Встретимся в другой жизни

Пробираясь по темным городским улицам к своему дому, Лика вся клокотала от гнева.

– Каков мерзавец! Это надо же, а?! – бормотала она себе под нос, бросая время от времени косые взгляды в Димкину сторону.

Тот сидел, отвернувшись к окну, и, казалось, забыл о ее существовании.

– Хотелось бы знать, кто все это придумал?! – повысила она голос, въезжая на автостоянку. – Кто такой изобретательный?! Ты?!

– Нет, – наконец разжал он губы, потом, поерзав, бросил на нее взгляд исподлобья. – Что это меняет? Все равно я виноват не меньше, ведь так?

– Ты гляди, какой сообразительный!..

– Отцу скажешь? – облизнул он пересохшие губы.

– Непременно! Более того, расскажу о всех твоих выкрутасах. И шантажа твоего я теперь не боюсь! – Лика заглушила мотор и, бросив Димке ключи от квартиры, коротко приказала: – Выметайся… И быстро домой. Я сейчас поднимусь. И будь уверен – разговор еще не окончен!..

Провожая взглядом его сгорбленную фигурку, Лика ни с того ни с сего расплакалась.

– Ну, ну, милая, успокойся… – принялся уговаривать Анатолий Николаевич, поглаживая ее вздрагивающие плечи. – Все образуется. Ты же должна понимать – у него переходный возраст. И к тому же потеря матери… Все это, несомненно, наложило отпечаток на его характер…

– Эх, Анатолий Николаевич! Дело разве в характере. – Лика шумно высморкалась в предложенный соседом платок. – Он ненавидит меня!..

– Глупости, – тихонько засмеялся он. – Бунтует – это да. Но ненависть – это слишком сильное чувство… Чтобы ее вызвать, надо постараться. А ты ведь ему ничего не делала…

Все так же не повышая голоса, он взял ее под руку и повел к дому…

Григорий сидел в кухне за столом и кромсал колбасу крупными кусками. Полчаса назад он вернулся из очередной поездки и обнаружил на столе записку следующего содержания: «Гринечка! Одолжила у тебя пятьсот долларов. Отдам позже. Мне очень нужно – Димка в беде. Лика».

Читая и перечитывая ее вновь и вновь, он не переставал накручивать диск телефона, но Лика не отвечала.

– Чертов пацан! Что он опять натворил?! – ворчал он, все больше и больше переживая из-за ее позднего отсутствия. – Где ее носит?!

Кое-как перекусив и приняв ванну, Григорий поставил чайник на огонь и призадумался.

Что-то в последнее время шло не так. Что-то неумолимо надвигалось – это он чувствовал. Идиотские звонки последние два месяца поднимали его раза по три за ночь. И ладно бы звонили по делу, а то помолчат и кладут трубку.

– Еще Лика запропастилась куда-то!.. – чертыхнулся он и вновь пододвинул к себе телефон. – Ну, давай, девочка! Сними трубку!

Словно отвечая его мольбам, на том конце провода усталый голос Лики произнес:

– Алло…

– Лика, сестренка, что случилось?

– Привет для начала, – недовольно буркнула она. – Тебя где носило? Пропадет вечно не знаю на сколько…

– Ладно, не шуми, – хохотнул Гриня. – Лучше расскажи – что за неприятности?

– Уже все в порядке, – зевнула она в трубку. – В том смысле, что с Димкой все в порядке. Но есть еще кое-что…

– Что?.. – сразу насторожился он.

– Я виделась с Серым… Представляешь – он жив!

– Я знал об этом…

– А почему мне никогда не говорил? – Лика снова зевнула. – В общем, он с меня какие-то деньги тряс. Про какой-то общак лопотал…

– Что?! – Григорий почувствовал, как по спине холодной змейкой заструился пот. – Что ты ему сказала?

– А что я ему скажу? Я же ничего не знаю.

– А он?! Что он?! – повысил голос Гриня. – Да проснись же ты, наконец!

– Не кричи на меня!.. – обиделась Лика. – Мне и так сегодня досталось… Вспоминать тошно…

– Извини, сестренка! Что Серый?!

– Угрожал, что еще… – недовольно буркнула она. – И вообще – я ничего не понимаю! Димку похищают, мне угрожают, тебя какие-то девицы наглые спрашивают…

– Когда? – от изумления Григорий лишился дара речи – единственной «девицей» в его жизни была Алена, но она мать троих детей и уж никак не наглая, а о том, чтобы она пришла к нему, – не могло быть и речи. – Когда?! Какая девица?! Ты чего несешь?!

– Гриня, милый! – взмолилась наконец Лика. – Я еле стою на ногах. Давай до завтра… Я к тебе приеду часикам, скажем, к пяти. Идет?..

– Идет… Только я прошу тебя об одном, – он судорожно сглотнул, – осторожнее… Все это очень серьезно. Серьезнее, чем ты можешь себе представить… Все, спокойной ночи…

– Ага, у вас у всех все очень серьезно, – ухмыльнулась она своему отражению в зеркале. – Похищаете, уши присылаете, а потом оказывается, что это просто дети решили порезвиться… Кстати, об ушах…

Стукнув для приличия в дверь, Лика вошла в Димкину комнату и без сил рухнула в кресло.

– Ну и что скажешь?! – посмотрела она на съежившегося под одеялом подростка. – Жду объяснений…

– А что говорить… – кашлянул он, прочищая горло. – Прости меня!.. Пожалуйста…

– Простить?! – изумленно вытаращила Лика глаза. – Ты хотя бы отдаленно представляешь, что ты натворил?! А ухо?! Я же чуть не умерла со страху!.. Кстати, где вы его взяли?

– У Лехи отец в морге работает…

– Фу, какая гадость! – скривилась она в брезгливой гримасе. – Как же не противно?!

– Противно… Согласен… Но это не я придумал. – Димка приподнял от подушки всклокоченную голову. – Прости меня… Только…

– Что «только»?.. Отцу не рассказывать?.. – прищурилась она. – Трусишь?..

– Нет, – он отчаянно замотал головой. – Я не трушу!.. Ты не знаешь, что с ним было после мамы!.. Он неделю был под капельницей… Я боялся, что и его потеряю… Хотя потом все равно потерял…

– Что ты имеешь в виду? – изумилась Лика.

– Тебя… – Димкины губы задрожали. – Когда ты появилась, все изменилось. Он перестал быть прежним. Он стал совсем другим.

Димка горестно покачал головой и упал на подушку.

– Я перестал ему быть нужен.

– Не мели чепухи! И перестань себя жалеть! – взорвалась Лика. – Ты ведь любишь отца. Почему же тебе так противно видеть его счастливым?!

– Это не так!..

– А как?! Ты говоришь, что он перестал быть прежним. Каким?! Плачущим от горя?! Стал чаще улыбаться?! Разве это так уж плохо?!

– Нет… Просто я боялся, что ты… – Димка тяжело вздохнул. – Что тебя он будет любить больше, чем меня…

– Дурак! – грубо отрезала Лика, изо всех сил стараясь не разреветься. – Ты для него все! И запомни: любовь к женщине и любовь к своему ребенку – совершенно разные вещи… Их нельзя подвести под одну черту… А что касается меня, то я боялась взглядом тебя обидеть, не то что словом…

– Прости меня, – снова проблеял Димка, на этот раз отвернувшись к стене. – Ты не знаешь, что такое потерять мать!..

– Ты так думаешь?! – Она подлетела к его постели и рывком повернула Димку к себе. – Мой отец умер, когда я была еще ребенком. И после этого мое детство закончилось!..

– А мать? – прошептал он сквозь слезы. – Она что – тоже умерла?

– Нет, – также шепотом ответила Лика. – Но лучше бы ей издохнуть…

Не в силах больше сдерживаться, она выскочила из Димкиной комнаты и, запершись в своей спальне, дала волю слезам…

Кто-то настойчивый стучал в дверь. Стук этот рикошетом отдавался в голове, разрывавшейся от дикой боли.

«Я в камере пыток», – подумала Лика, переворачиваясь на бок и еще окончательно не проснувшись.

Но стук повторялся снова и снова.

– О боже мой! Что это? – простонала она, открывая глаза.

– Анжелика Владимировна, – робко позвал Димка из-за двери. – С вами все в порядке? Мне можно войти?

– Заходи, – через силу выдавила она, прикрываясь одеялом до подбородка. – И прекрати стучать, или моя голова сейчас лопнет…

Димка проскользнул в комнату и замер у нее в ногах.

– Чего уставился? – хмуро поприветствовала она его. – Неважно выгляжу?

Он качнул головой и опустил глаза, затем, кашлянув, спросил:

– Вы завтракать будете? А то я приготовил…

– Что?! – Если бы он послал ее сейчас к черту, она бы удивилась меньше. Беззвучно шевеля губами, не сразу смогла обрести дар речи. – Ты это серьезно?!

– Вполне, – скромно пожал он плечами.

– Что – и сам приготовил? – никак не могла она поверить в происходящее.

– Ага. Яичница, тосты, джем абрикосовый, кофе, сок, – принялся Димка загибать пальцы.

В животе у Лики призывно заурчало, и она заулыбалась:

– Ну, блин, ты даешь!!! Выйди, я сейчас!

Но Димке еще долго пришлось ее ждать. Едва Лика вошла на кухню и увидела накрытый к завтраку стол, как к горлу подкатила противная тошнота и она бегом кинулась в ванную.

– О господи! – стонала она, сотрясаясь всем телом от болезненных судорог, которые, казалось, выворачивали желудок наизнанку. – Помоги мне!..

Она умылась ледяной водой, обессиленно опустилась на пол и прикрыла в изнеможении глаза.

– Анжелика Владимировна, – осторожно потряс ее за плечо Димка. – Обопритесь на меня. Я вам помогу.

Лика приоткрыла глаза и слабо улыбнулась:

– Я боюсь поверить в чудо… Ты ли это, Дима?!

Ничего не отвечая, он усадил Лику в кухне на табуретку и молча уставился на нее.

– Что с вами такое? – после паузы спросил наконец. – Вы больны?

– Да нет, – вяло отмахнулась она. – У меня всегда так: если понервничаю, резко падает давление, отсюда головная боль и рвота. Ты не обращай внимания, завтракай…

– Вы сильно нервничали вчера?

– И позавчера тоже, – не удержавшись, съязвила она.

– Вы боялись ответственности? – И, видя ее недоуменный взгляд, пояснил: – Ну, за меня. Ответственности перед отцом…

– Димка… – взъерошила она его светлую челку. – Ты совсем дурак или прикидываешься? Ладно, давай завтракать. У меня что-то от такого изобилия аппетит проснулся… Потом я отвожу тебя в школу. В два забираю, и мы едем в одно место…

– Понял…

– Возражений нет? – Лика подозрительно посмотрела на пасынка, недоумевая по поводу его покорности.

– Нет… Принимается…

К двум часам Лика не успела. Проспект был перекрыт, и ей пришлось долго петлять объездными дорогами, прежде чем она достигла цели. Когда подъехала к школе, часы показывали уже половину третьего.

– Разве он дождется меня? И я ох как его понимаю… Могла бы и пораньше выехать… – корила она себя, въезжая на школьный двор.

Но, как ни странно, Димка терпеливо ждал. Более того, когда Лика попыталась извиниться за опоздание, он перебил ее:

– Не волнуйтесь вы так… Все нормально. Я совсем немного ждал…

Лика вытаращила глаза и раскрыла рот, боясь поверить в его чудесное перерождение. И только когда Димка сунул ей в руки конверт с долларами и слегка подтолкнул к открытой дверце машины, опомнилась и залопотала что-то о дурацких ремонтных работах и чудовищных пробках на дорогах.

– Анжелика Владимировна, – улыбнулся он. – Все нормально… Кстати, а куда вы меня хотели свозить?

– А-а? Я?.. – она перевела дыхание и слегка ухмыльнулась. – Все в себя никак не могу прийти…

– От чего? – Димка пристально посмотрел на нее.

– От тебя… – хмыкнула Лика. – Уж очень все… неожиданно…

– Вы о чем? – округлил он глаза.

– О твоем исцелении… Уж очень все подозрительно. Смотри у меня, – погрозила она ему пальцем. – Не вздумай ничего затевать. Иначе – головенку отверну…

– Не волнуйтесь, Анжелика Владимировна. Я решил зарыть топор войны. – Он протянул ей раскрытую ладонь. – Мир?!

– Мир!.. – пожала она ему руку и невольно улыбнулась. – Слушай, давай на «ты», а? Ты не против? И можно без этого дурацкого отчества… Я с ним как будто на десять лет старше…

– А как же мне тогда вас… тебя называть? – быстро поправился Димка.

– Зови меня Ликой. Меня так Гриня зовет. К нему мы, кстати, сейчас и едем.

– А зачем?

– Хотя бы затем, чтобы деньги вернуть. Которые я, между прочим, взяла без спроса. – Лика сердито покосилась на пасынка. – Шутники!.. Деньги-то хоть все целы?

– Ага, – виновато шмыгнул он носом. – Больше такого не повторится…

– И меньше тоже… – хохотнула Лика, въезжая на знакомую тихую улочку. – Вот здесь, Димка, на этой улице я прожила пять лет. И они были самыми счастливыми в моей жизни…

– А дом какой? – вытянул Димка шею.

– С зеленым забором, – пояснила она, сосредоточив все внимание на дороге, сплошь изрытой колдобинами. – Флюгер на крыше видишь?

– Вижу… – Он резко подался вперед. – Там народ какой-то стоит и «Скорая помощь». Посмотри: кого-то на носилках выносят…

– Что?! – Лика вскинула глаза и оторопела. – Что это, господи?!

У калитки сгрудились соседи и, сокрушенно покачивая головами, переговаривались вполголоса.

Усатый медбрат уже закрывал дверь «Скорой», когда Лика остановила машину, взвизгнув тормозами.

– Что случилось?! – схватила она медбрата за рукав белого халата. – Кто в машине?!

– А в чем, собственно, дело, уважаемая? – с интересом разглядывая молодую женщину, спросил медбрат. – Вы что – здесь живете?

– Да, да, то есть нет…

– Так да или нет? – приподнял он иронично бровь. – Выражайтесь яснее.

– Какая вам, к черту, разница? – вскипела Лика. – Я жила здесь когда-то! А сейчас там мой брат живет!

– А-а-а… Так бы сразу и сказали, – протянул он, открывая двери. – У вашего брата проникающее ранение в грудь… Состояние крайне тяжелое…

Его казенные фразы, как сквозь вату, проникали в ее сознание, постепенно обретая чудовищные очертания ужаса…

– Не-ет! – начала пятиться Лика. – Не-ет! Это неправда!..

– Идите сюда и опознайте, – позвал ее мед-брат из машины, протягивая руку. – Идите же сюда, уважаемая!..

С трудом переставляя ноги, она подошла к открытому зеву «Скорой» и, поддерживаемая усатым медработником, забралась внутрь.

На носилках, накрытый до подбородка окровавленной простыней, лежал Гриня. Нос его заострился, дыхание почти не слетало с посиневших губ.

Лика смотрела и смотрела на ставшее родным лицо и не могла поверить в происходящее.

– Не-ет! Не-ет! – исступленно шептала она.

– Так это что – не он? – рассердился медбрат. – Что же вы мне голову…

– Это он, – перебила его Лика хриплым голосом. – Но я не понимаю… Что здесь произошло? Почему вы не едете в больницу?! Почему вы здесь так долго стоите?!

– Ничего не долго, – флегматично пожал тот плечами. – Мы уже собирались уезжать, когда вы как снег на голову… Вы поедете с нами или здесь останетесь? Если останетесь, дайте свои координаты – у милиции могут быть вопросы…

– О чем вы говорите?! Боже мой!!! – застонала она. – Конечно же, поеду! Давайте быстрее!

Лика упала на колени перед носилками и застыла, как изваяние.

– Лика, – внезапно позвал ее робкий голосок с улицы. – А мне что делать?

Она подняла перекошенное от страха лицо и увидела в дверном проеме Димку. Огромные глаза испуганно смотрели на нее из-под длинной челки.

– А мне что делать?! – повторил он свой вопрос. – Можно мне с тобой?

– Димка… – сдавленно прошептала Лика. – Они убили его!.. Понимаешь?..

– Он пока жив… – авторитетно заявил медбрат, потом обреченно махнул рукой и добавил: – Хотя шансов никаких.

– Замолчите! – закричала Лика, внезапно обретая голос. – Сядьте рядом с ним, я поеду следом на своей машине! И не стойте столбом, мать вашу…

Медбрат недовольно зашевелил усами, но возразить не решился – слишком уж воинственной оказалась родственница подстреленного…

Время неумолимо клонилось к вечеру.

Лика сидела в гулком холодном коридоре и ждала. Полчаса назад собрался консилиум, и она ждала его приговора. Рядом с ней на узкой казенной скамейке расположился следователь. Он положил на колени дерматиновую папку с документами и, казалось, задремал.