Звездное ожерелье

Галина Сергеевна внимательно прочитала координаты случайной соседки.

– Вы – управляющий огромного торгового центра? Такая маленькая и хрупкая? – Завадская сделала удивленные глаза.

– Да, такая маленькая и хрупкая, – Смирнова ловко подладилась под тон Завадской. «Наверное, хороший психолог, разбирается в людях, умеет попасть в настроение человека», – мысленно сделала оценку Смирновой Галина Сергеевна.

– Ну, я поехала, – приятельница Завадской решительно поднялась и жеманно поцеловала свою неверную подругу.

– Дорогая, я еще порелаксируюсь малость, – извиняющимся голосом произнесла Завадская, – видишь, компания нашлась подходящая.

– Оставайся, созвонимся, прощай!

– Пока-пока! – помахала ручкой и почмокала губками Завадская. Она изображала таким образом безмерную любовь и преданность своей приятельнице. Заодно благодарность.

– Надюша, расскажите мне подробнее о вашем Клубе, – попросила она новую знакомую. – Какие цели и задачи вы ставите перед собой, для чего вы объединились в Клуб, кто эти женщины? – она обвела рукой зал. Зал гудел, как пчелиный рой. Женщины смеялись и разговаривали, разрумяненные и разгоряченные.

– Наш Клуб ставит своей целью сделать наш город культурной столицей. Ведь Петербург всегда был законодателем моды и культурной жизни России. Вот мы и хотим воссоздать прежний образ города. Надоело, что жизнь проходит в криминальной столице. Хочется вернуть ей прежнее предназначение.

– Короче, стараетесь изо всех ваших слабых женских сил? – Завадской по-прежнему хотелось юморить.

– Не такие они уже и слабые, я имею в виду наши силы. Если мы объединимся, мы будем значительной армией.

– Когда я бываю на феминистских мероприятиях, я всегда вспоминаю знаменитый батальон Керенского, помните?

Смирнова недовольно поморщилась. Галина Сергеевна смутилась. Вечно ты со своими боцманскими шутками и приколами… Незнакомая дама, вдруг неправильно поймет. Но Смирнова справилась с недовольством и по-прежнему приветливо обратила свой взгляд на собеседницу.

– Мы хотим вернуть городу прежний, присущий только ему облик, – Смирнова улыбалась.

– Какой же это облик? Город жутко грязный, не убирается и не подметается в нем со времен царя Гороха, что очень заметно, – Завадская ехидно сжала губы.

– Мы хотим превратить город в восхитительную витрину российской культуры, превратить его в жемчужину международного уровня.

– Понятно! Сияние звезд и так далее… Галантные мужчины танцуют с тонкими и изящными дамами, затем герои совершают великие поступки, меняющие ход российской истории. А куда же вы мусор денете?

– Ну что вы все о мусоре! Мы хотим решать глобальные проблемы! – Смирнова разгорячилась.

– Не сердитесь. Я поддерживаю вашу идею. А кто же является членами вашего движения? Вы, я так понимаю, председатель. А кто простые члены? – Галина Сергеевна искренне любопытствовала. Но по ее тону невозможно было понять, шутит она или говорит серьезно.

– Познакомьтесь, пожалуйста: Тамара Львовна Вашутина, салон «Адмирал».

Завадская повернулась в ту сторону, куда указывала Смирнова. Перед ней сидела дама в черной широкополой шляпе с буквой «А» в самом центре, с немыслимыми бирюльками в ушах, на руках, на запястьях, на шее.

Белые перчатки были унизаны кольцами и перстнями. Белый пиджак вышит блестками и мишурой. Женщина вся светилась и сверкала. Завадская недовольно поморщилась: «Не женщина, а ожерелье!» Вслух же произнесла:

– Вы так экстравагантны! Мне непривычно видеть столько блесток и украшений на одной женщине. Я бы не рискнула все это надеть на себя. Никогда не представляла чужие наряды и украшения на себе, никогда не примеряла чужую жизнь на себя. Слишком люблю свою. Но на сей раз изменила своим привычкам. Я примеряю на себя весь ваш наряд. И мне не по себе. Слишком экстравагантно!

– Вам пойдет! Примерьте, пожалуйста, мою шляпу! – Тамара Львовна ловко набросила шляпу на Завадскую. – Вы преобразились! Это и есть красота! Женщина – символ красоты! Неважно, каким способом она добивается достижения идеала – шляпой, мишурой или бриллиантами. Главное, что женщина – олицетворение красоты!

– Я скорее всего ассоциирую женщину с природой. Так мне легче переносить тяготы жизни. Но это спорная точка зрения. Согласна, что я абсолютно не разбираюсь в красоте. И во всем этом, – Завадская махнула головой на перстни и кольца Ватутиной.

– Почему? – мило улыбнулась Тамара Львовна.

– Не знаю. Всю жизнь работала, по натуре я – человек суровый, главное, внутри суровый. Мне чуждо все блестящее и яркое. Люблю блеклые и сумеречные тона в одежде, наверное, чтобы меньше привлекать внимания к своей особе.

– А вы страдаете от повышенного внимания к вам? – Тамара Львовна с любопытством разглядывала Завадскую.

– Да, страдаю. Кажется иногда, что это внимание особенное и моими поступками не вызванное. Тем не менее… Но дело не в этом. Я прожила трудную жизнь, не раскрашенную красками, скорее, политую горькими слезами. Поэтому у меня сложное отношение с украшениями. Я даже макияж не делаю, считаю, что в битву с жизнью легче вступать со своим собственным лицом. Без всяких красок и украшений. Вот такая правда жизни! Суровая правда! Я не претендую при этом на массовость такой суровой правды. Это всего лишь моя жизнь!

– Я не согласна с вами! В прошлом веке у петербургских женщин тоже была не простая жизнь. И город не блистал особой чистотой. Но женщины ходили в чистых платьях по этой городской грязи, всегда вычищенные и ухоженные. Они считали своим христианским долгом содержать свое тело и платье в чистоте.

– Да, да, заодно и душу. Я все понимаю: шлейфы, шали, боа… Как это все далеко от меня и моей работы! Все ваши показы мод не для такой женщины, как я. А ведь я не одинока! Основная масса женщин занята бытовыми проблемами и показы мод, дефиле и прочую лабуду воспринимает как театральное зрелище, не более. Они даже не примеряют это все на себя, имею в виду, мысленно. Так что не знаю, для кого это все, – Завадская сердито обвела рукой зал.

– Нет, категорически с вами не согласна. Вы не должны говорить от имени всех наших женщин. Я думаю, что мысленно любая может примерить что-нибудь на себя, взяв за идею модель с подиума.

– Не спорю. Я ведь солдат в душе. Чувствуете, как я говорю. Не солдатка, а солдат! Мужского рода… Неопределенного рода… Это не плохо и не хорошо. Так получилось в моей жизни. Я на работу иду как на войну. И так всю свою сознательную жизнь. Я не живу – я отвоевываю пространство для своей души, для своей жизни. Маленькой, но собственной жизни. Чтобы ощущать чувство собственного достоинства. И мне легче его отвоевывать, это самое чувство собственного достоинства, в строгом костюме, без украшений и макияжа. Вам понятна моя точка зрения? – Завадская зло посмотрела на Ватутину.

Странно, но Ватутина не смутилась. Она внимательно разглядывала лицо Завадской, словно примеряя на него макияж и украшения. Галина Сергеевна поняла, что Тамара Львовна создает образ, но другой, непривычный для Завадской. С тенями для век, помадой и клипсами… Завадская вздохнула.«Черт, все-таки Санкт-Петербург – мистический город! Кстати, с нерешенными бытовыми проблемами. Если бы в спортивном клубе сегодня не отключили горячую воду, она бы никогда не встретилась с этими женщинами. Они прошли бы мимо нее, мимо ее жизни, со всеми их клипсами, перстнями и шляпами. С их идеалами красоты и идеями о культурном возрождении города.

Какая странная женщина эта Ватутина! Ничего не странная, просто ты никогда не встречалась с дамами из их круга. В принципе, с кем ты общаешься?

Работа у тебя мужская, окружают тебя одни мужики, у тебя даже подруг не осталось. Есть приятельница, и та не понимает твою тонкую нервную душу. Или это так тебе кажется, что не понимает. Может, это ты ее не понимаешь… Женщин ты совсем не знаешь, не знаешь, как они живут, что чувствуют за этими вот шляпами с широкими полями, под перчатками с перстнями.

В конце концов ты никогда не встречала женщину-ожерелье. Сияющую и блистающую! Благодари Бога, что он подарил тебе эту редкую встречу!

И пусть в твоей памяти останется этот образ из другой, непонятной тебе жизни! Где нет суточных дежурств, докладных записок, рапортов и прочей лабуды, той, что называется «тянуть лямку» нудной и надоевшей службы. Пусть этот образ светит тебе в тот момент, когда тебе окончательно опостылеет работа и ты вспомнишь, что есть женщины, сверкающие и сияющие, как ожерелье».

С этими мыслями Завадская покинула дорогой ресторан «Ла клуба» и пешком потащилась домой, на Адмиралтейскую набережную, проклиная тот миг, когда отключили горячую воду в спортивном клубе.

На улице моросило и было зябко. Завадская куталась в свое пальто и мысленно ругалась, давая себе слово никогда не встречаться с женщинами из другой, красивой и непонятной, жизни, чуждой ей и ее суровым будням.

Так и выветрился бы из головы образ сияющей женщины, ослабевая в памяти и улетучиваясь, как образ, навеянный романтическими грезами, если бы не надоевшая и обрыдшая служба. В один из солнечных дней, неожиданно до одури жарких, что весьма непривычно и тяжело для жителей города Санкт-Петербурга, Завадская сидела в кабинете и тупо глядела в окно.

Никаких эмоций, никаких чувств – все съела служба. Скучно и мерзко на душе. «Надо что-нибудь этакое сотворить! – решила она. – „Спасение утопающих – дело рук самих утопающих!“». Перебирая визитные карточки, она долго вспоминала, кто же такая Смирнова Надежда Павловна. Торговый центр «Светлановский»… «Ах да, да… «Лa клуб», дефиле, женщина-ожерелье, мечты светских дам о возрождении столицы российской культуры… Надо позвонить – интересна реакция светских дам на случайные знакомства!»

– Позовите Надежду Павловну!

– Как вас представить?

– Галина Сергеевна.

– Я вас слушаю. Приезжайте к нам в «Светлановский» вечером, после работы, поболтаем, вы посмотрите модную одежду. Вам понравится, – голос Смирновой был приветлив и лишен суетной раздражительности, так присущей в наше время многим деловым женщинам. Завадской захотелось в другой мир, в мир красоты и модной одежды, в мир ярких и красивых женщин.

– Надежда Павловна, благодарю за приглашение, обязательно буду. Как раз заканчиваю работу, с удовольствием приеду, но с условием, что не буду в тягость.

– Приезжайте!

Завадская купила цветы у метро «Лесная» и довольно быстро добралась до универмага. «Ух ты, как в Америке! Я даже не слышала, что у нас открылся такой современный магазин одежды. Кафетерии, пальмы, дизайн! Я от своей работы с ума сойду, это точно! Ничего не вижу, ничего не знаю! Люди давно живут по другим законам, а я все при социализме обретаюсь…»

Она нашла нужный офис и уже через несколько минут пила кофе с Надеждой Павловной. Они весело болтали и смотрели на проходящих по лестнице покупателей. В универмаге было прохладно и уютно.