С первого взгляда
Детей у нее не будет. Ни своих, ни приемных. Денису это не нужно. Ей одной не позволят усыновление. А создавать семью с кем-то еще для того, чтобы позволили взять приемного ребенка, Саша категорически не хотела.
Она любила Дениса. Очень, очень любила. Любила все его привычки, даже неправильные. Любила, как он спит, как говорит, как ходит и как думает, пристально глядя в одну точку. Ее все в нем устраивало, ничего не хотелось менять, кроме…
Новая семья, новые отношения, выстраиваемые Денисом где-то на стороне, Сашу никак устроить не могли. Она их ненавидела, она их очень боялась, это была страшная угроза ее устоявшемуся бытию. С этим надо было что-то делать, долго ведь не промолчишь, а что?!
Карманы его брюк были пустыми. И на том спасибо.
Саша невесело усмехнулась, скомкала их и послала в гору темного грязного белья. Светлое оставила на потом, темное начала запихивать в машинку. Засыпала стиральный порошок, привычно пробежала пальцем по кнопкам, запустила в работу механизм, присела на край ванны, задумалась.
Как подступиться к Денису с просьбой? Как объяснить, с чего начать? Она так и не сказала ему ничего о гибели Аллы, решив дождаться дня похорон. Она давно уже его ни о чем не просила. Целых полгода. Его, кажется, это не расстраивало. Теперь придется просить, объяснять причину, рассказывать о страшном происшествии. Сразу всплывет тот факт, что она одна отправилась на вечеринку к друзьям, не сказав ему ничего. Снова соврала что-то про срочную командировку.
А она и не сказала лишь потому, что знала – он откажется. Он не очень любил ее компанию, не любил Антона, казавшегося ему слишком прямолинейным.
Теперь, теперь, теперь…
Придется объяснять и объясняться. Объяснение может завести очень далеко. Оно может завести за ту грань, к которой она старательно не приближалась последние полгода. Надо как-то осторожнее, деликатнее. А состояние крайне нервозное. Суметь бы справиться с собой.
Сегодня пришлось соврать следователю и сказать, что Антон утром вышел из своей спальни вместе с Владой. Та попросила сказать именно так, Снегиревы ее инициативу поддержали. Уж за ночь никто ручаться не мог, да о ней уже речь велась, перевирать было глупо и опасно, а вот про утро ее при беседе ни один из следователей не спросил. Теперь можно было импровизировать. Все сочли, что для Антона это благо.
Саша согласилась.
И все будто бы понемногу утрясалось, да вот Антон артачился. Слишком уж условия, выдвинутые Владой, ему не нравились. А вот Саша будто и не осуждала ее. Раньше, может быть, и возмутилась бы и осудила. Теперь нет.
Каждый борется за свою любовь известными лишь ему одному способами, подумала она тогда. Она вот лично молчит и выжидает, тем самым не давая повода Денису хлопнуть дверью и уйти. Влада решила использовать то, что случилось, в своих интересах. Она слишком долго ждала и любила, любила и ждала, чтобы упустить такой момент.
О том, кто на самом деле убил Аллу, они пока не говорили вслух.
И, кажется, Саша догадывалась, почему это происходит.
Каждый из них, вольно или невольно, подозревал Антона. Да что там подозревал, все думали именно на него. И если и не оправдывали, то прекрасно понимали, почему он убил эту мерзавку.
Саша считала, что Алла сломала жизнь Антону еще задолго до того, как его бросила. Саша никогда не лезла с советами, не пыталась помочь разобраться, но наблюдала за их семейной жизнью с настороженностью. И все чего-то ждала и ждала. Ну, вот сейчас, сейчас непременно что-то произойдет. И если не сейчас, то завтра или, может быть, послезавтра – уж точно.
Произошло то, что произошло. Изменить это был не в силах никто. Да, не уследили, не смогли предостеречь. Случилось, да! И что теперь?! Позволить засадить его за решетку на долгие годы?!
Вот этого-то Саша никогда бы себе не простила, никогда! Достаточно уже она была сторонним наблюдателем того, как летит в тартарары жизнь любимого друга. Если она может – она сделает…
– Денис, привет, – не выдержала, позвонила ему на рабочий.
Она давно уже этого не делала, боясь, что секретарша скажет, что он давно ушел и что будет только послезавтра. И что вообще его уже неделю нет, он в отъезде. Поэтому последние полгода звонила ему только на мобильный.
Сегодня почему-то не выдержала. Всему виной, наверное, нервы и напряжение, в котором пребывала последние дни.
– Привет, привет, – поздоровался он со вздохом. – Ты чего это?
Да, действительно! Чего это жене вздумалось позвонить в конце рабочего дня своему мужу? Странно ведь, не правда ли!
– К ужину будешь? – Не хотела спрашивать, и готовить ничего не собиралась, а вот поди же ты.
– Ого! – удивился он. – А будет что покушать, дорогая?
Дорогая? Это просто так или со значением?!
– А что ты хочешь?
Она даже зажмурилась от неожиданно теплой волны, ударившей под сердце. Как же она соскучилась и по теплоте в его голосе и по словам хорошим.
– Что хочешь, то и сделаю.
Он запыхтел, что значило – думает. Потом заказал кусок телятины, салат из перца с кальмарами. Понадеялся на пирожное с кофе и сказал, что будет часа через два.
– Послушай, Денис, тут такое дело, – замялась она.
Надо было говорить, конечно, надо, но не испортить бы неожиданное потепление.
– Говори, Сашок, говори, – поторопил он ее, но совсем без раздражения, а как тогда – давно.
– Аллы больше нет, – решила начать она издалека.
– Аллы? Какой Аллы? – Он не сразу понял, но заранее насторожился. – Что ты такое говоришь?!
– Бывшей жены Антона Марина.
– Той самой, что сбежала от него с молодым культуристом? – спросил с пренебрежением.
– Юристом, Денис, с юристом она сбежала, – поправила Саша, она не ошиблась, отношение ее мужа к ее друзьям не поменялось ничуть.
– И как же ее не стало?
– Ее задушили во время празднования годовщины… А, да это неважно. Факт остается фактом – Аллу убили. – Она перевела дыхание, постаралась говорить спокойно. – И теперь…
– И теперь твой дружок Антоша в полной заднице, и ты звонишь мне с тем, чтобы я постарался помочь ему, так? Его что, арестовали? Он тоже был там? А ты? Ты была на том праздновании? Почему ты молчишь, Александра?!
– Денис, я молчу потому, что не успеваю вставить слово, – ей надо было контролировать свой тон, и, кажется, пока неплохо получалось. – Постараюсь ответить по порядку.
– Ну-ну!!! Но я уже догадываюсь, что услышу! – снова перебил ее Денис, но чуть помягче.
– Антоша не там совсем, где ты предположил, – это первое, – мягко произнесла Саша, и мысленно перекрестилась, моля, чтобы это в самом деле было так. – У него стопроцентное алиби. Его не арестовали, но он был на праздновании. Я тоже там была, завернула, когда возвращалась из служебной поездки. Помнишь, я тебе говорила, что уезжаю?
– Помню. И меня, кажется, Снегиревы приглашали. Я отказался, потому что ты вроде в отъезде. Чего мне там одному? – неуверенно отозвался он, значит, не помнил ни черта. – И кто же ее убил, эту беспутную Аллу?
– Идет следствие, милый. Ищут того самого юриста, с которым она когда-то сбежала от Антона.
– Так он тоже был приглашен?!
– Да, он тоже был. Уехал, правда, чуть раньше. И теперь он куда-то подевался. Никто не знает куда. Его ищут.
– И его тоже довела красавица?
Крохотный намек на сочувствие Марину сделал свое дело, Саша моментально оттаяла.
– Не знаю, Денисочка, не знаю. Но он исчез, его ищут. И у меня к тебе просьба.
– Найти его? – ахнул Денис.
– Да ладно тебе! – Она невольно рассмеялась. – Нужно найти одну машину.
– Машину или ее владельца?
– Владельца никто не видел, а машина была. Потом исчезла. Я помню цвет, марку, одну цифру номера и две последние буквы.
– Не густо, малыш, – предупредил Денис. – И Саша сейчас в отпуске.
Саша был его сокурсником, наплевавшим на ученую степень и ушедшим работать в органы. Что-то как-то не срослось у него в науке, и он, промаявшись с десяток лет, ушел. Но с Денисом общался постоянно и также продолжал с ним горячо спорить под рюмочку и отстаивать какие-то свои давешние разработки.
– Ладно, диктуй.
Саша быстро продиктовала ему то, что помнила.
– Я понимаю, что список будет очень длинным, но попробовать-то стоит.
Денис чуть помолчал, потом произнес со вздохом, прежде чем отключиться:
– Все же Марин твой под подозрением у милиции, как ни крути. Стала бы ты землю носом рыть, разыскивая эту машину, как же!..
Может, и так, подумала она рассеянно, пробормотав какую-то нежность на прощание. Посмотрела на руку, удерживающую телефонную трубку. Она тряслась мелкой дрожью. Ничего себе, поговорила с мужем! Осторожно положила ее на телефон, а потом вдруг снова схватила и трижды с силой ударила по тому месту, на котором ей надлежало лежать. Глубоко вздохнула, выдохнула. Осмотрела телефон, трещин на нем не было. Подвигала его по тумбочке, поставила, как надо, протерла краем передника и пошла на кухню готовить ужин.
У нее сегодня первый после полугодовой добровольной изоляции ужин с мужем. Надо быть подготовленной, в том числе к любым с его стороны сюрпризам, раз уж он на них такой мастак.
Глава 8
Почему же ему так и не стало больно? До такой степени, когда болят все кости и мышцы, а в голове непрекращающийся ледяной звон от мыслей, что Аллы больше нет?! Почему?!
Может, он переболел потерю еще тогда, когда она ушла от него? Ушла, как умерла, да?
Марин вздрогнул, услыхав чей-то требовательный сигнал. Машинально глянул на светофор. Пора было ехать. Тронул машину и поехал, хотя представления не имел – куда.
Только что его допрашивали. Уже не беседовали, лояльно предлагая испить воды и улыбаясь навстречу. Его самым настоящим образом допрашивали со всеми придирками и стопроцентным пристрастием.
Боялся ли он?
Да нет, не боялся. Поехал уже подготовленным своими друзьями и этой… подругой жизни, мать ее! Был уверенным в том, что алиби, состряпанное ему Снегиревыми, Сашей и этой… спасет его от подозрений и от нелепых вопросов.
Не спасло!
Его так ломали, так выворачивали всю душу наизнанку, что он едва не сорвался и не признался им в том, что ни хрена не помнит и что запросто мог убить свою бывшую жену. Почему-то ему ее не жалко, а? Может, по этой самой причине? Убил осознанно, хотя и с пьяных глаз, вот и…
Антон съехал на обочину. Заглушил мотор. И очень долго рассматривал свои руки, поворачивая их то ладонями вверх, то вниз.
Мог или все же нет?!
Если мог, то ведь за что-то. А за что?!
Нет, за то, что ушла от него, он точно убивать бы ее не стал. Время той жгучей ревности и ненависти давно ушло. За то, что дверью хлопнула перед его носом, тоже не стал бы делать ей больно. Знал ее характер и не удивился. Корячиться стал лишь потому, что его стали удерживать. И Ванька в глаз получил по той же причине. Нечего лезть!
Что же тогда могло его заставить сделать это, если все же он это сделал?!
То, что застал ее с Сергеем полураздетыми в туалете? Тоже вряд ли. Неприятно было, но не более того.
Почему же ему ее не жалко-то?
Да, умерла. Да, хоронить будут через пару дней, Сашка сказала. Он ответил, что не пойдет. Незачем ему появляться на глаза всем Алкиным бывшим родственникам, объяснил.
А причина крылась в другом. Скорби-то в душе не было, вот! За ним там станут наблюдать, отслеживать слезинки, а и следа их не было.
Он же ждал этой самой боли. Думал, вот окажется дома, закроет за собой дверь входную, привалится к коридорной стене спиной, и уж тогда-то его накроет.
Не накрыло, как ни странно!
Совершенно спокойным прошел в ванную, разделся, влез под душ. Долго тер себя мочалкой, грел горячей водой. Потом пошел в кухню, раскрыл холодильник, обнаружил у себя зверский аппетит. Наелся. Сел к телевизору, поиграл с пультом, елозя по кнопкам. Смотреть было нечего. Телик выключил, прислушался к душе. А там ничего, совершенно ничего не происходило.
Нет, там бушевало пламя, конечно. Но совсем по другой причине. По той, что он оказался-таки на крючке этой прилипчивой бабы. И зубы скрипели, и решимость крепла: успеть за две недели найти настоящего убийцу.
Но и все. Не болело, не ломало, не корежило его от того, что Аллу кто-то убил.
Это было очень странно и противоестественно. И это его сейчас волновало даже больше чем откровенные намеки следаков, взявших с него подписку о невыезде.
– Ничего они доказать не смогут, – с убежденностью сказала Саша, когда он отзвонился ей после допроса и доложил о результатах. – Нас слишком много против них двоих. Ничего не бойся…
А он и не боялся теперь. Не переживал, не боялся, не нервничал даже. А к мысли, что придется жениться на Владе, даже как-то попривык за эти дни. Даже пообещал завтра съездить с ней к ювелиру и заказать обручальное кольцо. Она, правда, собиралась сама оплатить свой заказ. А он еще не решил, станет ли возражать против этого или нет.
Вообще с ним что-то странное творилось. А что именно, он пока не понял.
Равнодушен, холоден, спокоен, что еще? Ах да, совершенно позабыл! Его при теперешнем его апатичном состоянии души вдруг начало разбирать страшное любопытство. Никогда этим не страдал, а тут поди же ты!
– Кто же ее все-таки убил, Сашка? – спросил он, когда она посоветовала успокоиться и продолжить просто жить.
– Теперь это уже не важно, – вздохнула она с печалью. – Алла мертва… Мне очень жаль, но… Изменить-то уже никто ничего не в силах. Разве это имеет значение?
– Для меня, знаешь, да! – хохотнул он и замогильным тоном произнес: – Вдруг это я убийца?! Должен же я знать о своих склонностях или нет!
Она обозвала его дураком, посоветовала обратиться к психиатру, потребовала прекратить всю эту достоевщину, но напоследок все же пообещала поторопить Дениса. Желание просмотреть длинный список из фамилий автовладельцев у него не пропало, а как раз наоборот – крепло день ото дня.
Может, снова любопытство его нездоровое тому виной, а? Или все же важным было для него оправдать себя перед самим собой и перед друзьями, что солгали ради его спасения, что он не способен был и не делал этого?
Сашка права, конечно, заставляя его продолжать просто жить. Только вот она не знала, насколько важно для него: продолжать жить нормальным человеком или продолжать жить убийцей.
А для того чтобы убедиться в том, что он вполне нормальный человек, он должен найти настоящего убийцу. Не найдет, так и продолжит мучиться до конца дней своих. А вдруг это он?!
– Будем искать, – промолвил Марин вполголоса и посмотрел на себя в зеркало, откинув солнцезащитный козырек. – Даже если и найдем самого себя.
С чего начинать поиски, он не знал. Нет, он, конечно же, предпринял какие-то попытки, пустив сотрудников собственной службы безопасности по следу Сергея и охранника, что встречал его у ворот. Следы затерялись. Либо их очень активно путали, либо сотрудники его ни к черту не годились.
Что же, станет сам искать. Тем более кто знает, на кого могут вывести его эти самые поиски. Вдруг на него?
– О господи! – выдохнула Саша в нос. – Я тебе в этом не помощник и не консультант, Марин!
– Как хочешь, мне больше положиться не на кого, – капризно буркнул он. – Не эту же мне просить о помощи!
– Кого эту?
– Будущую жену! – елейным тоном выпалил Антон.
– Почему нет? – удивленно отозвалась подружка. – Она соврала ради тебя следствию, это о чем-то да говорит.
– Ну да, ну да. И если я найду настоящего убийцу, она очень обрадуется, по-твоему?
– Почему нет? – повторила Саша.
– Да потому что надобность в ее показаниях отпадет сразу, балда!
– Спасибо, – сделала вид, что обиделась Саша.
– На здоровье! – фыркнул Марин, продолжая рассматривать себя в крохотное зеркальце. – Вот скажи, что она во мне нашла, а?!
– Ну… Ты красивый. Хороший. Добрый, – начала перечислять она.
– Я не об этом, Саш. – Марин поморщился, погладил себя по щеке, подергал за ухо. – Чего она увидела во мне такого, чего не смогла рассмотреть Алла? Кстати, ты не знаешь, где она в последнее время жила? Где работала?
– Я не знаю. Снегиревы должны знать. Как-то они ее нашли, пригласив к себе в гости.
– Логично, – обрадовался Антон и решил тут же поехать к Ваньке на работу, напомнив Саше напоследок: – Ты давай дожимай Дениса. Чего он тянет со списком?
С чего-то ему показалось, что Ванька не очень ему обрадовался.
Друг сидел в высоком кресле за своим рабочим столом и активно общался с кем-то по телефону, попутно перебирая на столе груду бумаг. Увидев его, изумленно вскинул брови, суетливым движением провел ладонью по своей светловолосой голове свободной от телефонной трубки рукой, указал ему на стул за столом для переговоров и еще минут десять говорил. Скорее уговаривал, слишком уж просительным был его тон.
– Уф! – выдохнул Иван, осторожно укладывая трубку на аппарат. – Капризная какая дамочка! Я ей о преимуществах, а она… Ты чего это посреди рабочего дня? Дел, что ли, нет никаких?
– Дела у прокурора, – невесело пошутил Антон, поймав себя на мысли, что Ванька улыбается с явным напряжением. – Шучу! Должно пронести, кажется. Я только что с допроса.
– И?! – У него даже губы побелели, как он заволновался.
– Все нормально. Все сказал, как договаривались. Должны отстать от меня.
– Вот и хорошо. Вот и хорошо, – забормотал друг, уткнув взгляд в документ, первым попавшийся ему под руку. – Так что-то я не пойму… Это когда же я подписать успел это?! – Палец гневно уперся в кнопку селектора: – Таня!!! Таня, зайдите!
Марин еще минут пять наблюдал за тем, как Снегирев отчитывает собственную секретаршу. Без удовольствия наблюдал, но с интересом, потому что гнев Ванькин был неправдоподобный и напыщенный. То ли перед другом выделывался, то ли паузу выдерживал.
Вот Антон лично себе таких дрянств не позволял никогда. Персонал своей фирмы уважал и без нужды никогда голоса не повышал. Тем более на секретаршу!
Да как же на нее можно было кричать-то, господи! Сонечка была такой милой, такой хорошей девочкой, работала хорошо и внимательно. Переживала, когда он в запой ударился после ухода Аллы. Да они, кажется, все за него переживали. За нее и за фирму. А уж как обрадовалась, когда он первый раз после алкогольного забвения на работу вышел.
Подбородок весь в порезах от бритья трясущимися руками. Взгляд тяжелый, мутный. В голове полный кавардак. Шел по коридору к своему кабинету и все боялся, что Сонечка встретит его подобающим случаю вежливым отстраненным сочувствием. Думал, уволит, если она так глянет на него или что-то пролепечет типа: мне очень жаль.
А она, солнышко белокурое, как вспорхнет ему навстречу да как расплачется, повиснув у него на шее.
– Антон Степанович, миленький, слава богу, с вами все в порядке! – сипела она, заревывая воротник его дорогого пиджака. – Думала, что вы уж бросили нас!
– С какой стати?
Он стоял, опустив руки по швам, не решаясь тронуть свою помощницу. Ни обнять, ни оттолкнуть было нельзя, по его понятиям.
– Болтали тут всякое, – призналась она, отступая к своему столу. – Что продать вы решили фирму-то, Антон Степанович. И уж перекупщик тут один крутился. Все выспрашивать пытался. Не правда это? Не продадите вы нас, нет?
– Конечно, неправда, – буркнул он угрюмо и двинулся к своей двери, вжав голову в плечи от такой неожиданной встречи.
Потом вдруг понял, что не может уйти от этой девчонки, сопливевшей ему только что воротник, полной скотиной. Что она искренне переживала за него. Что ждала с нетерпением его возвращения. И что в порыве ее нет ничего такого предосудительного, ничего, кроме искренности.
– Сонечка, ты свари мне кофе, хорошо? – попросил он, оглянувшись на нее от двери. – Мне ведь никто такой отменный кофе не варит. Только ты!
Вот этих нескольких слов оказалось вполне достаточно, чтобы подарить девчонке хорошее настроение на весь остаток дня. Всего и делов-то!
А чтобы так отчитывать, да на глазах посторонних! Нет, тут явный перебор.
– А ты крут, дружище, – попенял он Ивану, когда расстроенная девушка вышла из кабинета, недоуменно глядя в документ и наверняка не понимая, чего же от нее хотел строгий начальник.
– Пусть работает! – нервно дернул шеей друг и будто бы с неловкостью глянул на часы. – Ты чего хотел-то, Антон?
Выставляет! Снегирев выставляет его из своего рабочего кабинета! Обалдеть, не встать! От дома-то еще не отлучили его друзья, нет?
– Да так я, на минуту. Просто хотел успокоить вас, что все нормально у следователей прошло.
– Успокоить он меня решил, – вдруг со злостью перебил его Ваня, выскочил из-за стола и заходил, заходил, шелестя дорогой тканью широченных брюк. – Ты себя успокаивай, понял! Если честно, мне эта история вообще не нравится!
– А мне-то как понравилась, – язвительно вставил Антон.
– Можешь продолжать издеваться и дальше, но… Но извини, больше на мою помощь не рассчитывай. На этом все!!!
Он резко остановился и уставил немигающий взгляд Антону в переносицу. Узнать в этом холодном сердитом мужике своего друга Марину было очень сложно.
– Оп-па! А с чего ты решил, что я к тебе за помощью? Да я и не просил вас врать, если что. Сами решили.
– Я ничего не решал!!! – повысил голос Снегирев и отступил даже на шаг. – Мне вообще эта брехня ни черта не нужна была. Я спал как убитый. Хоть самого души, не услыхал бы и не почувствовал ничего. Ленка пристала, давай поможем, давай сделаем доброе дело! Сделали, соврали, дальше что?
– Боишься, на тебя следаки переключатся, да?
Антон вцепился в край стола, по которому до этого расслабленно барабанил пальцами. Заехал с другом поздороваться называется!
– На меня-а-а-а? Да ты!!! – И без того лишенное загара лицо Ивана Снегирева сделалось белым. – Да ты что, сволочь, обнаглел совсем, да? Мы для него… Мы его отмазали, а он мне тут… Я, между прочим, недавно повышение получил! Да такое, о котором можно только мечтать! Это у тебя своя фирма, а я на хозяина тружусь, между прочим!!! И ждал назначения почти год! И теперь, когда все уже утряслось и срослось, такое попадалово! Ты хотя бы понимаешь, что из-за твоей шалавы я могу места лишиться?! Понимаешь, нет?! И так уже в центре скандала моя фамилия, а тут еще ложные показания по Ленкиной милости пришлось дать. Теперь уж назад не повернешь! И он тут приходит и успокаивает меня тем, что теперь меня подозревать станут. Сволочь ты, Антоха! Неблагодарная сволочь!
– Я вообще-то не за этим к тебе пришел. – Антон медленно вылез из-за стола для переговоров, огромной деревянной каплей делящей тесный кабинет Снегирева надвое. – Хотел узнать просто, где Алла жила в последнее время, где работала, если работала?
– Зачем тебе это? – Иван, еле передвигая ноги, вернулся в кресло с высокой спинкой, сел, опер локти о стол, уложил подбородок на кулаки. Глянул на него тяжело и без раскаяния – Теперь-то тебе зачем это?! Убийцу станешь искать?
– Стану, – еле слышно произнес Антон.
– А что тебе это даст, интересно? – Снегирев дернулся, откидываясь на спинку кресла, хихикнул. – Смысл какой в этом? Менты от тебя уже отстали, Владка вцепилась мертвой хваткой. Если понадобится, еще троих завалит, лишь бы тебя завалить. Шучу! Так зачем тебе, Антоха, это?
Господи! Как же они смогли дружить-то столько лет?! Как пили, ели с одной чашки-ложки, вместе спускались по горным рекам и лезли по горным склонам, хлестали друг друга веником в бане по голым спинам и задам, отмечали дни рождения и праздники и… так и не смогли узнать друг о друге все, что так необходимо было знать для жизни? Для темной ее стороны?! Может, потому так, что пуда соли не съели сообща, а? Пуда соли в их безмятежных отношениях не случалось, как-то так их уберегала судьба от испытаний, может, потому?
А теперь, когда взяли в кольцо нелепые, чудовищные обстоятельства, оказалось, что и не готовы к ним. И растеклись, расползлись и растрескались.
Может, слабость минутная, а? Может, пройдет все? И у Ваньки его истеричный испуг. И у него его жгучая обида.
– Просто… Просто хочу знать, что это не я. Бывай, – кивнул ему напоследок Антон и вышел.
А ближе к вечеру позвонила Лена Снегирева. Ее голос показался Антону дребезжащим от слез, и в любое другое время он непременно спросил бы – почему. А теперь не стал. Как встало перед глазами видение разгневанного перепугавшегося за собственное благополучие друга, так и не желало никуда деваться.
– Ты чего звонишь-то, Лен?
Он устал слушать ее слезливую интонацию, мятежно мечущуюся по темам погоды, резкого скачка цен на продукты и неожиданного отъезда Рогулиных за границу.
– Я? – Она растерянно помолчала. Потом благодарно вздохнула. – Знаешь, Антоша, ты не обижайся на Ваню, ладно? Ему сейчас нелегко. Он целый год прожил в напряженном ожидании, а тут такое! Не дай бог, руководство узнает!