Избранные произведения в 2-х томах. Том II. Подменыш (роман). Духовидец (из воспоминаний графа фон О***)

Она взяла трубку:

– Алло, Гвинни!

Тэкс придвинулся ближе, чтобы по возможности больше слышать.

Послышался мужской голос. Телефонная трубка выпала из рук Эндри. Тэкс увидел, как она побледнела, голос её задрожал.

– Ты… это ты, Ян? Откуда ты знаешь, что я в «Plaza»?

– Было нетрудно узнать, – послышалось в ответ. – Я был на твоей старой квартире в Гринвич-Виллидже. Живущий там молодой человек сказал мне, где ты обретаешься.

Тэкс Дэргем удивлённо уставился на неё: она, мисс Войланд, была явно взволнована, она, видимо, искала слов. Кто же этот человек, приведший её в такое состояние?

– С какого времени ты в Нью-Йорке? – спрашивала она.

– С сегодняшнего дня, – раздалось в ответ. – Но мне надо немедленно ехать отыскивать одного старого друга. Я тороплюсь к Штейнметцу в Шенектеди.

Она механически повторила:

– В Шенектеди к Штейнметцу…

Тэкс Дэргем прислушивался внимательнее.

– Протеус Штейнметц в городе, – прошептал он, – он был сегодня утром в кабинете у Брискоу.

– Протеус Штейнметц в городе, – повторила она.

– Так ты знаешь его? Где же он живёт в Нью-Йорке?

– Где он живёт? – спросила Эндри.

– В «Асторе», – подсказал ей Тэкс.

И она крикнула в телефон:

– Он живёт в «Асторе».

Тогда он должен сейчас же поехать в «Астор». Он вызовет её, приедет к ней в отель завтра до обеда, а может быть, ещё сегодня вечером.

– Да, да, – ответила она.

Повесив трубку, она села и замолчала. Только часто дышала.

Тэкс наблюдал за ней.

– Мисс Войланд, – начал он. – Если этот человек вам неприятен, если вы не хотите его видеть, скажите мне. Я уж устрою, чтобы он не был вам в тягость, – положитесь тут на меня.

Эндри встрепенулась – чего хочет этот юноша?

– Если он вам в тягость, – повторил Тэкс с пылом, – скажите только мне. Я лично сброшу его с лестницы.

– Это вас не касается! – воскликнула она. – Вы только не вмешивайтесь!

Подумав немного, она горько усмехнулась:

– Вы ревнивы, Тэкс Дэргем? Это был мой кузен Ян. Никто не может к нему ревновать. Ни Брискоу, ни Гвинни, ни вы, мой мальчик. К нему – нет… Изо всех людей на свете менее всего это относится к нему, к моему кузену Яну!

Она поспешила к лифту, поднялась наверх и вошла в свою комнату. Итак, Ян – в Нью-Йорке… Когда же она видела его в последний раз? Пять или шесть лет тому назад…

И, как всегда, – сначала у него имеются более важные дела. Она, Эндри, только на втором плане. К кому ещё ему надо? К Штейнметцу? Да: к Протеусу. Кто ещё говорил ей о нем? Кто и что? Фамилию она очень хорошо помнит и это странное имя: Протеус. Она даже видела его фотографию в газете: маленький, заросший волосами человек. Он, должно быть, очень известен, он знаменитый инженер или нечто в этом роде.

К нему собирался Ян, ради него только и приехал. А затем, при случае, он скажет и ей: «здравствуй!» Конечно, он вежлив, любезен, лоялен! Наверное, спросит, не нуждается ли она в деньгах. И вынет свою чековую книжку.

Нет. На этот раз он этого не сделает! Она его предупредит. Она спросит его, сколько он ей дал, всего вместе, тогда, и тогда, и снова, – и все ему вернёт, со всеми процентами. И, прежде всего, шестьсот гульденов, посланных им в монастырь…

Три билета для неё, три – для госпожи Вермейлен. Внизу, в корыте, они пожали друг другу руки, глаза их были полны слез – это было счастье, это была свобода после года рабства!

* * *

Она была уже на вокзале в Брюсселе, разменяла деньги, купила фрукты и сейчас ела. Она бегала по вокзалу, рассматривала все расписания, но не решалась отправиться в город. С ней заговорила какая-то монахиня, сестра из вокзальной миссии. Спрашивала, куда ей надо, и предлагала дать сведения. Эндри не поняла её и подумала, что это – ловушка. Монахиня, наверное, ищет её по поручению начальницы, чтобы отправить обратно. Дрожа от страха, она сказала, что сейчас же должна ехать дальше.

Здесь она не может долго оставаться, здесь её, без сомнения, скоро найдут. Здесь и повсюду. Она нуждается в ком-нибудь, кто бы её защитил, и знает только одного такого, только своего кузена. Он послал ей денег, он поможет ей и дальше. Она поспешила к кассе и потребовала билет до Капри. «Где это?» – спросил кассир. Она вынула телеграмму и показала ему в ней это слово. Он долго искал в какой-то толстой книге, потряс головой и отослал её к другому окошечку – там ей дадут справку.

Это далеко, очень далеко – Капри. Она должна была ехать в Париж и через всю Францию. Затем по Италии до Неаполя, а там пароходом. Какого класса билет ей угоден?

Эндри подумала. Бабушка постоянно ездила первым классом. Когда сестры везли её в монастырь, они поехали вторым. Но она должна экономить свои деньги – кто знает, хватит ли их вообще на такой длинный путь. И она попросила билет третьего класса. Человек выписал ей билеты – это была почти целая тетрадь. Он написал ей большую записку, что она должна делать в пути. В Париже надо переехать на другой вокзал. Пересесть… ждать… снова пересесть. Но в промежутках она может отдохнуть, может прервать поездку.

Но Эндри не отдыхала и не делала перерывов, разве только там, где должна была час-другой дожидаться следующего поезда. Она питалась бутербродами, повсюду покупала себе фрукты и совершенно испортила желудок. Она старалась соблюдать чистоту, стирала свой носовой платок, смывала пыль с лица и с рук. Но затем она его потеряла и осталась грязной. Окружающие её люди были не чище. Она меняла деньги в Париже, потом – в Вентимилье, замечала, что её обманывают, но не решалась против этого возражать. Снова и снова она спрашивала о ближайшем и лучшем поезде, но все оказывалось, что её билеты не давали ей права ехать на отходящем.

Три дня и две ночи она тряслась на пассажирских поездах, пока наконец около полуночи не приехала в Неаполь. Она оставалась на вокзале, пока её не прогнали. Тогда она побежала по улицам, спрашивая временами, где гавань. Ранним утром она попала на грузовое судно, валялась среди корзин и тюков и около полудня прибыла на Капри. Побежала на пристань, спрашивая каждого человека о своём двоюродном брате. Но никто не знал такой фамилии. Кто-то посоветовал ей пойти в город справиться на почте – может быть, там знают или дадут совет. В палящий зной, больная и разбитая, она стала взбираться на гору. Наконец отыскала почту, но там было все закрыто. Пришлось долго ждать.

Она написала фамилию Яна, подала записку человеку за решёткой – тот кивнул головой и подробно рассказал, как она должна идти. Она не поняла ни слова. Тогда тот позвал с улицы мальчика-оборванца, который доведёт её. Они шли сначала узкими улицами, затем в гору вдоль садовых оград. Там и тут расположились дачи, а между ними маленькая церковь. Мальчик открыл одну дверь и провёл её через сад к белому дому, обвитому виноградом. Он постучал в дверь, но никто не выходил. Тогда мальчик обежал кругом. Эндри слышала его голос, поняла слово «синьоре» и догадалась, что он спрашивал о господине. Послышался визгливый женский голос. Эндри испугалась: наверное, это женщина, с которой он живёт, из кафешантана! Уличный оборванец вернулся и стал ей что-то рассказывать, говорил и глазами, и руками, и ногами. Наконец она поняла: «синьоре» не было дома, но пусть она обождёт, уж он его найдёт и приведёт. Она дала ему пару серебряных монет, и он побежал, сломя голову.

На мраморной лестнице сидела и ждала Эндри. Из дома слышалось пение – оно ей было противно. Быть может, только потому, что она так устала и ей было так нехорошо? Разве та, которая жила там, не была знаменитой артисткой? Медленно ползли её мысли. Здесь она не сможет остаться – та женщина, наверное, её не потерпит. Но Ян уж куда-нибудь её поместит – только бы он пришёл, только бы он наконец пришёл! Внутренности у неё болели, в голове шумело. Она была голодна и хотела пить. Со вчерашнего дня – ни глотка воды и ничего не ела. Как она выглядит? Все на ней липнет! А устала она, так устала…

Кто-то дотронулся до её плеча. Она вскочила.

– Синьоре! – торжествовал оборванец. – Синьоре!

Она сошла со ступеньки и посмотрела кругом, но ничего не увидела. Мальчик побежал обратно через сад в дверь. Она услыхала, как он громко звал:

– Синьоре! Синьоре!

Затем пришёл он. В белых ботинках, в белых штанах и рубашке, с пиджаком через руку. Высокий и белокурый, загоревший на солнце до красно-коричневого цвета. Вид – сияющий.

Она попыталась пойти навстречу, но зашаталась, удержалась на ногах, устремив на него взор.

Он тотчас же узнал её.