Крылья любви. Рассказы

– Красное виноградное, – ответил Виктор, усаживаясь за стол.

Тася вся светилась. Её лицо преобразилось: оно казалось моложе, привлекательнее, глаза сияли, как два раскалённых уголёчка. Она выпрямила спину, подняла голову, и от этого казалась выше ростом. Тасе самой нравилось это ощущение. Никогда она не чувствовала себя так легко, свободно и уверенно. «Что это с ней?» – изумлялась мать, время от времени поглядывая на дочь.

За столом говорили о житейском: о прошедшем лете, о предстоящей зиме, о вымирающей деревне.

– Вот Виктор и сорвался со сверхсрочной службы – внял моему одиночеству. А что тут в деревне меня караулить? Нужно определяться на работу, жизнь устраивать, – сокрушалась мать Виктора.

– Не волнуйся ты так, Ивановна. Вон он у тебя какой удалой да красивый. И работу найдёт, и жена сыщется, – успокаивала Никитична.

– Да какие они теперь девчата, поди, вертихвостки все. Самостоятельную да хозяйственную трудно найти, – продолжала Ивановна волноваться за сына. – Да и куда на работу? Сама знаешь: здесь делать нечего. В городе никаких родственников нет, чтобы первое время пожить.

– А зачем ехать в город? Давай, Виктор, к нам, в рабочий посёлок. И завод у нас хороший, и техникум при нём. Будешь работать и учиться. У меня трёхкомнатная квартира – поживёшь пока у меня, – предложила Тася.

Виктор, опустив голову, молчал, раздумывал над неожиданным предложением. Все ждали ответа.

– Что на это скажешь, сынок? – не выдержала Анна Ивановна.

– Если Вы, Таисия Сергеевна, действительно не против, – Виктор посмотрел Тасе прямо в глаза, немного помолчав, – то я согласен.

– Вот и ещё рюмашку поднимем за этот решившийся вопрос, – весело произнесла Никитична. – Наливай, Витёк!

2

Бросив в рюкзак пару рубашек да сменное бельё, Виктор был готов отправиться устраивать свою жизнь. Две одинокие старушки долго стояли на большаке, заросшем выгоревшей травой-муравой, а Тася и Виктор легко зашагали к шоссейной дороге.

Домой приехали к вечеру. Тася познакомила детей с Виктором, сказав, что дядя Витя – это бабушкин сосед и что он будет пока жить в их квартире.

Усадив за кухонный стол детей и Виктора, хозяйка шумно сетовала на тесноту:

– Что за проект дома, кто его придумал?! Трёхкомнатная квартира предполагает больше двух жильцов. А кухня всего шесть квадратных метров! Как тут помещаться?

– Мам, ты же всегда говорила, что в тесноте, да не в обиде, – вставил свою реплику сын Саша.

Виктор, допивая свой чай, внимательно посмотрел на Сашу, потом на Таню, которая явно смущалась.

– Танюш, Сашок, а я вам здорово помешаю своим присутствием?

Танюшка покраснела и промолчала, а более общительный Саша ответ выдал немедленно:

– Нет, дядь Вить. Нас, мужиков, теперь двое, а то тяжеловато мне среди женского полу. Даже на футбол не с кем сходить!

Все расхохотались, кроме Танюшки.

– Идите спать, мужики! – нарочито громко сказала Тася. – Танюш, а ты помой, пожалуйста, посуду.

Слегка прихрамывая, Танюшка засуетилась вокруг стола. Может быть, эта незначительная хромота, которую она получила при рождении, заставляла девочку быть сдержанной, молчаливой и в семье, и в школе.

– Виктор, я постелю тебе в зале на диване.

– Спасибо, Таисия Сергеевна. Я у Вас в долгу.

– Ну, мы же договорились! Не делай из меня старуху! Мы с тобой на «ты», и зови меня по имени, будто я твоя старшая сестра. Хорошо? – заискрилась Тася улыбкой. И все её рыжинки на носу и щеках засияли, будто огонёчки.

– Хорошо, – уже без смущения ответил Виктор. И, глядя на Тасю, удивился тому, что лицо с конопушками может быть таким привлекательным.

На следующий день, в воскресенье, сразу после завтрака, все пошли на дачу, которая находилась в двадцати минутах ходьбы. Шли через злато-багряный лесок и молча наслаждались всплеском тепла и солнца бабьего лета. Жёлтые, рыжие ещё кое-где зелёные резные листья клёнов особенно завораживали взгляд. Озорной ветерок то и дело пускал на лицо тончайшую паутинку или сбрасывал на плечи отживший свой век жёлтый листок берёзы. Глядя на всю эту красоту, Тася почувствовала, как страстно ей хочется жить и любить, как сильно душа требует ласки.

– Красота-то какая! – восторженно произнесла она.

– Да, очень хорошо, – задумчиво ответил Виктор.

– Завтра я выхожу на работу во вторую смену, поэтому помогу тебе найти отдел кадров завода и техникум…

Прошёл месяц. Виктор устроился на работу. Повезло и с поступлением на учёбу…

Душа Таси была в смятении. Умом она осознавала, что Виктор ей совсем не пара, что воспринимать его нужно в лучшем случае в качестве младшего брата. Но сердце не слушалось. Тася то и дело ловила себя на мысли о том, что любуется Виктором как мужчиной. Ей хочется гладить его белокурые волосы, глядеть в его голубые глаза. Она мечтала, чтобы он хотя бы невзначай обнял её. С удовольствием стирая одежду Виктора, Тася тайком прижимала к груди его рубашку и наслаждалась запахом молодого здорового тела.

У Таси появилось непреодолимое желание выглядеть лучше. Она обновила свой гардероб: в шифоньере появились новые платья, нижнее бельё стало более утончённым; приобрела новое осеннее пальто и сапоги; новый домашний халат голубого цвета выгодно освежал её лицо. Теперь она не позволяла себе выходить на улицу, не повертевшись перед зеркалом и основательно не приведя себя в порядок. Тася стала говорлива, часто смеялась по пустякам.

Детям нравилась лёгкая атмосфера в доме. Виктор и дети подружились. Они часто беседовали, обсуждая школьные дела, а Саше особенно нравились разговоры о футболе, хоккее.

Виктора привлекала такая семейная обстановка. Он с удовольствием помогал Тасе по хозяйству, общался с детьми, готовился к занятиям в техникуме.

Перемену Тасиного настроения заметили на работе.

– Таис, ты часом не влюбилась? – неоднократно задавали ей вопрос.

– А если и так? – игриво отвечала она.

Однажды Тася задержалась на работе: праздновали день рождения одной из поварих – Тони Павленко. Раскрасневшаяся, то ли от выпитого шампанского, то ли от декабрьского морозца она, стараясь не шуметь, переступила порог квартиры. Плавающие стрелки электронных часов в прихожей показывали половину двенадцатого ночи. Сбросив с плеч свой мутоновый полушубок, приоткрыла дверь в детскую – дети крепко спали.

Дверь в зал была открыта. Едва дыша, на цыпочках Тася подошла к дивану, чтобы поправить сползшее на пол одеяло. Неожиданно Виктор открыл глаза, обеими руками обхватил плечи женщины, привлёк к себе, уткнувшись лицом в её пышную грудь. У Таси слегка помутилось сознание. Она не в силах сдержать порыв нежности, обхватила его голову, гладя волосы и целуя в макушку. Виктор легонько отстранил женщину, вскочил с дивана, легко поднял на руки и понёс к ней в спальню.

Жарки были поцелуи, объятия и ласки нерастраченной силы молодого мужчины и женщины, истосковавшейся по мужскому телу и не знавшей доселе страстной любви. С этой ночи Тася и Виктор стали близки.

Счастье, любовь и страсть переполняли женщину. Через месяц она почувствовала в себе перемены. Подождала ещё недельку и поняла, что беременна. «Сказать или не сказать Виктору? Что делать? Сказать, – решила Тася. – Пусть решает сам. Я ни на что не претендую».

– Ты что сегодня такая задумчивая? – спросил Виктор, укладываясь удобнее в постели и привлекая Тасю к себе.

Немного помолчав, будто обдумывая, как и что сказать, Тася наконец произнесла:

– Я, кажется, беременна… Ты не подумай, я не нарочно, – заторопилась она, – я ни на что не претендую.

Виктор улыбнулся, погладил Тасю по голове.

– Я рад, завтра понесём заявление в ЗАГС.

– Потом, когда-нибудь, как только пожелаешь, ты можешь быть свободным, – заговорила Тася. – А пока смотри только на меня, – она нежно поцеловала Виктора в глаза и, целуя в уголки губ, продолжила, – целуй только меня.