Крест и король

– Это какие же корабли преследуют викингов? – спросил толстяк.

– Английские корабли.

В толпе послышались возгласы удивления и недоверия.

– Это правда, что на первом корабле были викинги, – раздался голос. – Но они не убегали. Они заманивали второй корабль и здорово одурачили его шкипера. Если на втором корабле были англичане, они, наверное, все дураки. И мачта с парусом у них тоже дурацкие.

– Доставь меня на корабль, – повторил Шеф.

Позади него заговорил Карли:

– Он не смог бы этого сделать, если б и захотел. У нас нет лодок. Мы, дитмаршенцы, очень смелые в болотах, но в полумиле от берега уже начинаются разбойничьи воды.

Толстяк покраснел и сердито огляделся:

– Может, и так. Но если тебе больше нечего добавить, одноглазый, тогда остается то, что я сказал. Ты мой раб, пока я не найду на тебя покупателя. Отдай копье.

Шеф подбросил копье, перехватил его поудобнее и сделал ложный выпад. Когда толстяк отскочил, Шеф широко улыбнулся и повернулся спиной к дитмаршенцу, игнорируя его топор. Он пошел вдоль круга, всматриваясь в лица и обращаясь к тем, кто носил амулеты. Эти люди, решил Шеф, в точности как норфолкские крестьяне, чьи споры он столько раз судил в свою бытность ярлом. Значит, надо вызвать интерес и сыграть на противоречиях между деревенскими.

– Странные дела, – заговорил он. – Когда человека выбрасывает на берег, живого или мертвого, как вы с ним поступаете? В нашей стране рыбак, если у него есть деньги, носит в ухе серебряное кольцо. Вы знаете зачем. Если он утонет и тело будет выброшено на берег, жители возьмут плату за похороны. Покойника все равно предали бы земле – таков долг, но кому понравится делать это бесплатно? И вот он я, кольца в ухе нет, но я и не мертв. Разве я заслуживаю худшего обращения? Я причинил кому-то вред? Я сделал подарок вашему Карли, а он в ответ сбил меня с ног, расквасил нос, расшатал зубы, вывихнул челюсть – мы теперь лучшие друзья.

Удовлетворенный гул. Как и предполагал Шеф, Карли здесь был предметом и восхищения, и постоянных шуток.

– Кто меня удивляет, так это наш приятель, что стоит сзади. – Шеф ткнул пальцем себе за плечо. – Он говорит, что я раб. Ладно, допустим. Но он говорит, что я его раб. Разве я пришел в его дом? Разве он с риском для жизни скрутил меня голыми руками? Разве вы согласны, что все выброшенное морем принадлежит ему? Так ли это?

На этот раз гул был недвусмысленно неодобрительным, а Карли негодующе фыркнул.

– Тогда я предлагаю вот что. – Шеф уже обошел весь круг и снова встал перед толстяком. – Если хочешь сделать меня рабом, Никко, отведи в Хедебю и продай на невольничьем рынке. Но выручку придется разделить на всех жителей деревни. А пока мы не в Хедебю, я остаюсь свободным: никаких цепей или ошейника. И копье побудет при мне. Не волнуйтесь, я отработаю свое содержание, – обратился Шеф ко всем и дотронулся до амулета. – Я знаю кузнечное ремесло. Дайте мне кузню и инструменты, я сделаю все, что вам понадобится.

– Звучит достаточно справедливо, – раздался голос. – У меня лемех сломался, нужна аккуратная работа.

– Он говорит не как викинг, – поддержал другой. – Больше похоже на фризца, только они все с насморком, а он без.

– Слышали насчет дележа денег? – добавил третий.

Шеф плюнул на ладонь и выжидающе посмотрел на толстяка. Нехотя, с ненавистью в глазах, дородный Никко плюнул тоже. Они небрежно ударили по рукам. Шеф повернулся и приблизился к Карли.

– Я хочу, чтобы ты тоже пошел в Хедебю, – сказал он. – Мир посмотришь. Но нам обоим надо кое-чему научиться, прежде чем мы туда отправимся.

За сорок миль от берега, вблизи Святого острова, на волнах, как стая гигантских морских птиц, покачивался с убранными парусами английский флот. В центре четыре корабля были сцеплены воедино для совета: «Норфолк», ускользнувший из мутных и вязких протоков Элбер-Гата, «Суффолк» под командой старшего шкипера англичан Хардреда, «Морж» Бранда и «Чайка» Гудмунда Жадного, представлявших викингов Пути. Страсти накалились, и к прислушивающимся морякам долетали по волнам громкие голоса.

– Не могу поверить, что вы просто бросили его на Тором про?клятой песчаной отмели! – Бранд едва не рычал.

С лица Ордлафа не сходило упрямое выражение.

– Нам ничего другого не оставалось. Он исчез из виду, вода прибывала, начиналась ночь, никакой уверенности, что Сигурд и его отборные бойцы не выскочат из-за соседней отмели. Пришлось убираться.

– Ты думаешь, он жив? – спросил Торвин, по бокам которого сидели специально приглашенные два жреца Пути.

– Я видел, что за ним пошли четверо. Вернулись трое. Они не выглядели довольными. Вот и все, что я могу сказать.

– Значит, есть шанс, что он застрял где-то в Дитмаршене, – заключил Бранд. – У этих олухов с утиными ногами.

– Говорят, он и сам жил на болотах, – сказал Ордлаф. – Если Шеф там, с ним, наверное, все в порядке. Почему бы просто не отправиться за ним? Сейчас светло, и мы можем воспользоваться приливом.

На этот раз пришла очередь Бранда упрямиться.

– Далеко не лучшая идея. Во-первых, в Дитмаршене никто не высаживается, даже ради питьевой воды и вечернего страндхуга[1 - Страндхуг (др. – сканд. Strandh?ogg) – высадка викингов на берег с целью отдыха или принудительного изъятия продовольствия у крестьян.]. Слишком много отрядов после этого пропало. Во-вторых, как я вам говорил еще неделю назад, это лоцманские воды. А вы отвечали, что пройдете с впередсмотрящими и лотом! Вы сели на мель и можете сесть снова, на этот раз намертво. А в третьих, Рагнарссоны все еще где-то неподалеку. Вначале у них была длинная сотня кораблей, сто двадцать, как вы сами насчитали. Сколько, по-вашему, мы утопили и захватили?

Ответил Хардред:

– Мы захватили шесть. Мулами утопили по крайней мере еще дюжину.

– Значит, их осталось сто против наших пятидесяти. Меньше пятидесяти, потому что они подошли к «Букингему» и пробили дыру в его днище, а у меня на полудюжине кораблей осталось слишком мало бойцов. И мы больше не сможем захватить противника врасплох.

– Так что нам делать? – спросил Ордлаф.

Наступило долгое молчание. Его наконец прервал Хардред, чей чистый англосаксонский выговор забавно контрастировал с военным жаргоном норманнов и с английским остальных присутствующих.

– Раз мы, как вы говорите, не можем спасти нашего короля, – начал он, – то мой долг – вернуть флот в английские воды и получить указания от Альфреда. Он мой государь, и по соглашению между ним и королем Шефом… – он замялся, подбирая слова, – каждый из них наследует все права другого, если другой уйдет из жизни раньше. Что сейчас, кажется, и произошло.

Он переждал, пока не уляжется буря возражений, и твердо продолжил:

– В конце концов, этот флот теперь главная надежда и защита английских берегов. Мы знаем, что можем потопить пиратов, если они полезут на нас, и так мы и сделаем. В этом была главная цель короля Шефа, как и короля Альфреда, – сохранить мир и покой на побережье и в прилегающих к нему землях. Будь Шеф здесь, он бы сам приказал сделать то, что я предлагаю.

– Ты можешь идти! – вскричал Квикка, освобожденный раб. – Можешь возвращаться к своему государю. А наш государь – тот, кто снял с нас ошейники, и мы не допустим, чтобы на него надела ошейник какая-то утколапая деревенщина.

– Как вы собираетесь добраться? – спросил Хардред. – Вплавь? Бранд не хочет туда идти. А Ордлаф не осмелится в одиночку.

– Мы не можем просто взять и вернуться в Англию, – настаивал Квикка.

Раздался густой бас Торвина:

– Кажется, я знаю, куда мы можем пойти. Или часть из нас. Что-то мне подсказывает: это не похоже на Шефа Сигвардссона – тихо умереть или исчезнуть. Может быть, кто-то захочет получить за него выкуп. Или продать его. Если направимся в крупный порт, куда доходят все новости, мы что-нибудь о нем услышим. Я предлагаю некоторым из нас пойти в Каупанг.

– Каупанг, – сказал Бранд, – святилище Пути.

– У меня есть свои причины появиться там, это так, – сказал Торвин. – Но у Пути много последователей и много возможностей, а в святилище глубоко озабочены судьбой Шефа. Там мы получим помощь.

– Я туда не пойду! – резко заявил Хардред. – Слишком далеко и слишком опасно, все время через враждебные воды, а мы теперь знаем, что «графства» мало пригодны для плавания в открытом море.

Ордлаф кивнул, угрюмо выражая готовность рискнуть.

– Одни вернутся, другие пойдут в Каупанг, – сказал Торвин.

– Думаю, большинство вернется, – сказал Бранд. – Сорока кораблей, и даже пятидесяти, недостаточно, чтобы бороться против всех пиратов Севера и Дании: Рагнарссонов, короля Хальвдана, ярла Хлатира, короля Гамли, короля Хрорика и всех прочих. Необходимо возвратиться и защитить Путь в Англии. Слишком многие хотят уничтожить его. Я возьму «Моржа». Пойду морем, к берегу жаться не буду. Я пробьюсь. Доставлю тебя, Торвин, и твоих жрецов в Каупанг, в святилище. Кто еще? Как насчет тебя, Гудмунд?

– Возьми нас! – Квикка вскочил на ноги, его лицо покраснело от возбуждения. – И моих помощников, и катапульту, мы можем снять ее с «Норфолка», раз йоркширец боится рисковать своей шкурой. Тогда можно будет взять Ковпанга, Дитфена – всех.