Империя Госпожи Сави

– Ещё чайку, – спросил гость, словно прочёл мысли.

– Пожалуй. Какой необычный у чая вкус, – сконфузилась Аля, чувствуя сухость во рту.

Допила… ощущения сменились: сухость растворилась в телесной неге, неожиданно взбрело в голову прилечь и забыться: отречься от целого мира. Ноги подкосились сами. Мужчина поймал почти на лету, уложил на диван. Подушки воспринялись мягче бабушкиных перин. «Пусть хоть стреляют, не поднимусь», – чётко обозначилось желание. Аля, закрыв глаза, восхищалась невесомостью тела.

Она понимала, что происходит, но совершенно не испытывала тяги к сопротивлению. Наоборот, захотелось нежных прикосновений.

– Поцелуйте меня, – прошептала она, – только я ещё ни с кем этого не делала…

– Милая, сколько тебе лет?

– Двадцать три…

Услышав ответ, гость поперхнулся…

– В каком холодильнике, чудо, запирали, – рассмеялся Вадим.

– Так целовать не будите… я старая, – пробормотала Аля слезливым голоском.

– Милая, точно, этого хочешь?

Аля ухватила гостя за уши и притянула к себе. Её губы впечатались в приоткрытый рот Вадима.

Окружение исчезло… Невыносимо хотелось ласки и наслаждения. Аля включилась в игру чувств со всей телесной и духовной отдачей.

Часть шестая – Расплата

Алевтина проснулась от шума. В дверь стучали. Осмотрелась… Увидела на кресле банный халат, поспешно накинула. Шаги за дверью удалились. Она зачем-то ополоснула чайник, чашечки, поставила на разнос. Заметила на белоснежном халате капельки крови. И почувствовала, как с головы до ног пробежала горячая волна.

Аля взглянула на пепельницу с окурками, оставленными гостем. «Это ж я с ним переспала. За каким лихом», – содрогнулась она, прислушиваясь к ощущениям… ни боли, ни удобства в теле не испытывалось, если не брать в расчёт слабой тяжести в голове.

Тут память, будто в осуждение, выдала картинку, как Аля просила незнакомого мужчину целовать её.

«Ой… это ж я сама! Не… Чай! Конечно, чай… в нём что-то подмешано. То, с какого бы перепуга дрыхла. Дура, чайник помыла. Что теперь… Меня уволят! Наработалась… москвичка залётная. Надо живо драпать от позора и подальше. Главное, молчок. Он наверно в сауне или… ушёл! Понятно, кто в бане ночует. Ба…ня. Ой! Как сразу не догадалась», – обожгла мысль, что к общему несчастью, умудрилась не слышать, как гость покинул комнату.

Размышления прервал новый осторожный стук.

Аля, схватила передник униформы, достала из кармашка ключ от своего шкафчика и резко отварила дверь. Не обращая внимания, кто рядом, помчалась по коридору.

Помещение раздевалки обрадовало пустотой. Алевтина переоделась. Сунув сумку под мышку, пригладила на ходу растрёпанные волосы.

– А, новенькая! – вырос перед ней, как из-под земли, знакомый парень.

Он наигранно скалился в таинственной ухмылке.

– Пусти, – огрызнулась Аля, стараясь обойти преграду.

Парень раскинул руки.

– Прямо-таки и вали… Денежки в кассе можно за тебя получить. Везёт же лягушкам: такие бабки срубила за ночь.

Выдал шквал эмоций коллега, но, видя безучастие девушки взбодрился:

– Точно, болтают… большеротые крали… красный перчик! Может и меня осчастливишь, я парень хоть куда!

– Пусти! То, закричу…

– Может покусаешь? Обожаю жёстких сучек, – он приблизился почти вплотную.

Нервы сдали… что было силы Алевтина оттолкнула нахала. Не ожидая отпора, тот пошатнулся, и рухнул на пятую точку. Позади раздался дружный смех, и хлопанье в ладошки.

– Браво, новенькая. Ату его! Сокрушила неотразимого. Не всё бабам, на заднице сидеть, – Аля узнала голос Магды.

Обернулась… За сценкой, по мимо Магды, наблюдали Раиса, Курилка и незнакомая женщина.

– Кончай потеху. Новенькая, за мной, – скомандовала Раиса.

Ничего не оставалось, как последовать приказу. По дороге Аля расслышала, брошенную курилкой фразу:

– Прими поздравления. Болтают, ты, отличилась. Выходит, я права.

«Господи, быстро пронюхали, о моём позоре. Стыдно-то», – Алевтина, чувствовала, как пылают щёки. Перед глазами плыла серая дымка из детства, когда бабуля ругалась если она шалила.

Часть седьмая – Неожиданная новость

– Присаживайся, – предложила хозяйка кабинета, и достав из сейфа пачку двадцатипятирублевых купюр, протянула Алевтине.

Аля застыла с ступоре не понимая, что происходит.

– Э! Девка, ошалела от счастья. Деньги бери. Некогда с тобой рассусоливать.

– Мне… за что? – удалось Але выдавить из себя несколько слов.

– Во даёт! Ты, кто… девочка…

– Ткачиха из Иваново! – выпалила Аля, и рухнула на стул по соседству, силы словно покинули, а голову распирало от непонимания происходящего.

– Ткачиха… Ну ка иди сюда, ткачиха! – Раиса схватила Алю за руку и потянула к столу.

На нём разбросанные веером лежали фотографии.

– Смотри, смотри… ткачиха… она. Такие как, ты, в их среде зовутся многостаночницами, – Раиса тыкнула пальцем в фотографию с омерзительной сценой и продолжала: – Я-то купилась на байки: девица она не целованная. А стрелянного воробья на раз уделала. Хватит пустого трёпа! Фотки есть, сболтнёшь, где лишнего. Про твои похождения весь Иваново узнает: на каждом столбе, сама лично, расклею. Коль клиента опозоришь, миленькая головка не долго на плечах усидит.

– Что происходит? – пробормотала Аля, пытаясь унять слёзы обиды или понимания собственной никчёмности. – Зачем фотографировали? Гость чем-то меня опоил.

– Опоил… значит. Но, чай принесла ты, наливала сама, впрочем, и пила. Вон… ухватила за уши мужика… Кто, кого насилует… большущий вопрос. А пальчики шаловливые под пистолетом в его заднице пляшут?

– Он просил…