По следам старых грехов

– Но это не мой участок! – возмущенно воскликнул Миша, перебивая его, и вскочил со стула. – Все вопросы ваши должны быть адресованы этой старухе!

– И снова незадача, Михаил Степанович.

Игнатов заученно запустил пальцы в папку с документами, выдернул из середины копию регистрационного свидетельства. Миша был юристом. Знал, как именно выглядят подобные документы.

– Сей документ гласит, Михаил Степанович, что около полутора лет назад Мария Марковна Говорова оформила на вас дарственную на свой участок и дом. Ознакомьтесь, пожалуйста. Что скажете?

Требовать адвоката было глупо. Он был квалифицированным юристом, с правом работы и адвокатом тоже. В данной скверной ситуации довериться кому-то, возможно, не вполне грамотному и опытному, было неразумно.

– Скажу, что впервые вижу данный документ. И не знал, и никогда не слышал, и даже не догадывался, что соседний участок принадлежит мне. По праву дарения его мне.

– А вот это договор дарения, и под ним, кажется, ваша подпись, – кисло улыбнулся ему Игнатов, демонстрируя очередную копию документа.

Вот никогда у Миши так не тряслись руки, как в тот момент, когда они потянулись за копией договора дарения. Происходящее ему все еще казалось каким-то розыгрышем, чьей-то злой шуткой. Может, старуха ему мстит за то, что он отказался разграничить их участки забором? Она требовала, он отказался. На вот теперь, получай.

– Это не моя подпись, – выдохнул Миша с облегчением, внимательно рассмотрев последнюю страницу договора.

– Кто это может подтвердить? – Майор, поджав губы, сгреб все бумаги со стола и убрал их в папку.

– Ваши эксперты. Хотя это легко определить невооруженным взглядом. Сейчас я принесу вам…

Он привстал, чтобы сходить в свой кабинет на втором этаже и принести майору что-нибудь из своих бумаг. Должен же представитель правопорядка убедиться, что все происходящее – чья-то идиотская выходка, попросту подстава.

– Сидеть! – неожиданно рявкнул майор.

Миша послушно опустился на стул, вопросительно уставился на следователя.

– Вы считаете, что я сбегу? – догадался он. – Мне незачем. Идемте вместе, я постараюсь вас убедить, что на договоре не моя подпись. Можете даже обратиться к моему руководству, они вам продемонстрируют образец. Он у них имеется.

Майор как-то странно на него глянул и, досадливо крякнув, отвернул лицо.

– Вы уже знаете, что мои слова – правда, – снова догадался Миша. – И знаете, что подпись на договоре не моя. Тогда к чему все это? Все ваши вопросы и…

– А что вы хотели, Ардин?! – взорвался неожиданно майор Игнатов.

И, выбравшись из-за стола, нервно заходил по его кухне.

– Участковому поступает анонимный звонок о том, что на соседнем с вашем участке что-то произошло. Что там страшно кричала женщина, умоляя о помощи. Участковый отправляется на указанный анонимом адрес и что находит?

– Что?

Мише приходилось все время крутить головой, потому что майор вдруг взялся маршировать за его спиной.

– Он находит открытые ворота, распахнутые настежь двери в дом. А в доме… – Майор Игнатов неожиданно остановился сзади и через мгновение выдохнул ему прямо в макушку: – А в доме, в холле, все стены в крови. Представляете?

– Нет.

Мише сделалось тошно от новости. От того, что чужое горячее дыхание касается его волос.

– Когда я уходил, стены были белыми, – уточнил он на всякий случай.

– А еще мы обнаружили в доме камеры видеонаблюдения, – будто не слыша его, продолжил говорить майор, обдавая его макушку горячим дыханием. – И на записях… Вы не представляете, что за улики против вас мы обнаружили на этих записях, гражданин Ардин.

Михаил уже представил!

Вот он с ружьем в руке идет по холлу в сторону лестницы. Скрывается под ней. Потом выходит. Его не спасет даже отсутствие его отпечатков на ружье. Он шел по коридору старухи с ружьем в руке – все.

Господи, какой же он дурак!

– Если у вас на руках записи, вы должны были слышать, о чем мы с ней говорили.

– Звук не транслировался. Только картинка, – огорчил его майор.

– Тогда вы должны были видеть, что я вышел, а она следом за мной.

– Этого на записях не было. Только вы с ружьем в руках.

– И что? – подумав, с вызовом глянул на него Миша. – Если только я с ружьем в руках, то… Там же видно, что на стенах нет крови, когда я иду по холлу. Они остались белыми, девственно-белыми, майор! И на моей одежде нет крови. Вы же видели! И можете взять ее из кучи невыстиранного белья…

И тут он, невзирая на грозные окрики Игнатова, вскочил и почти бегом кинулся в прачечную. Там опрокинул корзину для грязного белья, вытащил спортивные штаны и футболку, в которых был роковым вечером в доме старухи.

– Вот! Смотрите! Это моя одежда! – тряс он перед Игнатовым, который тут же спустился с ним в цокольный этаж. – Можете провести сотни экспертиз. На ней нет и следа крови. Я ее даже не стирал. Не успел. Улетел в командировку. Что вообще за ерунда происходит?!

Майор молчал, внимательно ощупывая взглядом вещи, которыми тряс перед ним Миша. Затем вытащил из папки, с которой не расставался, пакет для вещдоков. Тряхнул им, расправляя. И потребовал от Миши положить туда вещи.

– Ну уж нет! – спрятал он штаны с футболкой за своей спиной. – Зовите сюда понятых, будем оформлять выемку по закону. Чтобы потом эти вещи ненароком вдруг не оказались вымазанными.

Майор был недоволен, что его так вот лихо щелкнули по носу. Но вынужден был подчиниться. Не Мише, нет, протоколу.

Понятых пригласили из дома через дорогу. Молодые супруги, только что выбравшиеся из собственного бассейна, еле успели переодеться в сухую одежду. Они без конца шушукались и таращились на Мишу как на исчадие ада. Ему их симпатии были не нужны. Ему было нужно их свидетельство того, что на его вещах нет пятен крови. Подписав протокол, супружеская пара исчезла за воротами.

– Что-то есть еще ко мне, майор? Я после перелета, устал.

Ему не терпелось выпроводить следователя. Хотелось остаться в тишине и одиночестве и как следует подумать.

– Еще кое-что есть, Михаил Степанович. Еще есть вопросы. И было бы лучше, если бы я вам их задал в отделе.

– Если вы хотите меня задержать, предъявите обвинение.

Миша крепко сжал челюсти, чтобы не накричать, и очень недвусмысленно теснил Игнатова к выходу.

– Я могу задержать вас на семьдесят два часа, до выяснения, – вяло огрызнулся тот, сделав назад пару шагов.

– Мы все выяснили, разве нет? – Он стиснул за спиной ладони в замок. – На моих вещах нет крови. Ружье я отнес в кладовку, как и просила старуха. И да, раз уж зашло все так далеко, я понюхал дуло перед тем, как убрать ружье в сейф. Из него не стреляли. В тот вечер из него точно не стреляли.

Майор как-то быстро согласился, кивая. И признался, что экспертиза установила, что из этого ружья не стреляли последние несколько лет точно.

– Но что удивительно, Михаил. – Он снова изобразил улыбку одними губами. – На ружье нет ваших отпечатков пальцев. Как думаете, почему?