Святой из тени

Он помнил Йораса новобранцем, зеленым, как морская вода, которой он блевал на косе Крушений. Однако при отправке на Эскалинд солдат уже был натренирован не хуже любого в их группе вторжения.

Он помнил Йораса и умирающим. Из моря выползла тварь в чешуе – отродье бога или чрезмерно переродившийся святой, кто знает? Но когти у твари имелись, и выстрелы из ружей отскакивали от шкуры, как капли дождя. Он помнил, как Йорас, даже раздираем на части, пробил этой мерзости пасть. Теревант тогда задерживаться не стал – храм был уже в поле зрения, и он гнал подразделение вперед.

– Конечно, Йорас.

– Мне не удалось поблагодарить вас, сэр. Вы спасли мне жизнь.

Теревант кашлянул, чтобы скрыть невольный смех.

– При отступлении, сэр. Нас окружили вражьи войска, а ваша рота налетела на них с фланга. Прорубила нам путь отхода, сэр. У них были священные предметы, сэр, при них мы не могли пребывать в посмертии.

Этого он не помнил. Отступление – пятно в сознании.

– Давно служишь здесь, на юге?

– Почти пять месяцев, сэр. Половину посольства убили при Кризисе, поэтому требовалось пополнение. Мне выпала честь служить в охране такого выдающегося воителя, как ваш брат. Я и не знал, что вы столь славного рода, сэр.

Йорас повел его к ожидавшей карете.

– Нам еще выбираться и выбираться, сэр. Этим вечером в отеле на площади проходит собрание барыжников, дороги забиты. Лично я все это не одобряю. Я про выборы, сэр. Ненадежно, как строить дом на песке.

В Хайте больше тысячи лет один и тот же правитель. Корона, выкованная из стали и волшебства, – вечна. Меняется венценосец – умирает один, некроманты избирают другого, – но коллективный разум в Короне, соединенные души всех предшествующих правителей Хайта, продолжают править, ныне и присно.

– Зато выборы, похоже, оживляют обстановку.

– Секретарь Вант тоже так думал, сэр. – Йорас открыл перед ним дверь.

В карете, развалившись на сиденьях, ждал еще один мужчина. Длинные русые волосы, высокие скулы, худой и бескровный, словно его специально обесцветили. На нем потертая военная куртка без знаков отличий. Три свежих пореза на щеке – параллельные прочерки, как царапины от граблей. Он не стал вставать, чтобы помочь Тереванту пройти внутрь, лишь неопределенно махнул рукой в знак приветствия.

Теревант невольно взглянул на его запястья, проверить отметины от вживленных капсул – ничего. Каста молителей? Или иное – риск внекастовой смерти неизбежен при внедрении – дабы не выдать себя никакой связью с Хайтом. В начале своей карьеры так рисковала и Лис.

– А вы будете?..

– Лемюэль, – ответил мужчина и больше ничего не добавил. Произношение у него исконно гвердонское. Он в свою очередь смерил Тереванта ленивым взглядом. Потом лукаво и многозначительно усмехнулся, словно выставил его мишенью какой-то невысказанной подначки.

Теревант устроился на сиденье напротив.

– Где брат?

– Его превосходительство в посольстве. Дела сейчас немного… запутанные – с этими выборами и прочим.

«Запутанные» – именно этим словом описала положение дел в Гвердоне Лис. А формальное титулование посла «Его превосходительство» было в то же время насмешливой кличкой, которой Теревант и Лис в детстве донимали Ольтика. Старая прибаутка родилась после записей в школьном дневнике, где каждый учитель оценил работы Ольтика не иначе как «превосходно». Тереванта возмутило, что этот незнакомец посягает на их личную близость. Разве только… теперь предстоит думать, как думает разведчик, подмечать скрытые послания. Возможно, это Лис подает ему знак, сообщает, что Лемюэль из их круга, и вопреки внешности на него стоит рассчитывать.

– Запутанно, – эхом повторил он. – Кто вы при посольстве?

– А! Помогаю там, сям… куда позовут, – беспечно отозвался Лемюэль.

– В каком управлении?

– А ни в каком, – сказал Лемюэль и опять усмехнулся.

Теревант кивнул, показывая на его лицо:

– Что со щекой?

– С девчонкой поссорился. – Теревант вообразил, как длинные ногти царапают лицо мужчины. Лемюэль слегка потер щеку. – Вам в Хайте передавали папку?

Теревант выудил папку из саквояжа. Лемюэль щипнул себя за щеку – сдавил самую глубокую ссадину, чтобы проступила капелька крови, затем смазал кровью восковую печать на папке, обезвреживая защитную чару. Молча принялся вчитываться в документы – путь освещали уличные фонари. Полосы света и темноты перемежались, окрашивая узкое, волчье лицо Лемюэля разными оттенками. Он выпячивал губы от изумления, когда в сведениях из Бюро натыкался на пикантные подробности, но своими открытиями с Теревантом не делился.

Теревант решил, что этот человек ему не нравится, вне зависимости от освещения.

Ворота посольства широко распахнулись, принимая их. Каким-то образом Теревант смог определить, что опять попал на хайитянскую землю. Здесь прохладнее, тише. Слуги во дворе – все живые, отметил он, – поспешили распрягать храпящих рэптекинов, но не бегом, и не повышали голос.

Лемюэль исчез бесшумно, Теревант увидал только, что его нет. Папку он забрал с собой.

– Сюда, сэр. – Йорас провел Тереванта в дверь. Переступив порог, Йорас сразу снял маску и стянул краги. На костяных запястьях были выжжены руны, их узор соответствовал вживленным под кожу самого Тереванта талисманам. Этот якорь скреплял его духовное воедино с телесным.

За исключением шелеста бумаг, в посольстве стояла тишина.

– Я провожу вас к послу.

Они остановились у резных двойных дверей, украшенных родовым гербом Эревешичей. Кабинет посла. Теревант не мог не подметить венчавший щит свежий кованый прут – знак присутствия старшего Эревешича, главы семьи и носителя раки.

Йорас взял у Тереванта саквояж.

– Положу в вашей комнате, сэр. – Он неслышно двинулся по коридору, Теревант остался у порога один. Собрался постучать и уже поднял руку, но передумал и просто толкнул створку.

Ольтик поднялся с кресла у огня, отбросил книгу, которую перед этим читал, и широко шагнул навстречу.

– Тер! – громыхнул он.

Теревант отдал честь:

– Лейтенант Теревант Эревешич, направленный из Девятого Стрелкового, прибыл.

– Располагайтесь, у нас вы будете воевать с удобством! – Ольтик вернул честь, закрыл и запер тяжелые двери, указал на второе кресло возле камина. Позвонил в колокольчик у стола и, усаживаясь, похлопал себя по животу. – Проходи. Садись. Поешь. Кормят тут здорово. Тебе понравится, не то что на передовой. – Ольтик по-прежнему в боевой форме – а то как же. Он крайне собран и не даст себе поблажки, даже на дипломатическом посту. – Соскучился я по тебе, Тер. Какие новости из дому? Как доехал?

– Лис сказала…

– Не забывай, что в обществе ее полагается называть леди Эревешич. Она супруга посла, и фамильярный тон недопустим.

– Лис говорила мне…

– Но перво-наперво… – Ольтик напористо огляделся. – Где он? Где меч?

– Он у Лис. Она тайком переправляет его через границу, прячет в своем экипаже.

Пару долгих минут Ольтик не отвечал. Он так громко сопел, что Теревант мог поклясться – пламя в камине колыхалось вперед и назад в такт его вдохам.