Бабочки в цифровом музее

После обеда сотрудники музея собрались в пустом читальном зале библиотеки – другие отдыхающие игнорировали это место, когда за окном светило солнце. Составив стулья кружком, коллеги разместились между стеллажами с журналами.

Татьяна Ивановна, в пёстром нарядном платье (в нём её видели и в музее), приподняла руку. О, чудо – рука сегодня не дрожала: видимо, солнечный свет и наполненный озоном воздух, лёгкой струйкой проникающий в приоткрытое окно, улучшили её самочувствие. Женщина подняла руку и призвала к тишине. Все затихли – даже неугомонный Денис и что-то шепчущая ему на ухо Виталия.

– Друзья, представьтесь именем, каким вас называли в детстве родные и близкие! Давайте по часовой стрелке. – Руководитель мини-тренинга повернула голову в сторону Полины.

– Меня папа и потом ребята в школе от фамилии Зайцева звали Зайка! – с неловкостью улыбнувшись, призналась Полина Валерьевна.

– Хорошо, Зайка. – Татьяна Ивановна покопалась в своей сумке и достала оттуда две аптечные резинки, протянула их участнице. – Вот, держи, закрути ими волосы в два хвостика – это будут твои заячьи уши!

Полина закрутила два хвостика над ушами и, одетая в белую футболку и джинсы, и впрямь получилась похожей на зайчика.

– Гера, – представился Юрий Дмитриевич, – бабушка так звала. Это я по паспорту Юрий, а крестила меня бабушка как Георгия.

Татьяна Ивановна снова покопалась в сумке и достала октябрятский значок из советской поры, подозвала к себе Юрия Дмитриевича и приколола к его груди на клетчатую рубашку. Аленький кружок с золочёной головкой маленького Ильича заискрился на чёрном квадратике клетчатой рубашки.

Следом, вытянув загипсованную ногу, назвался Денис:

– Дусик! Это сестра так надо мной изгалялась, ну и родители следом.

– Чем мы подтвердим твою новую идентичность, – задумчиво ворошила предметы в своей огромной сумке ведущая. – Вот, держи этот толстый красный карандаш! Ты же с детства, поди, обои разрисовывал, Дусик?

Татьяна Ивановна сама приподнялась со стула и вручила карандаш художнику.

Затем вопросительно посмотрела на Виталию:

– А тебя как называли в детстве? Витуля, Виташа?

– Папа о сыне мечтал, у него даже имя для него было приготовлено: Виталий. Ну, в загсе изменили одну буковку, назвали меня Виталия, а папа Виталькой звал, – усмехнулась Виталия. – У меня ведь и фамилия Величко, такая – вне пола. Виталия Величко. Иногда и с фамилией величал. Позже я едва отделалась от дурацкого Витальки, но это когда отец отчалил в другую семью.

– Что же тебе напомнит о том времени? Хорошо бы маленькую машинку…

– Верно, машинки он мне покупал.

– Но машинки я не припасла. – Татьяна Ивановна посмотрела на Дениса и вдруг протянула ему листок бумаги, вырвав его из блокнота:

– Дусик, карандаш у тебя есть – нарисуй Витальке машинку!

Вскоре к малиновому топику Виталии прикрепили белый листок бумажки с нарисованной на нём пожарной машиной.

– Ну что ж, мальчики-девочки, давайте начнём погружение в новую реальность. Кстати, на сеансе предлагаю вам называть меня тётя Таня!

Полненькая, мягкая, уютная тётя Таня в цветастом платье сразу сделалась для участников тренинга проще и ближе, чем строгая смотрительница Татьяна Ивановна.

Ведущая предложила всем участникам закрыть глаза и представить любимое место детских игр: сквер, детскую площадку, двор. Место было у каждого своё, конкретное, из его детства, но кроме себя маленького следовало разместить рядом и ещё присутствующих здесь друзей, представив их в детстве! Потом участники по очереди рассказывали, что и как видит каждый из них. И наконец Татьяна Ивановна призвала участников тренинга к взаимодействию. Обсудив видение детства каждым, за обобщённую декорацию выбрали площадку, увиденную Полиной.

Все участники тренинга сидели бледные под успокаивающим воздействием медитации. Из ноутбука звучала нежная музыка, в неё вплетались птичьи пересвисты из-за окна, и размеренный голос ведущей рисовал живописную картину какого-то далёкого острова и сказочно-синего моря.

– Давай, Зайка, расскажи нам, сколько тебе лет, что ты видишь вокруг, – мотивировала участницу Татьяна Ивановна.

– Мне шесть лет, я нахожусь в песочнице, в каком-то сумрачном дворе среди серых сталинских домов, закрывающих последними этажами солнце. Здесь, на площадке, сидят чужие мамы и бабушки, а я вышла гулять одна.

– Кого ещё ты там видишь? Ты играешь с другими детьми?

– Вижу грязные рожицы Витальки и Дусика, они совсем малыши и стучат своими совочками по деревянной кромке песочницы. Мне неинтересно с ними, и я с малышнёй не хочу играть. Я засмотрелась на большого мальчика, уже школьника, – это Гера на горку забрался. Но сейчас лето, а горка сколочена из досок – кататься на ней нельзя, только лазать.

– Подойди к Гере, Зайка. Встань и сделай шаг-другой. Пригласи его играть!

Зайка-Полина поднялась со своего места и сделала шаг в сторону, где сидел Юрий Дмитриевич. Не открывая глаз, она нащупала его плечо, скользнула рукой к его уху, к шероховатой после утреннего бритья щеке – они оказались очень тёплыми, нагретые лучом солнца, пробившимся в библиотеку.

– Гера, давай играть в догонялки! – Зайка хлопнула как бы Геру ладонью по плечу и резко побежала прочь из зала, будто за ней, шестилетней, действительно гнался зазнайка-второклассник.

– Ну что же ты сидишь, Гера? Догоняй! – скомандовала тётя Таня.

Юрий Дмитриевич открыл глаза, неуклюже вскочил, шумно отодвинув стул, и заспешил к двери, за которой только что исчезла Зайка-Полина.

В коридоре он наткнулся на Полину, стоящую спиной к стене, и, прильнув к ней, поцеловал её в щёку, как мог бы поцеловать девятилетний Гера какую-нибудь дошкольницу Зайку. Поцеловал и усмехнулся: игра, мол, и есть игра!

Полина тоже рассмеялась, чуть порозовела, ощущая радость, переполняющую грудь. Была не была! Она крепко, совсем не по-детски, обняла голову Юрия Дмитриевича и соединилась с ним губами! Но сжатый рот учителя не располагал к долгому поцелую.

В читальном зале Татьяна Ивановна продолжала тренинг с Виталькой и Дусиком – условно трёхлетками. Они и без тренинга тянулись друг к другу, но по ходу психодрамы предполагалось, что ввиду малого возраста они ещё не умели целоваться – пара просто нежно перемахивалась условными совочками в пустых кулачках.

Тренинг окончился, но день ещё продолжался, и участники разбрелись кто куда. У Дениса разболелась травмированная нога, и он поковылял в номер отдыхать, невежливо оттолкнув Виталию, подставившую ему своё почти детское плечо для опоры. Девушка поджала губы и вернулась в читальный зал: набрав из шкафов груду развлекательных журналов с яркими обложками, погрузилась в чтение. А Татьяна Ивановна, утомлённая, отправилась отдыхать в свою комнату. После умственного напряжения у неё появлялось дрожание головы и слабела мелкая моторика пальцев.

Полина и Юрий Дмитриевич вышли на улицу вместе – непривычные эмоции, охватившие их на тренинге, продолжали колокольчиками звенеть в ушах обоих. Они дошли до причала и взяли напрокат у лодочника вёсельную шлюпку. Сели напротив друг друга: Юрий Дмитриевич на вёсла, спиной к носу лодки, а Полина на корме, чуть откинувшись поясницей к бортику. Близость к природе дарила ей забытые ощущения радости – оказывается, в душе Полины жила романтика. Лёгкий трепет в груди возбуждал неясные желания. Юрий Дмитриевич, налегая на вёсла, делал сильные гребки. Он то откидывался назад, то наклонялся вперёд, приближая к Полине тоже слегка взволнованное перипетиями тренинга лицо, – и тогда она видела, как шевелятся ноздри его крупного носа. Гребец закатал рукава рубашки и расстегнул пуговицы, словно вырвался из клетки, впечатанной в ткань. В проёме расстегнутой рубахи виднелись сизые завитки – волосы учителя уже седели не только на голове. Полине виделся в его облике и движениях тайный зов к контакту, и он будоражил её.

Впервые она так долго и неотрывно разглядывала лицо Юрия Дмитриевича. Он и сейчас показался ей почти красивым, несмотря на заметные морщины у переносицы и подбородка. Вспотевшая прядь волос с макушки сдвинулась набок, обнажив глубокие залысины. Зато глаза оставались почти такими же, какие сохранились в её воображении со школьных лет: карие, с лёгким блеском и едва уловимой ироничностью. Полина отвела взгляд, но через секунду снова посмотрела на его губы… Губы, которые так и не раскрылись ей навстречу час назад во время сеанса психодрамы.

И невольно приоткрылся её собственный рот! Но тут же Полине стало неловко от своей взволнованности. Она стянула губы в ниточку, вдвинулась глубже к бортику кормы, пытаясь усмирить неожиданное желание. «Неужели я так изголодалась по мужской ласке, что не могу рядом находиться с мужчиной нигде, кроме работы?!» Утром определённо позавидовала Виталии, увидев её с Дениской, а сейчас разгорячилась оттого, что Юрий Дмитриевич с такой экспансией загребает вёслами!

Сидеть молча вдвоём было неловко, но учитель размахивал вёслами без слов. Полина отвела взгляд от визави: вокруг зеркальная поверхность озера отражала прояснившееся лазурное небо, столь редкое в этих широтах. Солнце медленно опускалось, цепляясь за верхушки сосен на другом берегу озера, – лучи слепили Полине глаза сквозь просветы ветвей.

– Юрий Дмитриевич, вы только посмотрите, какая красота! И солнце как живое, подглядывает за нами!

Мужчина не отвечал, продолжая сосредоточенно загребать вёслами.

– А можно я вас сфотаю? – решилась Полина и достала смартфон из дорожной сумочки с ремешком, перекинутым через плечо. Прицелилась глазком фотокамеры на своего матроса. – Улыбнитесь!

Юрий Дмитриевич чуть раздвинул губы, будто аутист, избегающий общения. Однако аутисты не ходят в распахнутых на груди ярких рубашках! Молодая женщина, вертя телефоном так и этак, нажимала кнопки съёмки, затем навела камеру на себя и сделала селфи. Она не предложила сфотаться вдвоём, да и раздельное расположение их в шлюпке было неудобным для такой фотосессии. Убрав телефон в сумочку, попросила:

– Юрий Дмитриевич, давайте поменяемся местами. Я хочу попробовать погрести.

– А ты умеешь?

– Не знаю, когда-то пробовала.

– Ну давай поменяемся.

Они одновременно встали боком по ходу движения, лицом друг к другу, и лодка покачнулась. Импульсивно обнялись и стояли так, едва удерживая равновесие на покачивающейся с борта на борт шлюпке. В какой-то момент физик, подшучивая над страхом Полины, нарочито качнул лодку ногами – Полина вскрикнула, зажмурив глаза. Юрий Дмитриевич рассмеялся, аккуратно усадил Полину на скамейку с вёслами и сел рядом сам.