурентам? Дура!
И тут же он поймал себя на мысли, что уже считает салон своим. Не тещиным, не Иркиным, а своим.
Почему?
Потому что ему нравилось этим заниматься. У него получалось! Не так, как на фирме, где все вдруг начало трещать по швам. Не те объемы, не та сфера. Не его тема, как сказала вчера в приватной беседе услужливая Ниночка, задержавшись в его кабинете чуть дольше положенного времени.
Не его тема, да.
– Я нервничаю. Конечно, нервничаю. Снова пройти через всю эту ужасную процедуру! Тебе не понять. Ты там не была. А нам с Верой досталось. То еще зрелище. – И он, совсем не притворяясь, дернулся от отвращения. – Тебя оградили от всего. Понимали, что ты можешь этого просто не вынести. А нам досталось. Процедура опознания таких истерзанных останков – это, скажу я тебе…
– Сейчас никого опознавать не придется, Гоша. Будет сделан анализ ДНК. – Ира вдруг улыбнулась. – Это надежда, понимаешь?
– Какая надежда?
– Надежда на то, что мама может быть жива. – Ее улыбка сделалась еще шире.
– Да? И где же она тогда? – наморщил он лицо, передразнивая ее. – Прячется? От кого? Зачем?
– Не знаю. – Ирина пошарила в сумке, достала ключи от машины, завела ее с автозапуска. – Но это надежда. И я не упущу возможность. Я дам согласие.
– Твое право. Возразить не смею. Но все сама. Я ничего не сделаю больше. – Он шагнул к своей машине. Но тут же приостановился, глянул на нее. – Да, а с чего вдруг такая необходимость возникла? Они что, все это затеяли из-за заверений какой-то дуры из салона? Из-за того, что она болтала что-то про кражу чемодана твоей матери?
– Какую кражу? – Лицо Ирины вытянулось.
Ясно, она вообще ничего не знала. А он выболтал секрет, получается.
– Проехали… – буркнул Игорь и отвернулся.
Он надеялся, что Ирина уедет. Она уже опаздывала на его фирму, где взялась руководить вместо него. Она не уехала. Подошла к нему. Заглянула в лицо.
– Какая кража чемодана, Гоша? Я что-то пропустила?
– Ой, такая ерунда, Ириш. Даже повторять не хочется. Мне пора, дорогая. – Он наклонился, поцеловал ее в щеку. – Пока. До вечера.
Уже отъезжая со стоянки, он спохватился, что Ирка так и не ответила, с чего вдруг решили эксгумировать тело его тещи. На каком месте возникли сомнения? Неужели правда из-за чемодана? Куда теперь все это их заведет? В какие дебри?
Ирина все же позвонила ему. Позвонила ближе к полудню и рассказала кое-что.
Оказывается, у погибшего были многочисленные любовные связи. С одной из девушек он достаточно долго поддерживал отношения. Девушка была откуда-то издалека. Приезжала к нему нечасто. Когда приезжала, они снимали квартиру. В полиции предполагают, что как раз на одной из таких квартир ее и убили вместе с ее любовником.
– Откуда такая уверенность? – Игорь смотрел в угол своего маленького кабинета, не видя этого самого угла.
– Оттуда, что она внезапно пропала. Ее мама приехала ее разыскивать. Точно не знаю, как она вышла на полицию. Но будто по фотографиям в погибшей опознала свою дочь. Не мою маму, Гоша, а свою дочь!
– Ириша, я понимаю, что тебе хочется верить, но… – Он мотнул головой, отгоняя воспоминания процедуры опознания. – Но как она могла по фотографии что-то понять?! Мы с Верой…
– Да при чем тут вы с Верой? – заорала вдруг Ирина со злостью. – Она по родинке узнала своего ребенка. По какой-то родинке, которой у мамы, к примеру, никогда не было. А ты ее опознал!
– Извини. Но родинок твоей матери я не знал. Не успел сосчитать, – съязвил он.
– Ладно, не злись, – отозвалась она вполне миролюбиво после паузы. – Просто я почувствовала, что впервые за это время вдруг начала снова дышать.
– И этому способствовало?..
– То, что, возможно, это не мама.
– Ага… Тогда где она, Ир? Почему до сих пор не объявилась?
– Этот вопрос мне тоже как бы не дает покоя. Но это потом, потом, Гоша. Сейчас важнее другое. Что это может быть не она!
Следующие несколько дней они прожили кошмарно. Ирина постоянно куда-то ездила, с кем-то говорила, присутствовала на допросах. Ничего не рассказывала. Честно? Ему не очень-то хотелось обо всем этом знать. Днем он целиком и полностью посвящал себя работе в салоне. Вечерами возился с Натой.
О бабушке они не говорили. И даже не вспоминали ее. Так посоветовал детский психолог. Игорь не был против. Упоминание о теще вызывало в нем стойкое раздражение. Эта гадина даже издохнуть не могла как следует. Даже из могилы палец показывала.
– Все! – выдохнула с радостью Ирина, вернувшись как-то домой непозволительно поздно и даже чуть навеселе.
– Что все? – спросил Игорь и приложил палец к губам. – Тише, Ната уже спит. Кстати, где ты была?
– Ой, где я только не была! И в полиции была, и на маминой квартире была, и у ее соседей была.
– Ириша. А позвонить?
– Извини, не до того было. Да, а ты почему не позвонил?
Она сбросила уличную обувь, сняла черное кашемировое пальто. Кажется, пальто ее матери. Ирке такое точно не покупали. Он воздержался от расспросов.
– Если волновался, мог бы и позвонить. – Она прошла в кухню, забралась с ногами на бархатный диванчик у балкона, счастливо рассмеялась. – Господи! У меня сегодня был потрясающий вечер, муж! Я…
– Только не говори, что влюбилась, – фыркнул он, присаживаясь рядом, протянул руку, потрепал ее за коленку. – Ну! Говори уже.
Ириша схватила его руку, поцеловала в раскрытую ладонь. Так она часто делала раньше. До того, как их семью накрыло бедой. До того, как между ними пробежала черная кошка размером с буйвола. Ее поза была расслабленной, глаза сияли, узкое синее платье ей очень шло. Он даже почувствовал что-то похожее на желание. Его рука скользнула выше по ее ноге.
– Ну, во‑первых, совершенно точно установлено, что похоронили мы с тобой не маму. Вы с Верой ошиблись. Но тут без упреков. Не ошибиться было сложно.
– Так. И? – Игорь убрал руку с ее колена, натянуто улыбнулся. – Уже легче.
– И сегодня я совершенно точно узнала, что мама пару недель назад… – Ирина запрокинула голову и рассмеялась, как девчонка. – Мама пару недель назад вернулась из путешествия со своим любовником.
– С кем с кем? С любовником?
Ну, это уже ни в какие ворота не лезло! Старая лошадь завела себе любовника? Он ее в одиночку-то терпел с трудом, а теперь еще и любовник!
– И кто же наш счастливчик?
– Ее сосед, представляешь? Господи, как все просто! Как все, оказывается, просто!
– Что именно?
Его рукам не было места. Он давно убрал их с ее ног и зажал своими коленями ладони. Взгляд остановился. Настенные часы монотонно размахивали маятником, отмеряя время, которое у него же и крали.
– Что просто, Ира?
– Мама сильно обиделась на нас, когда мы отселили ее на отдыхе. Вернулась домой. А в квартире напротив сосед. Квартира долго пустовала, помнишь?
– Почему я должен помнить? – откликнулся он рассеянно.
– Неважно. Он попросил ее помочь ему с коробками. Она помогла. Они познакомились, выпили, подружились.
– После которого стакана? – поинтересовался он ядовито.
– Неважно, – отмахнулась она беспечно. – Так вот, потом у них все закрутилось. И мама, так и не распаковав чемодана, подхватила его и отправилась с Егором в романтическое путешествие.
– Егор – это?..
– Это сосед. Гоша, не тупи!
Ирина сползла с бархатного диванчика и принялась шагать по кухне. Тесное синее платье ей удивительно шло. У нее все же великолепная фигура, подумал Игорь странно отстраненно. Как о чужом человеке подумал. И тут же представил себе ее на фирме, с которой сбежал. Как Ирка вышагивает на шпильках по длинным узким коридорам офиса. Как проводит совещание, сидя в его кресле.