Ричард Длинные Руки – властелин трех замков

– Да, кто-то пытался нас усыпить, как дрозофил. Я даже не понял, из-за кого.

– Наверное, из-за меня, – сказал брат Кадфаэль грустно. – Не все принимают веру Христа с великой радостью, не все…

– Не все, – согласился я. – Вот полабские славяне совсем не ликовали. Ладно, сейчас неудавшегося киллера ласково вопрошает небесная инквизиция, а мы отправимся завтракать.

Он спросил грустно:

– Брат паладин, ты в самом деле можешь вот так…

– Как?

– Убить человека, а потом идти завтракать?

– Дык аппетит только разыгрывается! – воскликнул я. – Это ж такой впрыск адреналина и желудочного сока!

В коридоре нас встретила хозяйская дочь, в руках огромный тюк, сказала, вытягивая шею:

– Уже встали? Ранние пташки! А мы вам одежку подобрали…

– Это вы ранние, – сказал я, – но какие молодцы… Быть вам монополистами в отельном бизнесе! Брат Кадфаэль, ты пока примерь, а мы с Бобиком закажем завтрак поплотнее. Ты знаешь, где нас найти.

Брат Кадфаэль смотрел на кучу одежды с недоумением.

– Это… мне?

– Не будешь же ты расхаживать и дальше в моей рубахе?

– Жадничать нехорошо, – сказал он с укором.

Я отмахнулся, мы с псом спустились на первый этаж, но перед входом в столовую нас перехватил хозяин. С опаской поглядывая на пса, он заговорил негромко, при этом заметно нервничал, приглушал голос и все время оглядывался:

– Человека, которого вы… никто не видел на постоялом дворе. Дудка у него непростая, такие уже находили в старых городах. Можно выдуть хоть туман, что скроет все на половину мили, хоть дождь, можно даже снег, что труднее… но никто не знал, что можно еще и разные запахи. Похоже, вас старались просто крепко усыпить, чтобы не то обокрасть, не то…

Он умолк, я кивнул, договорил:

– Либо что-то более кардинальное. Но будем считать, что мелкий воришка влез по стене и пытался нас обокрасть. Иначе отпугнем постояльцев, верно?

Он вздохнул.

– Ох, как верно! Вы и не представляете, ваша милость, какое это трудное дело – содержать постоялый двор.

– Догадываюсь, – сказал я. – Днем работаете, ночью строите менеджмент на следующий день?.. Ладно-ладно. Нам хороший плотный завтрак, харчей в дорогу, и мы отбудем.

В обеденном зале народу почти нет, по взмаху руки хозяина слуги торопливо накрыли скатертью тот же столик в помещении для чистой публики. Пес вздохнул и полез под стол. Хозяин поклонился, спросил:

– Ваша милость, харчей на сколько дней?

– Да чтоб хватило до ближайшего города, где будет гостиница. Учти только, что мой пес любит жареное мясо.

Он вскинул кустистые брови, в глазах недоумение.

– Если еда с вашего стола не подходит вашей собаке, то не лучше ли… прогнать эту зажравшуюся скотину?

– Он мне дорог как память, – объяснил я. – Так что поторопись, брата Кадфаэля тянет на подвиги.

– А вас, ваша милость?

– Я у него в послушниках, – объяснил я.

Он ухмыльнулся:

– То-то и видно. Очень удобная позиция, кстати.

Глаза у него были хитрые, но лицо смиренное, он-де всего лишь слуга, а покупатель всегда прав.

– А ты не дурак, – заметил я.

– Вы тоже, ваша милость, – заметил он кротко. – И понимаете, что лучше вам уехать как можно быстрее. Клотар – человек злопамятный.

На стол снова подали жареную птицу, мудро полагая, что кашу маслом не испортишь: если вчера понравилось, то и сегодня не откажемся. Правда, вместо гуся – жареные перепела, но зато столько, что я последнего доедал через силу, про запас, не оставлять же, и еще штуки три бросил под стол, где их ловил на лету пес и пожирал с великим энтузиазмом.

Зал постепенно заполнялся народом, я уже готов был перейти к сладкому, когда появился брат Кадфаэль. Нарядный, в великолепной рубашке, заправленной в брюки из тонкой кожи, сапоги из кожи поплотнее, но выделанной так же тщательно, широкий пояс с кольцами для ножа и фляги.

– Это женщин красит отсутствие одежды, – заметил я, – а вот насчет монахов…

– Нехорошо, – сказал он с великим осуждением, в светлых, как речной лед, глазах стояла великая печаль, – у них не нашлось монашеского одеяния, представляете?

– По дороге купим у монахов, – успокоил я. – Неужели те, что на воротах, не поделятся с собратом? За деньги, конечно.

– Если за деньги, – спросил он грустно, – разве это дележка?

– Ладно, проехали, – ответил я. – Ешь, это постное мясо. Если я, паладин, говорю, что постное, то оно постное!

Глава 6

На первое нам подали горячую, чуть ли не кипящую, уху, дальше я терзал посыпанный горькой травкой большой кровавый кус мяса, а брат Кадфаэль старательно ковырялся в тарелке с овощами, где я заметил и несколько картофелин. Похоже, Колумб уже побывал на континенте, где растут незнаемые в Европе картофель, помидоры, кукуруза и прочие заморские диковинки, брат Кадфаэль ест привычно, не удивляется, хотя раньше я, признаться, картофеля не встречал. Возможно, сказывается близость Юга?

В огромном помещении внезапно стало тихо. Я быстро поднял голову, по ступенькам в зал спускается крупный, очень богато, но без пышности одетый мужчина. Еще двое остались у дверей, а он направился к нам. Выглядит, наверняка им и есть, знатным и могущественным лордом: позолоченная кираса празднично блестит под красным бархатным камзолом, меч с богато украшенной рукоятью и в расшитых золотом ножнах висит на роскошной перевязи, она тоже украшена золотыми нитями и серебряным шитьем, брюки из тонко выделанной кожи, сапоги с золотыми шпорами, как же – рыцарь, но мое внимание приковало лицо: крупное, с квадратной нижней челюстью, суровые складки у губ, гневный излом бровей, холодные и слегка прищуренные глаза. Крупный зверь, определил я. И матерый, что значит, не набросится, как щенок.

Остановившись перед нашим столом, отвесил легкий поклон.

– Могу я присоединиться?

Я выразительно посмотрел на пустые соседние столы.

– Вообще-то в трактире мест достаточно. Но если почему-то жаждете посидеть именно с нами…

Я сделал паузу, он ответил сдержанно: