Повороты судьбы

Ларионов сидел на «почётном месте» – рядом с шофёром, лицом к студентам, и пристально разглядывал свою команду.

Конечно, пока это ещё не был коллектив – небольшие разрозненные группки. И ему, как руководителю, нужно было думать, как объединить их – таких разных ребят. Несколько девчонок с хорового отделения: гордость училища – ансамбль «Радость», лауреаты областного телевизионного конкурса «Молодые голоса?74». Они были более взрослые, уже почти выпускницы. Саня Рошка – студент театрального отделения. Очень ответственный. Ему тоже уже за двадцать. Поможет всегда и программу концерта режиссёрски грамотно составить и конферанс вести сможет в любых ситуациях. Виктор Карасёв – самый старший, надёжный мужик, душа компании. С ним не только весело будет, но и всегда есть опереться на кого: и с танцорами репетицию проведёт, меня заменит, если нужно, ну, и как исполнитель танцев – незаменимый. Может даже будет гвоздем программы – чертовски талантлив! Всегда зрителей «на уши ставит» от восторга! Баянисты тоже неплохие: Валера Адарченко – трудолюбивый, способный, серьёзный музыкант. Ну, а Серж – не только сам музыку сочиняет, но и всесторонне одарён. Не зря ребята его прозвали «наш художник»: и фото художественно снимает – цветное и чёрно?белое, и кино. Да и шутит своеобразно. С ним тоже не соскучишься. Остальной состав – ансамбль «Вихрь», как шутил всегда Ларионов. Это – его «зелёная» молодёжь, окончившая первый курс. Их ещё все звали «шестёра» (по названию уральской кадрили, которую они танцевали всем составом: четыре девчонки и два парня). Любаня с Надькой «дробушки» хорошо молотят, крутки делают – обе техничные, да и актёрски неплохо работают. А Ольга с Галкой больше к лирике склонны, две «хохлушки» – в «Украине» здорово смотрятся: одна – «чернявая», другая – «белявая». Парнишки ещё слабые в технике. Совсем «нулевых» взял на учёбу. Но всё?таки среди других парней в группе они продвинулись дальше – «игровые», трудолюбивые. Два Шурика. За месяц репетиций у ребят уже появились кое?какие привязанности. Вот и сейчас, конечно, Сашка сидел рядом с его Ольгой, что?то весело шептал ей на ухо, она смеялась, а когда сказалась усталость, уснула, опустив голову ему на плечо. Как Владимир завидовал этому молокососу (как называл он его в душе)! А между ним и Ольгой столько преград: и возраст, и положение педагога и студентки, и его женитьба…

На сей раз путь был не таким долгим. Подъехав к клубу, поставили свою афишу и, оставив двух студентов на кассе, поехали на речку. И с этого дня, приезжая в новое село, весело спрашивали:

– Где речка?

– Речка где?

Искупавшись, стали играть в волейбол, а когда надоело, парни стали играть в карты, девчонки – читать книги, а некоторые уже строчили письма своим «женихам».

Владимир Алексеевич, незаметно для других, с досадой следил за Ольгой. В ярком пляжном купальнике она была ещё прелестнее. Упругое, гладкое и молодое её тело было достойно самой богини Афродиты. «Ну, почему, почему нельзя, чтобы она была моей? – думал он. – И дёрнул же чёрт меня жениться! А просто так добиваться её любви тоже не могу. Да пусть только кто?нибудь из парней или мужиков посмеет опорочить её, такую чистую и невинную! Не дам. Никого не подпущу к ней!»

И только Санька был беззаботно весел: то градом брызг награждал Ольгу в воде, то, шутя, отбирал у неё мяч, то растягивался рядом с ней на песке и просил почитать ему книгу вслух. Потом они вместе что?то сочиняли, и Оля записывала на листе бумаги, показывали друг другу какие?то стихи. И студенты стали подшучивать над ними, называя их «молодожёнами». Ольга беззаботно улыбалась. Для неё это было прикрытием: не хотела, чтобы кто?нибудь, а больше всего – Владимир Алексеевич, догадался об её чувстве к нему. Владимира же это, наоборот, раздражало и, как мальчишку, обижало в душе. «Господи! Вот ведь – дурак! – думал он. – Они ведь ещё дети, мои ученики. И пусть себе любят друг друга. Почему меня?то это задевает?»

На концерте Ларионов сидел в зале и строго смотрел все номера.

– Репетиции будут обязательно, чтобы качество концерта не понижалось, – сказал он перед отъездом в «агитку» своим подопечным. И каждый день, за два часа до концерта, начинал гонять их, «как сидоровых коз». Его раздражало, когда артисты не вживались в образ.

– Когда ты вышла на сцену, то должна забыть, что это – ты. Понимаешь? Нужно жить хореографией! А если не можешь – нечего тогда здесь делать! – кричал он на Ольгу. У неё стояли в глазах слёзы, и на душе было очень скверно. «Жить хореографией! Я, может, без вас не могу жить! – думала она с обидой. – Сначала смотрит на меня влюблёнными глазами, заботится, а потом – кричит! Я, может, вас в зале ищу глазами во время концерта, и для вас мне хочется быть самой собой – красивой, привлекательной…»

Владимир, видя обиду Ольги, брал её за руку выше локтя и спокойно говорил:

– Оля, ну пойми, от танца у тебя осталась одна схема. Души совсем нет. Чем так танцевать, лучше вообще не танцевать!

И опять – репетиции, репетиции… И бесконечные придирки Владимира Алексеевича:

– На «эстраде» линию держать нужно!

– Темп, темп, темп!!!

– Ноги выше поднимайте в прыжке!

– А когда вы, наконец, кадриль танцевать будете?!

И Ольга всё больше восхищалась своим учителем: сколько труда, самоотдачи требует его работа! А без этих придирок невозможно настоящее искусство. Это будет уже халтура, если будешь давать себе поблажки. Зато когда поработаешь в полную силу на концерте, и зрители от души подарят тебе аплодисменты, а то и цветы, то ощущаешь себя счастливым вдвойне. И жестокое искусство танца оборачивается к тебе необъяснимым состоянием вселенского счастья! Эти лёгкость, изящность, эмоциональность – они мгновенны, существуют лишь несколько минут, но ведь и сама жизнь тоже подобна танцу: сегодня ты молод и полон сил, а завтра… И хоть танец живёт как мимолётное видение, ради которого столько тратится сил, времени и труда, зато это – красиво! Восхитительно! Божественно! Это – сама жизнь, в её движении, гармонии с музыкой и чувствами людей.

…А после концерта, в тёплые погожие дни, автобус едет куда?нибудь в лес, на поляну, и артисты – туристы ставят палатки, разводят костёр. И ужин на костре получается удивительно вкусным. Все едят, уплетая за обе щеки.

Однажды Ларионов, после такого вот ужина, оставил всю концертную бригаду у костра.

– Ну, что, ребята, как настроение? – спросил он. Все отвечали, что нормальное.

– А я вот не очень доволен нашим коллективом. Как?то у вас всё обособленно получается: хоровики – отдельно, танцоры – отдельно. Не чувствуете? Давайте договоримся: вот сейчас же выскажите вслух друг другу претензии, учтите их, и чтобы больше в отношениях между вами не было никакого разделения. Договорились?

И начался долгий разговор. В основном девчонки высказывали свои обиды. Парням особенно делить было нечего.

– Ну, что? Всё высказали? – спросил Ларионов. Все молча кивнули головой.

– Ну, а теперь вспомните детскую «мирилку»: мирись, мирись – больше не дерись! – засмеялся он. – И чтобы с сего дня все были вместе, как одна семья! Ну, а я, как старший, у вас за отца буду!

Студенты засмеялись. А Карась сказал:

– Да, теперь так и будем вас звать – «отец родной», «батя»!

После разговора Ларионов наконец?то осмеливается сесть рядом с Ольгой, весело щёлкает её по носу и говорит:

– Вот сегодня ты молодец! Так станцевала свой украинский сольный, что даже один мужик молодой, деревенский, в зале воскликнул: «Вот это девка! Мне бы такую!»

Ольга, покраснев, смущённо улыбается.

– Вот так и нужно танцевать на сцене: всех с ума сводить! А в жизни – пусть попробуют подойти! Чем недоступнее, тем лучше для тебя. Надо цену себе знать. Доступные девушки для мужчин неинтересны. Им всегда нужно крепость брать, стремиться к победе. А если она легко даётся, то их скука одолевает.

– Хорошо, учту, – весело подумала Ольга, – запомню Ваш урок.

Владимиру хотелось, чтобы она подольше осталась у костра, не уходила. Ольге тоже хорошо было рядом с ним и хотелось продлить эти мгновения.

– Тебе не холодно? – спросил он. В лесу уже ощущалась предутренняя августовская прохлада.

– Немножко.

– Сейчас подброшу в костёр хворосту и свитер тебе свой дам.

Владимир заботливо снял с Ольги стройотрядовскую куртку и сам надел на неё свитер, который только что снял с себя.

– Ну, вот. Теперь теплее?

Она счастливо кивнула головой. Свитер был ещё тёплым от его тела, от него исходил приятный запах – очень дорогой для неё. Сашка сидел напротив и внимательно наблюдал за ними с серьёзным видом. Кажется, он начинал догадываться, почему шеф сердится на него. «Неужели он тоже влюблён в Ольгу? – думал Санька. – Ну, тогда мне – хана. Куда мне против такого мужика? Он сильный, мужественный и по?мужски красивый… Я против него – хиляк просто!»

А на другой день шеф ещё раз продемонстрировал свою силу перед всеми. Увидел у одного двора рубленый лес, взял топор, лежащий рядом, и стал рубить дрова, а все агитотрядовцы дружно складывали их в поленницу у забора. Тут же набежало полсела зрителей.

– Вот это – артисты! – восхищались они. – Ну, если вы так и на концерте «выдавать» будете, то обязательно вечером придём в клуб.

А Санька совсем посмурнел. Стал замкнутым, невесёлым.

– Саш, – ласково говорила Ольга. – Ты чего это? Влюбился, что ли, в кого?

– Влюбился… – вздыхая, говорил он. И печально смотрел на неё.

– Вот чудак. Так это же хорошо. Так интереснее жить.

– Интереснее, если взаимность есть. А если её нет?

– Почему ты так решил? – интересовалась Ольга.

– Так… знаю… Чувствую! Интуиция, понимаешь?

И уходил от Ольги в лес, выбирал на поляне дерево и с остервенением начинал метать в него топорик.