Ричард Длинные Руки – пфальцграф

– Мой дядя… барон Блэкторн.

– Скоро с ним увидишься, – пообещал я.

Он вздрогнул и выгнулся, когда я с силой засадил прут ему в бок, проткнув печень, но не заорал, тут же умер от болевого шока. Стефэн смотрел на меня ошалело, я сказал отрывисто:

– Сэр Стефэн, ваша задача: быстро отыскать этого дядю и, не поднимая шума, прикончить. Лучше всего прикончить, понимаете? Никаких арестов. А я пока постараюсь отыскать этого чернокнижника.

Он смотрел с испугом и некоторым отвращением. Я заговорил зло:

– Страшитесь ручки запачкать? Ну и хрен с вами. Утром я уеду, расхлебывайте сами.

Он вздрогнул, сказал колеблющимся голосом:

– Сэр Ричард, я все сделаю.

Я отшвырнул прут и быстро вышел из кузницы. Навстречу спешил, вытирая жирные губы, кузнец, в бороде застряли хлебные крошки.

– Сэр Ричард, – крикнул он еще издали, – у вас заказ? Что изволите?

– Уже изволил, – ответил я и, кивнув на кузницу, пошел в здание.

Глава 5

Голова трещит, устал так, как будто мчался на костлявой лошади, не покидая седла, день, ночь и снова день. Барона Теддера так и не увидел, наконец додумался позвать Бобика, но и ему не объяснишь, кого именно искать, а гербы ему показывать бесполезно, в геральдике он так же силен, как я сам.

Наконец я додумался зайти в восточную башню, где расположился барон со своими людьми, поговорил с его слугами и оруженосцами, отпустил пару комплиментов богатым одеждам барона. Старший слуга, явно отвечающий за костюмы, расцвел, словно хвалю его самого, сообщил гордо:

– Шелка для его милости привозят с Юга!.. Дорого, но у его милости денег хватает.

– И покрой дивный, – сказал я. – Неужели на Юге знают его фигуру?

Он засиял от удовольствия:

– Нет, все шьем здесь. Я сам снимал мерку с его милости!

– Дивное искусство, – похвалил я. – Все на бароне сидит, как влитое. Вы настоящий мастер!.. А этот вот камзол тоже принадлежит барону?

Он всплеснул руками:

– Как можно! Да разве его милость такое наденет?

– Гм, – сказал я, – а мне показалось, что прекрасный камзол. Самому королю в таком впору щеголять.

Он довольно рассмеялся:

– Сейчас я вам покажу камзол его милости, вот тогда и скажете…

Он повернулся, крикнул, двое слуг опрометью сорвались с места, через пару минут принесли нечто завернутое в шелк, а когда развернули, я в самом деле ахнул без всякого притворства. Камзол в самом деле сказочно богат, будучи расшит золотом, украшен драгоценными камнями, но меня поразил покрой, словно умелый дизайнер кроил костюм средневекового феодала, учитывая более современные мотивы и веяния моды.

– Здорово, – сказал я пораженно. Почтительно потрогал ткань, пропуская ее между пальцами, покачал в великом изумлении головой. Пес сунулся ближе, я наставительно дал ему понюхать, приговаривая: – Ты, морда, где-нибудь такую красоту видел?.. Вот и я не видел! Эх, живут же люди… Ладно, спасибо, нам нужно еще зайти проверить копыта моего коня…

Мы ушли, провожаемые ехидными улыбками: что за лорд, который сам проверяет копыта своей лошади, а я за дверьми сказал Бобику негромко:

– А теперь ищи, дурилка!.. Ищи!..

Он поднял голову, принюхался, отыскивая нужную струю. Я пытался уловить тоже что-то похожее на тот запах, который остался на моих пальцах, но где там, а Бобик сорвался с места, он был уже на другом конце зала, когда я заорал:

– Стой!.. Стой, дурак толстожопый!

Бобик остановился, в глазах недоумение и обида, я догнал, стараясь не привлекать внимания, наклонился к его мохнатому уху и сказал с укором:

– Ну а найдешь, что делать будешь? Вот то-то, не знаешь! А он все поймет и примет какие-то меры… Так что иди рядом… ладно, на шаг впереди. Но не больше… И не беги, понял?

Он понял, что бежать не надо, хоть и не понял почему, я видел безмолвный протест на мою дурь в каждом движении, но подчинился и шел на полшага впереди, даже не вынюхивая воздух, а просто шел, а я топал рядом, делая вид, что это я иду, а пес просто угадывает, куда мне сворачивать.

Обошли две трети дворца, придворные даже не удивлялись, видя меня с собакой: таким Псом каждый будет хвастаться и брать его с собой всюду, куда допустят, наконец Пес незримо подтянулся, я ощутил, что цель близка.

Еще один зал, Пес впервые направился не к дверям у противоположной стороны, а пошел в сторону окна, возле которого мирно беседуют двое придворных. Я напрягался изо всех сил, глаза вот-вот лопнут, в ушах звон, зрение заволокло красным, а Пес уже подходит к беседующим… нет, на шаг левее, морда направлена в пустоту…

Я уже хотел пригасить добавочное зрение, как вдруг увидел нечто… нет, ничего не увидел, но как будто в солнечном луче, что падает из окна, образовалась некая ниша: луч солнечного света видим только потому, что блестят плавающие в воздухе пылинки, так вот как будто в этом луче стоит что-то, куда пылинки не попадают…

Это нечто шевельнулось, я понял, что именно насторожило Пса, торопливо выхватил меч и как можно быстрее ударил наискось. Лезвие меча ощутило сопротивление, я поскорее выдернул меч и ударил снова, уже изо всех сил.

Оба беседующих вскрикнули, когда на них из ниоткуда плеснуло горячей кровью. Нечто опустилось на пол, Пес оскалил зубы и смотрел, облизываясь. Глаза начали наливаться зловещим багровым огнем.

– Нет! – сказал я резко. – Нет!.. Ты моя тихая собачка, ты мой друг для игр!

Придворные в ужасе отступили, стряхивали с себя кровь. В нашу сторону начали оглядываться, самые смелые опасливо подходили, на лицах страх и недоумение, но ладони уже на рукоятях мечей. Я предостерегающе вскинул меч, с лезвия на пол часто-часто закапали крупные красные капли.

– Не спешите!.. Оставайтесь там. Имеет место гнусное черное колдовство с целью умерщвления Его Величества.

Один вскликнул в панике:

– Господи, снова?

– Кто-то не желает менять профессию, – сообщил я.

– Но кто? – вскликнули придворные в один голос.

Я указал мечом на пол, где начала быстро растекаться широкая лужа крови, однако видно, что в ней лежит нечто, словно плита сверхчистого льда, которую не сразу и заметишь.

– Если это сдохло, то… подождем.

На всякий случая я ткнул, как копьем, пару раз в неподвижное тело, но оно не дернулось, хотя меч явно погружался в тугое мясо.

К нам, привлеченные криками, сбегались люди, появились стражи, с готовностью выставили копья. Очень медленно в воздухе обрисовалось человеческое тело, словно сотканное из легкого пара, потом из плотного тумана, затем появилась вещественность, будто тело колдуна слеплено из снега, и только теперь стали заметны страшные раны. Лезвие моего меча буквально перерубило колдуна наискось справа налево и слева направо.

Один из придворных воскликнул с возмущением: