Женский край земли

Пускай однажды будет всегда и постоянно. Пускай будет мужская и женская логика. Пускай будут Василии, серые мышки, свободолюбивые чайки, красные шорты, высокая грудь, море, пляж и отпуска. Потому как, если по мужской логике – это необходимые условия, чтобы найти свое постоянно, а по женской логике – нельзя упускать свое всегда. Да будет мир в женском краю земли! Воот такой огромный, как камни, лежащие на берегу моря, которые вода с места сдвинуть не может и подточить их тоже. Мирному – время, мужчине – женщина, небу – земля!

Горе не пополам

Жили – были не тужили, ненароком зацепив, по краю земли ходили, женский час душой взвалив… Вот странные эти женщины! Всё понимают, да не всё. Воспитаны по – старинке. Терпи, молчи, не плачь. Спасай, беги, рожай. Пеки, страдай, люби. Свети, гори, неси. Что это? Шла баба по шоссе и зашла во поле, нарожала по росе, по какой – то доле… Откуда доля эта взялась? Это же женщина! Радость, тепло, нежность, мудрость, счастье Божьих очей и милость Высшей справедливости. Баба наша там и здесь, на санях и в хатах, прячет ликом огня спесь, став мужиковатой…

Половинка тебе и половинка мне, я не сплю и ты не спи, я не ем и ты не ешь, я не баба и ты не мужик. Вот именно! Баба! Можно ли быть бабой, сохраняя в себе женщину? Можно ли быть женщиной, сохраняя в себе бабу? Очевидное невероятное.

Качусь по васильковому лугу на велосипеде с плетенной корзинкой. А в ней бутылка молока, горячий хлеб, банка варенья из клубники и.. кусок сала! Вот женщина я или баба? Элегантная я или неотёсанная? Сложная я или простая? Усердно нажимаю на педали дедушкиного велосипеда. На мне белое платье в синий мелкий горошек, бело – кипельные носочки с кружевами на отворотах и классические белые кеды. В волосах синий бант – это очень красиво, и даже как – то трогательно. Особенно для куска сала. Бабушка говорит, что это жизнь. Что бабская воля такая, чтобы женщиной стать, надо сильно ею для других не быть. А зачем тогда мне кусок сала положила? Сказала, что для деда. А деда – то нет! Был когда – то. Только ее велосипед его и помнит. Мужчина ведь такой весь был, не мужик, а мужчина. Странные женщины! Сама вроде, как баба, но женщина, а мужик вроде бы сам не мужик, но мужчина.

Сало – это, конечно, очень хорошо, особенно, когда в нагрузку в корзинку для деда. И очень даже внешний вид не портит. Что за мужицкая воля такая, чтобы мужчиной стать, надо сильно им для других не быть. Ешь сало или не ешь – без разницы, на всякий случай от бабушки, как наказ. Что мол, девонька, сало – это твое, нет, наше второе женское лицо. Потому как всякий мужик, чтобы мужчиной себя показать обязан уметь сало это прочувствовать, прямо на уровне природных мужских генов. Тебе достаточно иметь синий бант в волосах и бело – кипельные носочки с кружевами на ножках в цвет этого самого сала. А платье, это так.. фоном для василькового луга. Мужик так сделан. Бабушка считает, что с наличием куска сала в корзинке, мое женское, не бабское благополучие увеличивается в разы. Особенно, если для какого – то деда на всякий случай. Ну от бабушки, конечно.

Измаялась я.. все это душит изнутри, как сильно завязанные шнурки на моих классических белых кедах. Только шнурки можно ослабить, а как ослабить бабско не бабское, надоедливо изнуряющее, нудно прогорклое, вредно тяжелое. Вот женщина, вот мужчина, они же как – то жили без сала когда -то. Или Ева, как моя бабушка сразу с куском сала для деда на всякий случай пошла на встречу с Адамом, там и соблазнила Адама. Неужели этот факт история умалчивает? Причем, и Ева и Адам голые были, ну там слегка с элементами элегантности того времени. И при этом навеки запечатлелись женщиной и мужчиной, а не бабой и мужиком. Я думаю, что все – таки куска сала у Евы точно не было. Может потом ей пришлось этот кусок как – то найти, чтобы Адам не стеснялся мужиком быть.

Бабушка говорит, что худ мир без мужчин и женщин, и добр мир без них. Вот как это? Странные женщины! И так – не так, и не так – не так. Смысл в том, что плохо, когда их нет, и хорошо, когда их нет. Я думаю, что дело не в куске сала, и даже не в деде, а – в этом на всякий случай. Что хорошо и плохо, когда он есть, что хорошо и плохо, когда его нет. Наверное, Ева была права в том, что свой всякий случай она не упустила, причем без сала. И Адам, хоть и не дед, а мужчина, но на тот момент в долгой перспективе, все – таки дед. А значит, что Ева не баба, а настоящая женщина, очень даже по тем временам элегантная. А все, потому что она первопроходец на тот момент,и все – таки в долгой перспективе – бабушка. И луга василькового не было, и бутылки молока, и банки варенья из клубники и горячего хлеба. И дедовского велосипеда тоже…

Мне грустно. Я почти женщина и почти баба, я почти понимаю и почти нет. Зачем мне кусок сала в корзинке? Адам остался далеко в истории, и тот, мужчиной Евы навсегда.

Я еду по васильковому лугу, сверкая своими классическими белыми кедами.. Стоп! Ослепляя цветы красотой своих совершенных элегантных ножек. Легко, естественно и непринужденно. Мне самой очень нравятся мои слегка пухлые коленки и изящные лодыжки. Наверное, это от Евы, это точно. И это не на всякий случай, а навсегда. Еще, я вообще не сложна для мужчины, так как он видит мой образ в целом, а образ сочетаем с васильковым лугом и еще, если он заметит, с плетенной корзинкой тоже. А для мужика сложна, так как он видит мой образ сразу непростым, причем из – за плетенной корзинки. Наверное, это уже от видавшего соблазны Евы, Адама, так.. на всякий случай. Бабушка говорит, что верить мужикам нельзя, а мужчинам тем более! Если верить, то и бабой и женщиной надо быть! То есть, это как сало в моей элегантной корзинке для деда на всякий случай.

Было бы тесто, пошла бы в невесты, дайте мне место, буду ей честно.. Боль и разлука, радуйтесь люди, счастье и радость, салом на блюде.. Будет веселье, женщине странность, будет сплетенье, мужчине туманность.. Бабой век не горевать, мужику зазноба, без кислиц ему не спать, в поле и у дома..

Сейчас мне стало хорошо так, как никогда. А все потому, что меня окружает васильковый луг. Такой красивый, яркий и сочный. И у меня отличный велосипед, который помнит еще моего деда. Не на всякий случай, а моей, маминой и бабушкиной женской сутью прародительницы Евы. У меня самая настоящая плетенная корзинка, в которой есть бутылка молока, баночка варенья из клубники, уже слегка остывший хлеб, кусок сала и мои бабские мысли. Для деда, конечно. На всякий случай, как говорит моя бабушка.

Пути – пути – дороги.. Все в них давно известно. Мужчина лишь пороги, а женщина часть теста.. Мужик мужчины доля, а женщине вся баба, и в этом Божья воля, и бабушкина правда.

Синий бант – это такое особое украшение, это такая женская странность, это такое чудо света, что только на женском краю земли, любой мужчина – мужик может его увидеть отдельной яркой деталью любой женщины – бабы. И не до куска сала современным Еве и Адаму будет. Красота любви в простом, на всякий случай. Это для деда. А для нас – половинка тебе и половинка мне, часть мужчины тебе и часть женщины мне, кусочек мужика тебе и кусочек бабы мне, одно крыло мне и второе крыло тебе. Это любовь, на всех краях земли, по – элегантному!

Сладкий мир

Самый сладкий мир находится в мамином животе. Там есть всё! Бесконечная любовь, постоянная забота, божественная нежность, созерцание друг друга, движение в такт жизни и целая одна пуповина на двоих! Где самое главное – это самый настоящий женский край земли. Вы знали это? И не обязательно быть женщиной, или мужчиной, чтобы знать это. Достаточно только лишь закрыть свои глаза и ммм…запах маминого тела, стук родного сердца, самые мягкие руки, ласковый струящийся голос, красивая солнечная улыбка и улыбка.. и глаза, самый настоящий женский край земли! В них можно раствориться и не заметить, окунуться и не понять, нырнуть и не показываться, остаться ребенком навсегда и не пытаться убежать от этого.

Вы смотрели в глаза своей мамы? Как давно Вы смотрели в своей мамы? Разве в них что – то меняется? Или это зависит от того, что Вы мужчина или Вы женщина? Нет. Ответ один – мамины глаза самое божественное проявление женского начала. От которого и по доброй воле и снова по доброй воле не уйти. Вот той когда -то целой одной пуповиной на двоих давно так ловко перерезанной акушеркой женщиной. С такими же глазами Бога.

Юля еще не родилась, она была еще там, где – то очень далеко и высоко в небе. Но она уже знала глаза своей мамы. А то, что она Юля – не знала. Так всегда бывает, если очень хочешь стать Юлей, например. Сидела Юля на большой яркой звезде и уже смотрела в глаза своей мамы. И думала, думала, думала… А что, думать там можно, только не сильно. Чисто на тонких оболочках и всего лишь пять минут, пока там. А пять минут может растянуться и в вечность, дело такое. А может, как один миг сверкнуть и все, ты в мамином животе, глаза в глаза души. Так вот, Юля сама не понимала, как так все странным образом получается, и что она ничего для этого не делает. А сидит на звезде и только успевает пожелания мамы выполнять. То она, то есть Юля, должна быть очень милая, потом очень умная с голубыми глазками, нет, лучше с карими, как у папы, невысокая и не худенькая, нет, лучше упитанная с пухлыми щечками, пока маленькая, чтобы зацеловать можно было. А вообще, хорошо бы со светлыми волосиками, прямыми, нет густыми, нет, вьющимися и густыми, чтобы спокойная и такая вся доброжелательная. Вот сидит Юля и думает, что очень уже сильно любит мамиными глаза. Ничего, что приходится по миллиону раз перестраиваться в маминых желаниях ей. Юле это очень приятно. Вернее, ее душе.

Юля будет такая, как будет. Потому что она учтет все желания маминых глаз. Только ей хочется этого побыстрее, чтобы уже не скучала по маме, сидя на большой яркой звезде. Да, да, она сидит. И ждет своего превращения, чтобы тоже стать звездой и сорваться вниз прямо в мамин живот. Этот момент стоит момента рождения!

Юля рисует свое маленькое сердечко на запотевшей стороне звезды. А что, скоро эта звезда полетит в мамин живот. Только эта звезда не знает еще, как ее или его зовут, а вот мамины глаза уже знает. Но грустит как – то. Потому что глаза ее мамы всегда грустные. И нет никаких желаний, какой этой звезде быть. Мальчиком или девочкой, с ямочками на щечках или с длинными ресничками, с толстой мочкой ушка или шелковистыми волосиками… Эта звезда на которой сидит Юля, как только могла поддерживала мамины глаза. Она приходила ей во снах знакомиться. Она поджидала ее в колясках с другими детьми. Она даже гладила своей душой излучение маминых глаз. Но… глаза грустили. Юле было даже как – то неудобно, но она понимала, что так надо. И тоже знала, что и так надо, как у звезды – это хорошо, и так как у нее надо – это тоже хорошо.

Да… сладкий мир… Женский край земли… Хочется полететь звездой в мамин живот, но больше побыть в тех пяти минуточках, которые есть у той Юли, например. Но не быть Юлей, а быть самой собой, чтобы свои мамины глаза только знать. Это так прекрасно знать свои мамины глаза! Сладко – приторно – сиропно! Много света, доброты, чуткости и радости! А еще мудрости! И повыполнять желания маминых глаз. Или побыть, грустной, как та звезда, у которой мамины глаза грустные. Но не быть этой звездой. Только лишь даже меньше пяти тех минуточек, чтобы снова увидеть только свои мамины глаза…

Юля совсем скоро станет звездой и полетит в живот маминым глазам. А большая яркая звезда, возможно еще подождет пока глаза ее мамы перестанут грустить, и возможно тогда, она сразу же полетит тоже к своей маме. Большая яркая звезда могла бы тоже сразу с Юлей полететь, но пока рано. Звезде надо еще погрустить все – таки. Это ее сладкий мир. Это ее чудеса и это ее грустные мамины глаза. По – другому не бывает.

Мамины глаза – это маленькая душа ребенка в большой душе мамы. Это маленькое сердечко в большом сердце мамы. Это маленькая ручка в большой руке мамы. Это любовь. Целая одна пуповина на двоих, целый один живот на двоих, целая одна жизнь с жизнью на двоих. Это больше, чем трепетно и выше, чем проникновенно. Это просто мамины глаза.

Юли, Светы, Паши, Вити, Нади, Юры, Вани, Насти, Димы, вы давно смотрели в мамины глаза? Коли, Маши, Пети, Сережи, Гали, Иры, Тани, Саши, Лены, Миши, вы помните, как вы были там наверху ими? Васи, Люды, Ани, Стёпы, Егоры, Марины, Кости, Толи, Вали, Веры, вы знаете грустные глаза своей мамы? Оли, Гены, Даши, Славы, Максы, Нины, Ромы, Аллы, Кати, Вики, вы догадывались хоть раз в те пять минуточек наверху, например, как та Юля, что вы солнечные лучики маминых глаз?

Все мы – и женщины, и мужчины – это мамины глаза. Такие разные, такие близкие, такие родные, такие самые, самые… Конечно же с желаниями глаз наших мам, конечно же и без них, например, как та большая яркая звезда, которая грустит. Конечно же мы выросшие сердца в выросшем тоже сердце мамы. Это сладкий мир! В нем места хватит всем. На небе и на земле. Потому что повсюду есть свои мамины глаза. Которые с возрастом никогда не меняются, никогда. Оставаясь великой точкой жизненного отсчета каждого из нас.

Я люблю глаза своей мамы! В них всегда есть для меня все. Это мой сладкий мир. Самый восхитительный, самый яркий, самый желанный. Всегда реальный женский край земли. Счастливый, радостный, нежный и мудрый! Я люблю тебя, мама!

Первые три дня в неделю