К северу от любви

Мужчина, усевшийся за соседним столиком, неожиданно показался ей знакомым. Ниночка тут же занервничала. Опустила руки на колени. Принялась перебирать пальцами край скатерти. Это была вынужденная мера. Если бы руки остались на столе, стало бы заметно, как они дрожат. Это плохо. Психолог посоветовал ей не обнажать своих тайных страхов на людях. Так ей будет проще адаптироваться в социуме. Иначе никак! Она утратит всякую связь с реальностью. У нее не будет работы, друзей, родственники отвернутся. Кто захочет иметь дело с сумасшедшей!

Нет, этих слов психолог ей не говорил. Это она уже сама прочла в его глазах невысказанное. И молча кивнула. Согласна! Она была с ним целиком и полностью согласна: с дураками, свихнувшимися на собственных страхах, никаких дел никто иметь не захочет.

– Вам надо стараться, Нина, – мягким красивым голосом упрашивал ее крепкий симпатичный мужчина. – Вам надо научиться с этим справляться. Вы сильная, вы сможете.

Симпатичный психолог с телосложением борца говорил по большей части бесполезные вещи. Нина об этом могла бы прочитать в интернете. И это не стоило бы ей полторы тысячи за час. Но!..

Но тогда бы она была лишена приятного общения. Психолог стал единственным мужчиной за минувшие десять лет, смотревшим с такой добротой и сочувствием, говорившим с ней мягко и вежливо. Ей даже порой казалось, что, пожелай он нарушить врачебную этику и потащить ее в постель, она бы не отказалась.

Невзирая на все ее тайные страхи.

– Что будете заказывать? – Возле нее остановился официант, на минуту загородив собой странного мужчину за соседним столиком. – Как обычно?

Она вскинула голову, поймала внимательный взгляд серых глаз парня, улыбнулась. Приятно, когда тебя узнают как постоянного посетителя, помнят о твоих вкусах.

– Да, блинчики с малиной, как всегда. И чайник чая. Спасибо.

– Ожидайте…

Официант исчез. А мужчина за соседним столиком нет. Он по-прежнему сидел там, ворошил овощи в салате ножом и вилкой и не сводил с нее странного взгляда.

Что ему от нее нужно? Чего он уставился? Может, в ней что-то кажется ему уродливым или смешным? Это вряд ли. Она выглядит гораздо моложе своих сорока и привлекательнее сверстниц. Она красиво одета. У нее безупречная прическа, макияж, маникюр. Смеяться не над чем. А все ее внутреннее уродство незаметно чужому глазу, оно доступно только ей.

Неожиданно посетила мысль, что этот мужчина может оказаться хорошим другом ее психолога и тот мог под бокал поделиться врачебной тайной. И теперь…

Нет! Это невозможно. Ее психолог имеет безупречную репутацию. Как сказала ее знакомая, рекомендуя его, он скорее руку даст на отсечение, чем выболтает чужие секреты.

Нет. Тут что-то другое. Этот мужчина, показавшийся ей знакомым, смотрел на нее по каким-то другим причинам. Она могла ему просто понравиться. Почему нет? Она прекрасна сейчас в легком белоснежном сарафанчике с тонкой ниткой жемчуга на шее. Загар, над которым она вторую неделю трудилась на пляже, методично переворачиваясь каждые пятнадцать минут на жестком лежаке, превосходно оттенялся белым льном ее одежд. Плетеные сандалии, аккуратные ноготки.

Да, она ему просто понравилась, вот он и глазеет. И нечего выдумывать, бояться. А его лицо кажется знакомым просто потому, что он мог загорать неподалеку.

Хотя нет. Непохоже, чтобы он бывал на солнце. Мужчина был очень бледен. До синевы. Даже странно. Может, он болен? И ему нельзя загорать?

Силуэт официанта, прибывшего с заказом к ее столику, снова загородил от нее бледнокожего мужчину.

– Ваш заказ, – тихо произнес парень.

Поставил чайник чая. Сахарницу. Чашку с блюдцем нежного кремового цвета. Широкую тарелку с блинчиками, обильно политыми малиновым джемом. Ниночка сглотнула. Ей очень хотелось вкусно и сладко покушать.

– Приятного аппетита, – пожелал ей официант и исчез.

Она подняла взгляд. Бледный мужчина со странным горящим взглядом никуда не делся. Он сидел все там же. Салат был съеден. Настала очередь котлет. Он заказал их целых три штуки. Без гарнира. Нацепил на вилку первую и ел прямо с нее.

Ниночка внутренне поморщилась. Так некрасиво. Особенно в этом уютном дорогом местечке, которое Ниночка облюбовала лет пять назад. Накрахмаленные скатерти, прохлада, мягкие стулья с высокими спинками, обтянутыми бархатом, красивая посуда. И…

И, простите, котлета на вилке!

У входа в кафе раздался громкий смех – вошли три девушки и парень. Мужчина с котлетой резко перевел взгляд на молодых людей и сделался еще бледнее. Если бы Ниночку попросили описать его эмоции в ту минуту, она бы, не сомневаясь, сказала, что мужчина обомлел. Он застыл, даже моргать, кажется, перестал. Дышал ли?

Ей сделалось интересно.

Молодые люди выбрали столик у распахнутого настежь окна, на котором от легкого ветра трепетала тонкая, почти невидимая занавеска. Парень помог девушкам усесться. Через минуту они сделали заказ.

Они заказали гору еды. Проголодались, сделала вывод Ниночка. Чего нельзя было сказать о мужчине с бледными ввалившимися щеками. Его аппетит с появлением парня и девушек неожиданно пропал. Недоеденная котлета улеглась на тарелку. Мужчина подозвал официанта, попросил контейнер. Сложил в него то, что оставалось в тарелках: котлеты, сыр, ветчина. Отказался от кофе, расплатился и почти сразу ушел.

Надо же… Что его так расстроило?

Ниночка проводила взглядом худого мужчину – он как раз проходил под окнами кафе в сторону парковки – и постаралась о нем забыть. В тарелке стыли блинчики под малиновым джемом, в чайнике заварился чай. Надо было получить удовольствие от еды, которую она любила. И забыть, забыть, забыть о тревоге, разбуженной странным взглядом незнакомца…

В чашке оставалось чуть больше половины, а на тарелке последний кусочек блинчика, когда она подозвала официанта. С сожалением посмотрела на малиновый джем и последний недоеденный кусочек на тарелке. Этого бы как раз ей хватило, чтобы ощутить себя сытой. Но чертовы условности! Почему-то считалось, что абсолютно чистая тарелка – это дурной тон.

– Спасибо, – тепло улыбнулся ей парень, принимая чаевые. – Приходите еще.

– Непременно, – она улыбнулась в ответ.

Легко поднялась, подхватила с соседнего стула свою пляжную сумку и пошла к выходу. Она проходила мимо молодежи, устроившейся у распахнутого окна с играющей на ветру занавеской. Они вели себя шумно, беззаботно. Ниночка даже им немного позавидовала. Особенно худенькой девчонке, сидевшей рядом с парнем. Они точно были парой. Он собственнически обнимал девушку за тонюсенькую талию, без конца прикладываясь губами к ее обнаженному плечику. Девушка ему явно нравилась, его глаза светились искренним счастьем. Хотя он мог бы выбрать себе девушку и поинтереснее. К примеру, ту, что сидела возле окна. Проходя, Ниночка услышала, что она отзывается на имя Валечка.

Валечка была бы лучшей парой этому парню с мягким взглядом крупных карих глаз и ладной фигурой. Они очень подошли бы друг другу. Их союз был бы гармоничнее, чем с той, которую он обнимал: худая, бледная, на скулах прыщики.

Ниночка вздохнула с непонятной печалью и вышла из кафе под палящее июльское солнце. Она проходила мимо распахнутых окон, когда услышала, как Валечка воскликнула:

– Егор, ты сумасшедший! Ее отец тебя четвертует!..

Уже через час она забыла обо всем: и о мужчине со странным, горящим взглядом, и о молодежи. Она научилась по совету своего психолога выбрасывать из памяти все, что могло ее взволновать, досадить, вызвать бессонницу. Вернувшись домой, она приняла душ, немного подремала. Встав с постели, отправилась на кухню, где приготовила себе ужин. Оставив его на плите, решила прогуляться до ближайшего супермаркета.

Необходимости, конечно же, в покупках не было, холодильник заполнен под завязку. На улице уже смеркалось: не лучшее время для прогулок. Тем более что когда-то давно такая вот вечерняя вылазка едва не стоила ей жизни. Но!..

Психолог советовал ей избавляться и от этих страхов тоже. Он уверял, что, если она будет держаться освещенной стороны улицы, избегать темных переулков и густо заросших скверов и парков, с ней ничего-ничего и никогда больше не случится. Дорога до супермаркета была освещенной. Переулков, скверов, парков по пути не наблюдалось. Народу тут всегда было много. И она рискнула.

Ниночка шла медленно. Нарочито медленно. Пару раз останавливалась, читала объявления, приклеенные на стендах. И очень осторожно, чтобы не вызвать ничье подозрение, оглядывалась и внимательно осматривала улицу. Никого подозрительного, способного напасть на нее, не было видно. И мужчины, давеча показавшегося ей знакомым, тоже.

И с чего ей показалось, что она его прежде видела? Что в нем насторожило? Лихорадочно мерцавшие глаза? Неестественная бледность? Так, может, он болен. Тяжело болен. Поэтому и загар к нему не пристает. Или недавно вернулся…

Мысль, которая неожиданно так логично объяснила бледность странного незнакомца, заставила ее задохнуться. Ниночка еле добрела до угла супермаркета и привалилась спиной к шершавому бетону фундамента. Ноги отказывались передвигаться дальше. Перед глазами плыли радужные круги.

Как же она?! Почему так беспечно?! Он же точно только что вернулся из мест лишения свободы. Поэтому и худой такой, и бледный до синевы. Он отсидел срок – это же очевидно! И на нее таращился не без причины. Поэтому и лицо его показалось ей знакомым.

– Это он! – прошептала она сдавленно и принялась повторять довольно громко, без конца ударяясь головой о стену. – Это он! Это он! Это он!

– Девушка, с вами все в порядке?

Кто-то встал перед ней, заслонив свет фонаря. Широкоплечая фигура, высокая, крепкая. На странного человека из кафе совершенно не похожа. И она решилась.

– Понимаете, он освободился из мест лишения свободы, – затараторила она, проглатывая гласные. – И теперь преследует меня! Это он! Я в этом абсолютно уверена!

– Да вы успокойтесь, – мягким голосом, так похожим на голос ее психолога, проговорил широкоплечий человек. – Здесь, кроме меня и вас, никого нет.

– Он может быть рядом! Он может прятаться в любой тени! Он так уже делал однажды. Много лет назад!