С первого взгляда
А Снегирев и в самом деле сделался вдруг важным и высокопоставленным. И перемене той оба друга, когда тот явился к ним в кабинет для допроса, поразились. Переглянулись, едва заметно качнули головами: вот, мол, что делается-то в миру. Леонид тут же, подмигнув Борису, предложил Снегиреву кофе.
Тот недоверчиво покосился на банку с дешевым растворимым порошком, поморщился, вежливо отказался. Но на банку, торчащую на тумбочке мухомором, пару раз потом оглянулся с опаской. Будто ему яда предложили из той банки испробовать.
– Вижу, у вас жизнь налаживается? – неприятно улыбнулся ему Борис, кивая на дорогие часы.
– Так она у меня и не спотыкалась особо, – с холодком ответил Иван и быстро спрятал часы под манжетом белой сорочки.
– Что же, прямо всегда могли позволить себе носить такие дорогие часы? – недоверчиво поцокал языком Борис.
Дались ему эти часы! Но больно уж оскорбительным показался ему взгляд Снегирева в сторону их банки с растворимым кофе. Ленька вон каждые полчаса его дует, да какими дозами, и ничего. А этот рожу корчит, будто кофейными плантациями владеет в семи поколениях и цену сему напитку знает еще по всходам.
– Что? Часы? – вытаращил светлые глаза Снегирев, аккуратно поправил белокурую челку, полез в карман пиджака за очками, нацепил на нос, уставился строго на Бориса. – Вы в какой связи моими часами интересуетесь, Борис Сергеевич? Я их не украл, если вы на это намекаете. Мне их подарил мой наставник.
– Он же вас и на пост генерального порекомендовал? – проявил вдруг осведомленность Леонид, молчаливо сидевший до этого на своем рабочем месте.
– Что? – Спина Снегирева дернулась, как от удара плетью, сгорбилась. Но ненадолго, правда, распрямилась через мгновение. – Да, да, он же меня и рекомендовал. Я долго ждал назначения и вот… Теперь такая ответственность на мне, вы не представляете!
– Представляем, представляем, – закивал Борис.
– Потому и попросил вот Леонида Ивановича перенести нашу с вами встречу на послерабочее время. Спасибо, что поняли. Огромное спасибо. – Лоск с чего-то потускнел, а в голосе вдруг появились заискивающие нотки. – Понимаете, совсем недавно в этой должности. Кому же охота…
Он вдруг запнулся, а Борис за него закончил:
– Кому же охота быть в центре скандала после назначения, которого так долго ждали. Так?
– Ну да, ну да, – замотал головой Снегирев, жалко улыбаясь. – Скандал в таком деле никому не нужен. Да и вообще…
– Что вообще?
– Скандал ни в какое время не нужен, как мне кажется.
– Именно по этой причине вы не пригласили в дом Валентину в вечер торжества?
– Простите… – моментально осип Снегирев и втянул голову в плечи. – Я не понял… Какую Валентину?
– Да полноте, Снегирев! – фыркнул Борис, внимательно за ним наблюдая. – В вечер, когда вы праздновали пятнадцатую годовщину вашего знакомства с вашей супругой, к Сергею приезжала его бывшая невеста. Сначала она наткнулась возле ворот на Логинова…
– У него и спросите! – вдруг взвизгнул неприятным фальцетом Снегирев. – Что я-то?! При чем я?!
– Спросим и у Логинова. Вот как выздоровеет, так и спросим.
– Выздоровеет?! – привстал со своего места Снегирев, согнувшись, с оттопыренным задом, оглянулся на Леню, потом перевел взгляд снова на Бориса, нервно хихикнул. – Он что же, заболел, мерзавец?!
– Заболел, занемог сердцем, – вставил елейным тоном Леня.
– Ага… – выдал со значением Снегирев и вдруг замолчал надолго, погрузившись в глубочайшее раздумье.
Борис с Леонидом ему не мешали, молча рассматривали. Потом первый все же не выдержал, спросил:
– Так что у вас за разговор состоялся с Валентиной? Вы же говорили с ней, мы точно знаем. У нас в деле имеются показания гражданки Воробьевой Светланы.
– А это еще кто? – бесцветным слабым голосом поинтересовался Снегирев, не поднимая взгляда от носков своих дорогущих ботинок.
– Была там дама одна, тоже жаждала встречи со своим возлюбленным, да так и не дождалась, уехала. А перед тем как уехать, много чего увидела и нам поспешила сообщить.
– Понятно… – Снегирев снова задумался, но на этот раз процесс не занял у него много времени, встрепенулся он уже через минуту. – Да, кажется, была там какая-то девушка. Спрашивала Сергея. Но он к тому времени уже уехал. О чем я ей и сказал.
– И все?
– И все, – пожал тот расправившимися вмиг плечами.
– А куда вы ей указали, когда прощались? – напомнил Борис, мало надеясь на устраивающий его ответ.
– Куда указал? – Снегирев сделал вид, что вспоминает.
Хотя ясно же было, что забыть он не мог. Он, гад, все помнил про тот вечер, про ту роковую ночь, из-за которой он едва не оказался в самом эпицентре скандала. И много чего знал и видел, но по той же самой причине – боязни скандала – умолчал.
Ответа, который бы устраивал Бориса, не прозвучало. Вернее, он прозвучал, но именно такой, который устраивал самого Снегирева.
– Я указал ей туда, куда не следовало ехать, – ответил он, и его подбородок снова начал надменно топорщиться кверху. – Там не было дороги, а она как раз спрашивала об этом. Даже намеревалась поехать туда. Я сказал, что там дороги нет, что там легко не только застрять, но и заблудиться. Лес все же таки…
После его ухода Борис ни минуты не стал оставаться на работе.
– Надоело все! – рычал он, собираясь. – Брошу все! Брошу все к чертовой матери! Глупая затея… Брошу я копаться в этом говне и…
– И уйду в монастырь, – подпевал Леонид, поочередно выхватывая из беснующихся рук друга то дырокол, то авторучку – запулит куда-нибудь со злости, ищи завтра с утра.
– Он же врет, Леня! Я кишками всеми чую, что врет!
– А доказать не можешь, я понял, – кивал тот, соглашаясь, запер кабинет, повел друга за локоток, как больного, к лестнице. – Хочешь мое мнение?
– Ну!
– Тебе хочется думать, что он врет. А ведь он единственный, кто не стал лжесвидетельствовать в пользу Марина. То есть не соврал тебе. Он и его жена.
– Вот именно! – вдруг резко остановился Борис на верхней ступеньке.
– Что вот именно?
Леня уже спустился ниже и тянул теперь его за брючину, вздувшуюся пузырем на коленке.
– Сволочь он, этот Снегирев, – вздохнул вдруг Борис и тоже медленно пошел вниз. – Друзьям всем сказал, Марину опять же тоже, что поддержит его, что скажет все, что нужно сказать, а сам…
– А сам сказал тебе правду! Чем ты недоволен?! Вообще, что ли, сбрендил?! – неподдельно возмутился Леонид, останавливаясь возле дежурной части. – Он и его жена сказали тебе правду, что спали как убитые, что ничего не слышали. Все так и было, что тебя коробит?
– То, что он соврал своим друзьям, – отозвался Борис невесело. – Это подло, между прочим. Пообещал, а сам соврал.
– Он честный законопослушный гражданин, и упрекать тебе его в этом – гадко. – Леонид расписался в журнале, подождал, пока друг сделает то же самое, потащил его к выходу. – А то, что друзьям своим сказал неправду… Знаешь, некоторым ведь свойственно думать, что спасение утопающих – дело рук самих утопающих. Собственное благополучие много главнее, чем друзья, не успевшие найти себя в жизни. Супруги Снегиревы, видимо, из их числа.
– Ты тоже, что ли, так думаешь? – Борис глянул на друга как на чужого незнакомого человека. – Только попробуй, прокляну!..
Глава 19
Ехать по адресу, который ей скороговоркой выпалил Марин перед тем, как его увел конвоир, Владе жутко не хотелось. Нет, она не против была ждать его годами, ездить к нему на свидания, если вдруг его посадят – тьфу-тьфу-тьфу, слать ему письма, деньги, посылки. Доказывать годами свою любовь и верность. Она не против, совсем не против помогать ему. Но как-то не так. Как-то иначе.
Еще была свежа в памяти их встреча с этой жуткой женщиной, посмевшей посягнуть на семейное счастье Саши.
Сцена была препротивной. Много раз потом ее вспоминая и проигрывая с собой в главной роли, Влада передергивалась. Себя было очень трудно, почти невозможно представить как на месте Сашеньки, так и на месте этой жуткой яркой красотки.
Она бы не смогла ни так, ни эдак.
Да, она верно любила и терпеливо ждала, когда Антон наконец останется одиноким, потом ждала, когда он обратит свой взор в ее сторону, потом вдруг что-то нашло на нее мерзкое, и она совершила то, что совершила – соврала ему ради единственной мечты стать его женой.
Но чтобы делить его с кем-то хоть в роли жены, хоть в роли любовницы…
Нет, она точно не смогла бы. Только она у него, он только ее, и никого третьего. Потому и не делала никогда попыток победить Аллу, хотя знала о ее похождениях много чего и могла бы нашептывать. Была уверена, что это рано или поздно закончится. Закончилось, но не совсем так, как хотелось.
Ее теперь нет. Не только в его жизни. Ее совсем нет! И обвиняют во всем его. Ему нужна была помощь. И он попросил о помощи именно ее.
А она, много лет ждущая именно этого, теперь трусила и досадливо кусала губы.
Может, снова позвонить Сашеньке? Вместе было бы много веселее. Рука сама собой потянулась к сумочке за мобильным, но тут же замерла, не дотянувшись.
Нет, Антон не просто просил, он приказывал не втягивать Сашку во все это. Той, мол, и так досталось из-за него. Пускай, мол, свои проблемы решает.
Стало быть, придется ей одной идти по указанному им адресу и говорить с какой-то тетей, от вида которой даже Марина замутило.
– Пойду, что же, – вздохнула Влада и полезла из машины.
Чтобы не идти далеко, она поставила ее вплотную к подъезду. Быстро вошла в распахнутые подъездные двери, быстро поднялась на этаж, нашла глазами нужную дверь, шагнула к ней и тут же отступила.
Нужная квартира, под нужным номером была опечатана. Повернуться бы и пойти восвояси. Нет, же! Зачем-то подошла вплотную к двери, поковыряла ногтем сургучную печать, погладила серый листок бумаги, сцепивший дверь и притолоку. И зачем-то ткнула пальцем в кнопку звонка.
И тут же вздрогнула, потому что дверь открылась. Правда не та, перед которой она застыла дура дурой, а другая, за спиной.
– Вам кого, милая?
За спиной стояла пожилая женщина в белоснежном бархатном домашнем костюме. На ее руках вальяжно расположился сытый рыжий кот, свесив толстый хвост едва ли не до коленей своей хозяйки.
– Вам кого? – снова повторила женщина и приветливо улыбнулась.
– Да вот пришла к знакомой, а тут такое… – Влада растерянно потрогала серую бумажку на двери. – Не знаете, что произошло?
– Так это… – замялась женщина, подумала, подкинула, устраивая удобнее на своих руках кота, и вдруг предложила: – А заходите ко мне, поболтаем. Чаю выпьем. Может, что и вспомню. Чего стоять на пороге-то?
Может, одиноко ей было, потому и пригласила. Может, пирогов с вареньем напекла, а попробовать и следом похвалить их было некому, потому и пригласила она Владу к себе. Может, просто поболтать о соседке своей захотелось с кем-нибудь, то есть посплетничать, потому и сделала такой широкий гостеприимный жест.
Могло быть много чего оправдывающего ее действия, хотя к бдительности правоохранительные органы неоднократно призывали.
Влада решила, что дама в белоснежном бархатном домашнем костюме просто-напросто не смотрит часто телевизор, на призывы быть бдительной не реагирует, поболтать любит, потому и пригласила к себе совершенно незнакомую, хотя и прилично одетую девушку.
– Может, что и вспомню… – бормотала она, накрывая низкий столик в хорошо обставленной гостиной. Сновала между кухней и гостиной, а сама приговаривала: – Может, за чаем-то что и вспомню… А чего не вспомнить-то!..
Чай у женщины, назвавшейся Валентиной Ивановной, оказался удивительным, домашнее сдобное печенье бесподобным. И какое-то время они говорили только об этом. Влада вдоволь наслушалась, как надо правильно мыть и ополаскивать чайник, в каких пропорциях добавлять в тесто соду, гашенную лимонным соком. Ни в коем случае ни уксусом, ни в коем случае! Только лимонным соком, только соком. И так с полчаса, наверное.
– Вы извините меня, Валентина Ивановна, – засобиралась вдруг Влада, устав ждать, когда наконец соседка интересующей ее особы приступит к воспоминаниям. – Наверное, мне пора.
– Как пора? Куда пора? А про Надьку что же не хочешь ничего узнать?!
– Про какую Надьку? – не сразу поняла Влада.
– Как про какую?
Взгляд Валентины Ивановны вдруг прорезала такая серьезная подозрительность, что гостье сделалось не по себе. Ну что же она, в самом деле, так глупо попадается? Пришла к женщине, звонила в ее дверь, а имени ее не знает.
Да, да, Марин тоже не знал, потому что она не назвала ему своего имени, когда он был у нее с визитом. Не сочла нужным представиться, и все. Но Владе надо было быть бдительнее и подыграть следовало, если что, соседке. А она, как несмышленыш, в самом деле.
– Ах да, про Надежду, понятно… – промямлила она неуверенно. – Хочу, конечно, узнать, а где она вообще? Куда подевалась?
– Подевалась-то… – Взгляд женщины в белом костюме сделался до неприятного ледяным и колючим. – А ты кто вообще ей есть-то, милая? Откуда пришла? С какой целью?
– Я? – Влада забеспокоилась, потянулась к своей сумочке, привстала с места. – Я ее знакомая.
– Знакомая, стало быть! – фыркнула Валентина Ивановна и вдруг резко рванула в прихожую на прозвучавший звонок. И уже оттуда прокричала: – Знакомая, а имени ее не знаешь! Это как понимать?..
– Это как понимать, гражданочка? – листал и перелистывал в руках ее паспорт местный участковый, глядя на Владу строго и в упор, будто расстреливал, так рассматривал. – Вы ломитесь в опечатанную дверь погибшей от рук убийцы гражданки Зиминой. Утверждаете, что она ваша хорошая знакомая, но при этом называете ее Надеждой, хотя она Елена. Как понимать?
Ай да Валентина Ивановна! Ай да нештатный сотрудник органов! Как это она быстро среагировала на звонок Влады в чужую дверь. Как сориентировалась во времени и пространстве, заманив Владу к себе и начав потчевать чаем, а сама тем временем позвонила участковому. И сообщила, что в точности выполнила его просьбу и у нее в гостиной теперь сидит такая-то и такая-то прошмандовка, жрет ее печенье и лепит горбатого про погибшую Ленку. То будто бы погибшая ее знакомая, то Надькой ее называет.
«Врет, паскуда! – успела прошептать по телефону перед тем, как отключиться, Валентина Ивановна в самое ухо участковому. – Приезжай, Михалыч!»
«Подержите ее подольше, Валентина Ивановна, – тут же среагировал участковый, из бывших оперов. – Сейчас подъеду…»
А Влада еще мысленно попеняла милой женщине в белоснежном бархатном домашнем костюме за отсутствие у той бдительности. И за то, что в дом свой позвала на чай незнакомку.
А та не на чай ее звала вовсе, а в ловушку заманивала.
– Так как вас понимать, Влада Витальна? – сверившись с паспортом, снова пристал с вопросом Михалыч.
– Просто я не знала, как ее зовут и все. А приехала к ней по делу.
– Это ваша иномарка у подъезда?
– Моя.
– А что в неположенном месте припарковались, ничего? – ехидно сморщил он губы. – Или очень спешили?
– Спешила, – призналась она. – Если честно, то и ехать не хотела сюда.
– А зачем же приехали? – Михалыч покосился на ее загорелую коленку, крякнул с досады, будто пожалел ее. – Что у вас могло быть общего с этой…
– Ничего! Ничего, кроме подруги.
– Это какой такой подруги? – тут же снова обострил подозрительность участковый.
– У нас с ней была общая подруга, Алла Марина, – нехотя начала говорить Влада, хотя совсем не была уверена, что помогает себе тем самым.
– Была? Почему была? Поссорились, что ли?
– Да нет, просто Алла погибла.
– И она тоже! – запричитала тут же за спиной участкового Валентина Ивановна.
И с такой силой вцепилась в гриву своего рыжего кота, что тот жалобно замяукал. Она осерчала и спихнула его на пол.
– Да, и она тоже. – Голос Влады сделался тверже. – Потому я здесь! Потому и хотела поговорить с этой… Может, ей что-то известно и…
– Как погибла ваша подруга? – Участковый вдруг взял и положил ее паспорт в карман своего кителя.
– Ее задушили ремнем.
– Ух ты, какое совпадение! – почему-то обрадовался он. – И Ленку тоже задушили, и тоже ремнем.
– А когда? – спросила она, почти уверенная в том, что он не станет ей отвечать.
Но он, на удивление, ответил. И она, порывшись в памяти, ужаснулась.
Выходило, что девицу эту непутевую задушили как раз в тот день, когда Антон встречался в ресторане с Логиновым Вадиком. Предположительно утром.
– Был мужик, точно был, – вдруг вспомнила Валентина Ивановна, пропустив предостерегающий взгляд Михалыча мимо себя.
– А вы не могли бы узнать его? – осмелилась Влада на вопрос.
– Может, и узнаю, коли увижу. Так-то я, правда, его все больше со спины видала. Но один раз он очень хорошо повернулся к моей двери в профиль, – подмигнула ей Валентина Ивановна, немного увлекшись и забыв, что сама подозревала Владу в нехороших деяниях, потому и сдала с рук на руки участковому.
– А вот на этих фотографиях его нет?
Она успела достать несколько снимков с того злополучного празднования, где так или иначе был запечатлен каждый мужчина. И даже успела передать их Валентине Ивановне. Но на этом все. Дальше Михалыч все действия прекратил, вызвал машину и предложил Владе проехаться до отделения для выяснения обстоятельств.
– И вы, Валентина Ивановна, тоже собирайтесь.
– А я-то зачем?! – вытаращилась женщина, снова схватила с пола кота и прикрылась им, как щитом. – Помогай вам после этого! Я такое дело сделала! Можно сказать, поймала подозреваемую…
– Не тарахти, Валентина Ивановна, – перебил ее, поморщившись, участковый. – Будем говорить под протокол, нечего попусту воду лить.
– Да под какой протокол, какой протокол-то!!! – разозлилась она и отняла у Михалыча печенье, которое тот стянул с тарелки. – Я уже все сказала, когда Ленку из хаты вперед ногами потащили! Чего еще-то?!
– А вот про мужика я так слышу в первый раз, – разозлился Михалыч, то ли от ее вранья, то ли оттого, что печенье у него отобрала. – Ты же ничего не сказала, что мужик был какой-то!
– Их у нее знаешь сколько было-то! То один приходил, то второй, то третий.
– В день убийства кто-то приходил?
– Приходил и что?
– А то! – заорал участковый, устав пререкаться и засовывая фотографии Влады к себе в карман следом за ее паспортом. – Что сейчас приедем в отдел, там будем делать опознание и все такое.
– Ну, Михалыч!.. – злобно просипела Валентина Ивановна и, погрозив ему кулаком, пошла в ванную переодеваться. Правда, успела обругать его и прошипеть, что ни за что больше ему помогать не станет.
– Ждем тебя в машине! – крикнул возле двери в ванную участковый и повел Владу из квартиры под руку.
На улице им пришлось подождать. Михалыч позволил ей отогнать машину на стоянку и сам – дай бог ему здоровья – предложил позвонить родственникам, чтобы сообщить, куда она едет и по какой причине.
Влада без лишних угрызений совести набрала Сашку.
– Санек, привет, – прошептала она, боясь говорить в полный голос, потому что очень уж плакать хотелось. – Я в беде!
– Да что ты будешь делать-то, а! – рассвирепела та, узнав, что Владу арестовал какой-то участковый и везет ее в какой непонятно отдел по незнакомому адресу. – Дай ему трубку немедленно!!!
Влада протянула трубку Михалычу, тот послушно взял. Несколько минут слушал, потом странно как-то выпрямился, будто по команде, и скороговоркой отчеканил адрес, куда повезет Владу для выяснения.
– Вас, – с трепетом вернул он ей телефон и головой качнул. – Шумоватая какая у вас подруга…
А подруга, выслушав Владу и устав бесноваться, вдруг разревелась, повиснув у Дениса на шее:
– Что же это такое-то, а?! Куда ни шагни, везде западня! Везде ловушки какие-то расставлены! Сейчас станут выяснять, и окажется, что в тот день именно Антон был у той стервы, куда послал Владку. И…
Денис, конечно, с радостью послал бы к черту все неприятности ее друзей и уехал бы, схватив жену в охапку, куда-нибудь подальше. И стал бы энергично укреплять их худой мир, делать его прочным, незыблемым. И заставил бы Сашку смеяться, забыть все плохое, что он натворил. Просто день за днем делал бы ее счастливой. Кофе в постель? Ради бога! Камушки в ушки? Не вопрос! На премьерный какой-нибудь показ в Париж? Почему нет!
А тут разве позволят ее друзья сделать ее счастливой? Что ни день, то заботы и слезы. Не успела от проблем Марина встряхнуться, как тут еще и Влада в околоток загремела.
– Так, погоди, что-нибудь придумаю, – погладил он ее по голове, отобрал у нее телефон, швырнул его в диванные подушки. – Сейчас доеду тут до одного знакомого и все решу.
– А я? А мне что делать?
– Ну… Прими ванну, встань под душ, приведи себя в порядок, сходим куда-нибудь вечером.
Все то время, пока он собирался ехать куда-то и с кем-то что-то решать, Саша наблюдала за ним с тоскливой неприязнью.
Нет, не получится у них ничего. Ничего не выйдет. Все ее молчаливые ухищрения ради спасения семьи не помогли и не помогут. И Воробьева тут ни при чем. Не было бы ее, была бы какая-нибудь Галкина или Палкина.
Они просто с Денисом чужие! Когда, в какой такой момент закончилось их родство, она не знает, не помнит! Пропустила! Или проглядела! Потому и цеплялась, потому и молчала, пытаясь сберечь. А беречь-то, оказывается, было уже нечего.
Почему ей кажется, что не станет он никого просить? Почему она уверена, что, выйдя из дома, он тут же забудет о беде, в которую попали ее близкие друзья? И выехав со двора, пересидит в каком-нибудь кафе за кофе с умным научным журналом в руках. А потом, вернувшись, устало вздохнет и соврет, что ничего совсем нельзя сделать. Что все зашло слишком далеко. И что Марину просто-напросто следовало вовремя разбираться в своих проблемах с женщинами.
Типа он – Денис – с ними успел разобраться.
Она вот лично так не считала. Потому и совершила то, чего не позволила бы никогда раньше.
Что именно? А позвонила другому мужчине и попросила его о помощи. Да, раньше она бы никогда не сделала так. Потому что это неприлично, нехорошо по отношению к мужу. Тот мужчина чужой, посторонний, и просить его о помощи почти предательство, даже если этот мужчина и работает следователем…
Глава 20
Борис и рад был ее звонку, и не рад.
Нет, он помочь готов! И даже о работе забудет на время, чтобы помочь именно ей. Но…
Но вот приехать за ней домой и забрать ее ему было не на чем. Его побитый тарантас вторую неделю тосковал в автосервисе. То запасных частей нужных у дилеров не оказалось, то мастер вдруг в отпуск ушел неожиданно. Неожиданным, скорее всего, был запой, а не отпуск. И Борис не роптал. Все равно пока денег не было за ремонт отдать. Ездил общественным транспортом, и ничего. Иногда Ленька его подбирал на остановке или возле дома. Все устраивало до поры до времени.
Теперь же – нет. Теперь ему вдруг попалась фигурантка совсем другого уровня. Почти недосягаемого. Так, едва дотягивался подбородком. И это сильно раздражало, если не сказать больше.
Почему он раньше никогда не задумывался об этом, а? Почему считал, что живет вполне нормально, а все остальное, что есть у других, для него лично лишнее?
– Э-эх, жизнь! – запустил он со злостью в угол джинсы, оказавшиеся с пятном на заднице.
Туда же следом полетела и футболка, которую хоть и купил в фирменном салоне, да сохранить от частых стирок не сумел: полиняла, выцвела. Надеть пришлось нелюбимые брюки от единственного костюма, белую рубашку. Глянул на себя в зеркало, счел, что выглядит как дурак и, чтобы не передумать, выскочил из квартиры.
Александра сама должна была за ним приехать к его дому. Он сядет на пассажирское сиденье и станет наблюдать за тем, как женщина везет его по городу.
А ведь он женщин за рулем не жаловал. Более того, считал распущенностью властей, что позволяют выдавать водительские удостоверения всем подряд без исключения. Нет бы тест провести у психиатра для начала. Серьезный такой тест со всякого рода подковырками и каверзными вопросами. И как только выявит тот тест истеричку или совершенно глупую курицу, так клеймо ей в паспорт – не годна во веки вечные.
А то ведь развелось их на дороге!
Сашу он не считал истеричкой или глупой курицей, конечно, нет. Но больно уж унизительным было для него сидеть подле нее на пассажирском сиденье. Нехорошо это, не по правилам.
Оттого и заходился злобой Борис, оттого и чувствовал легкую досаду после ее звонка. А тут еще нелюбимые брюки от единственного костюма и дурацкая белая рубашка…
– Привет, – буркнул он, влезая в салон ее дорогой машины.
– Привет, – произнесла она и тяжело вздохнула. – Вы уж простите, что в частном порядке тревожу вас. Но без вас никак! Владу арестовали до выяснения.