Светлячки на ветру

В больницу к маме Вика в этот день не пошла. Через час на ноге и головке сына образовались огромные гематомы, мальчик кричал не переставая и почти осип. Пришёл дедушка – и они повезли ребёнка в больницу делать рентген. У сына оказалась трещина в локтевой кости, врачи предположили ещё и сотрясение мозга.

Никогда после она не могла найти себе оправдание. Да, послеродовая депрессия и нервный срыв, но как она могла выпустить своего мальчика из рук, когда каждый его чих вызывал в ней необъяснимую глубокую тревогу, выводящую из обжитого мирка, обложенного подушками с райскими птицами? Когда любой подъём температуры у Тимурки вызывал панический страх – и она, никогда не верующая, воздевала глаза к потолку и молила: «Только бы обошлось!» Сколько же в нас тёмных сил, которые вдруг выпархивают наружу, словно чёрный дым из печки, в который брошена пластмассовая безделица, внезапно застилающий глаза? Сколько раз потом всплывала у неё ночами эта безобразная сцена, и сколько раз слышала она от мужа обвинения в свой адрес во время ссор, что постепенно из бурных летних гроз с последующим весенним половодьем, вскипающим весёлыми пузырями в быстрых и вскоре высыхающих ручьях, перерастали в нудные осенние дожди, чередующиеся с заморозками и гололёдом, по которому невозможно нормально идти, а можно только осторожно ступать, боясь упасть и что-нибудь сломать! Сколько раз потом она задыхалась от любви к сыну, ощущая сначала доверчивое дыхание на своей груди, затем прижимая его голову к своему плечу и вдыхая молочной запах детской кожи и волос, пахнущих хвойным шампунем, а позднее с горечью сознавая, что он увёртывается от её ласкающих рук и норовит побыстрее выскользнуть ящеркой из объятий, оставив её в растерянности с переливчатым хвостом в ладонях и наедине со страхом, что она снова причинила ему боль.

28

Надо бы было задуматься, почему ребёнка невозможно уговорить… Вдруг не слышит? Но он гулил. «Ладушки» повторял, эмоционально хлопал в ладошки. Вика поделилась сомнениями с мамой. «Как тебе такая мысль только могла в голову прийти?» Стали проверять. Издавали звуки голосом, телефоном, игрушками, бренчали посудой, включали радио, вынесли на улицу, где шумит транспорт. Невозможно понять! Голова – туда-сюда, глазёнки любопытные – всюду всё замечают. Так продолжалось несколько дней – Вика проверяла, наблюдала и носила беду в себе. Ребёнок, как положено, проходил профилактические осмотры у врачей – и у ЛОРа, и у окулиста, и у хирурга. Все они писали «здоров». Вика успокоилась, но ребёнок не поворачивался на громкий звук, хотя и непрестанно крутил-вертел головой во все стороны, как маленькая юла. Вика уговаривала себя, что ей всё показалось, отодвигая страшное. И снова с утра до вечера проверяла, наблюдала, не сводила воспалённых глаз с сына. Да – нет, нет – да. Проблеск надежды, как золотой луч выныривает в просвет набежавших и темнеющих на глазах облаков, – сомнение, отчаянье – опять надежда, что показалось… Поделилась с родными. Мама сказала: «Не делай из мухи слона!», Глеб – что она фантазирует и у неё психоз, отец настороженно молчал. Но в доме поселилась тревога. Она выглядывала из всех тёмных углов, нечленораздельно мычала и ожесточённо жестикулировала глухонемой гостьей. Сознание нависшей беды стучалось в дом первыми крупными градинами величиной с виноград. Они делали вид, что не слышат, и успокаивали себя, что градины быстро тают.

Малыш никак не мог начать говорить. При этом он смеялся и махал ручками, как птица, собирающаяся взлететь.