Литературное Сумасшествие Дома

– Да, Новый Юпитер меняет людей.

– Какие у тебя планы на жизнь? – Он взял чашку с горячим напитком.

– Честно? Планировать это не моё.

– И как же ты живёшь? Вообще не планируешь?

– Вообще. Живу одним днём, наслаждаюсь моментом, – он отпил чай. – Кстати, вкусный чай.

– Как мне судья запретил пить алкоголь, я больше ничего крепче чая не пью.

– Ты имеешь ввиду доктор запретил?

– Нет. Но вернусь к завтрашнему-сегодняшнему: неужели ты вообще не думаешь о будущем?

– Вообще. А ты думаешь?

– Ну как же. Меня это всю жизнь волнует!

– Просто я считаю это глупым. Вот ты в моём возрасте разве планировал получить пулю в сердце и сидеть дома?

– Нет.

– А ты вообще планировал стать премьером в колонии стимпанка?

– Нет. Я понимаю, к чему ты клонишь.

– Вот. Самый надёжный план тот план, которого нет. Если нет плана, значит нечему идти не так.

– Умно. В этом есть смысл.

Они оба уставились на картину, висящую напротив дивана, над камином. Октябрьский пейзаж.

– Красиво, правда? Нужно иметь талант, чтобы такое нарисовать.

– Зачем? Я могу просто сфотографировать. И лучше будет.

– То есть ты не считаешь живопись великой?

– Понимаешь, эти «ценители» решают, что великое, а что нет. А как по мне, картина, нарисованная неизвестным уличным художником и картина, нарисованная знаменитостью, совершенно одинаковы. Единственное различие – у «великого искусства» рамка покруче, и цена выше. Ну и нарисована она не каким-то чуваком.

– Да?

– Да, бывает рамки так решают.

– То есть, для тебя эта картина не великая?

– Это всего лишь полотно с масляными красками. Оно может утонуть, сгореть, или просто исчезнуть. А вот смысл, идею и знания, которые мы можем получить, посмотрев на эту картину велики.

– О-о.

– Вот нарисуешь картину, которую нельзя будет уничтожить даже ядерным взрывом, тогда я назову её великой. А это так, просто невечная вещь.

– А ты интересные мысли извлекаешь.

– Это всё чип в моём мозге.

– У тебя даже мозг модернизирован?

– А как же, – Джей взял печеньку. – Мм, овсяное.

– Ну ведь также нельзя. Тело же храм.

– Я не знаю, храм ли оно или нет, но оно моё. Что хочу с ним, то и делаю. К тому же: всем известно, что тело нужно прокачивать. Я имею ввиду в физическом плане, спортом заниматься. Но скажи мне, чем такая прокачка отличается от той, что делаю я? И так, и так я меняю свои характеристики. Просто путём биохакинга это получается быстрее и эфективнее.

– Ну нет. Как ты назвал? «Биохакинг»? Это радикальная мера. Протезы – это неплохо, но они должны использоваться только тогда, когда части тела изнашиваются. Вот сломалась у тебя в машине какая-нибудь деталь, ты её поменял. Не будешь ты же постоянно менять детали, просто так. Тогда у тебя совершенно другой автомобиль получится.

– А почему это не буду? Если я найду амортизатор лучше того, который есть у меня, я поставлю его. Даже если старый будет исправен.

– Ну согласись, биологическая рука лучше механической.

– Нет! Вот, – он указал на правое плечо, – я отрастил себе руку, с головой. Спасибо, не надо. Я, пожалуй, поставлю себе обратно протез, с пушкой, катаной, феном и машинкой для стрижки. Удобная вещь. Это я тебе ещё не показывал своего Драко.

– Кого?

– Дракончик. Интерактивное тату. – Джей снял рубашку. По телу плавал китайский дракончик.

– М.

– Если тело храм, значит там должны быть фрески.

– Нет, против тату я ничего не имею против. У самого есть. На груди, портрет жены. Хочешь увидеть?

– Нет, пожалуй, воздержусь.

– Да бритая у меня грудь. Не ссы.

Джей вылупился от этого слова.

– Ты знаешь такие слова?

– Мне тоже было двадцать-сколько-там-тебе. Я даже был похлеще. У меня была своя банда, мы вместе с парнями в такие передряги влезали.

– Стоп, случайно не ОПГ «44-ый комплекс»?

– Да, одно из наших названий.

– Ни хрена себе! Да ты вор в законе!