Стирающий грани

Изумленно взглянув на гору дров, он только покачал головою.

– Шрам, да не бери ты это все близко к сердцу, – он, как другу, положил мне руку на плечо.

– Они просто дети, а ты не похож на них. Они, как маленькие собачки, лают, когда видят что-то необычное. А только шикни на них – тут же бросятся наутек.

– Да знаю… – тоскливо махнул рукою я.

– А насчет Гимнов Судьбы – так ты не расстраивайся: там, на небесах, зачтется и просто старание, даже если ты и не выучишь песни. Ведь ты же стараешься, правда?

– Угу, – махнул головою и честно соврал я.

– Ну вот и чудесно, – улыбнулся учитель. – Идем обедать.

Я послушно поднялся и потопал следом за учителем в его домик, где уже его жена (добрейшая тетка! Сначала, правда, меня боялась, но потом пообвыкла) накрывала стол.

Если честно, насчет старания я обманул учителя Треша. Просто мне почему-то до тошноты было противно повторять за всеми хвалебные слова о доброй и мудрой Судьбе, что управляет всеми нами. Поэтому я пропускал эти слова мимо себя, совсем не цепляя памятью. Но объяснить такое странное противление для учителя было бы слишком сложно, ведь оно и мне самому казалось непонятным.

Так что проще все списать на тупость.

В конце концов, наверное, так и есть: если ты неспособен запомнить пару строчек песни и напрочь лишен музыкального слуха, то вред ли пение доставит тебе удовольствие.

Куда большее удовольствие – большая миска горячей каши с молоком и полхлеба – мой обычный обед, который ждет меня на столе.

А когда я вижу еду, все другие мысли просто выпрыгивают вон из моей головы и настроение поднимается само собою…

Да, поесть я люблю.

* * *

В подземелье клубилась тьма – такая густая и вязкая, что ее можно было бы потрогать рукой. Вот только сделать такое было некому; давным-давно забытый вход в подвал, заваленный грудой камней, перестал интересовать кого бы то ни было.

А существо, прикованное по рукам и ногам к скользкой от влаги стене – таким образом, что обтянутые бурой кожей высохшие конечности не касались земли, было мертво или погружено в непонятный, растянувшийся во времени летаргический сон, сковавший его не менее, чем толстые цепи, способные удержать на месте средних размеров торговое судно. Стоило бы удивиться, что столь тяжелые кандалы понадобились кому-то лишь для того, чтобы обездвижить кого-то столь тщедушного, как пленник этого подземелья.

Назвать его человеком было бы сложно: ссохшаяся плоть обтягивала тонкие кости; на плечах существа неподвижно болтались обрывки почти истлевшей от времени и сырости одежды, а лицо напоминало скорее уродливую морщинистую маску. Было еще нечто странное – ногти на руках и ногах существа вытянулись не меньше локтя в длину, уродливо изогнутые и заостренные на конце. Отросшие космы седых волос струились по полу, напоминая серую паутину.

Существо не двигалось; и только склонившись близко-близко над ним, можно было бы заметить, как изредка едва вздымается тощая грудь, впуская в себя немного застоявшегося сырого воздуха.

Вдруг откуда-то сверху раздался гул, похожий на голос колокола; он нарастал с каждой секундой, заполняя собою тесное пространство подземелья, отчего застывшая тьма вдруг всколыхнулась, и тело узника – а еще точнее – узницы – начало трястись, как в лихорадке, ударяясь тощей спиной в мокрый камень.

Звук прервался так же неожиданно, как и начался.

Существо открыло глаза…

С душераздирающим воплем мальчик вскочил со своей постели; его сердце едва не выпрыгивало из груди.

– О небеса! Руди, да когда ж это закончиться? – пробасил грубый мужской голос по ту сторону хлипенькой перегородки, отделяющей супружеское ложе от спальни детей.

– Еще пару таких ночей, и я стану заикой…

В дальнем углу заплакал в колыбели грудной ребенок.

– Да что ж это за наказание на мою голову! Где ж ты взялся, паразит этакий, – проворчала Руди, и, кряхтя, и потопала к разоравшемуся младенцу.

– Ну-ну, маленький. А-а-а-а-а!..

Мальчишка и девочка постарше, что спали там же, где и незадачливый сновидец – на полу, на охапке сена, покрытого мешковиной, тоже проснулись и, не сговариваясь, принялись колотить его. Мальчик скрутился калачиком, уже привычно закрывая от ударов лохматую голову.

– Ей вы! Потише там! – прикрикнула на них Руди, укачивая на руках младенца.

– Еще раз так заорешь, и ты покойник! – прошипел старший мальчишка на ухо младшему и, наостанок еще раз угостив его ударом под тощие ребра, отвернулся в другую сторону. Подражая брату, девочка сделала тоже самое.

Мальчишка – только что поднявший своим криком на ноги всю семью, лишь сдавленно охнул, чтобы не застонать, вытирая кулачком набежавшие слезы.

Скоро в темной и душной крестьянской избе снова воцарилась тишина.

* * *

Пасмурное утро струилось тусклым светом из-за плотных штор.

Министр никуда не спешил; его день начинался поздно, а заканчивался часто почти с наступлением рассвета.

Устало развалившись в высоком кресле, закутанный в широкий пестрый халат, он не спеша отхлебывал из высокой глиняной кружки горячий напиток.

Несмотря на доступность посуды из железа, серебра и золота, этот – один из богатейших в королевстве – человек, оставаясь в одиночестве в своих покоях, всегда отдавал предпочтение глине и дереву. Может, эта привязанность была единственной ниточкой, связывавшей его с теми временами, когда Инальд Дурог еще не был министром.

– Ну, и что нового тебе удалось узнать?

Толстый невысокий человек – советник Тиз, только покачал головой, от чего его тщательно уложенные пряди седоватых волос разъехались в стороны, открывая небольшую лысину.

– Почти ничего. Последний следопыт сказал то же, о чем уже говорили предыдущие – все следы обрываются у Каменного лога.

Инальд отхлебнул еще раз; аккуратно поставил чашку на край небольшого столика и только тогда поднял на Тиза тяжелый взгляд пронзительно-серых глаз.

– Ты думаешь – это то, что я хотел бы услышать?

В глазах молодого мужчины полыхнуло острое пламя; оно разгоралось стремительно быстро и не сулило советнику Тизу ничего хорошего.

– Покрой вас мрак, ничтожные дармоеды! – вдруг сорвался с места министр и, в один прыжок достигнув несчастного Тиза, вцепился длинными цепкими пальцами в его глотку.

– За что я плачу вам?! Думаешь, мне нужны ваши отговорки?

Вусмерть перепуганный Тиз только затряс головой.

– Что вы сделали, чтобы найти ее? Столько времени прошло – и что?! Что, я тебя спрашиваю?!

Он наконец-то расцепил пальцы, и советник, схватившись за горло, отошел назад на несколько шагов и закашлялся.

– Я… Я послал туда людей, они ищут… – прохрипел он в ответ. – Всем окрестным баронам дано распоряжение…