Рейд во спасение

– Утром спросонья о дверь ударилась.

Он буркнул мрачно:

– Я могу отличить кровоподтек от двери, а здесь отпечатался кулак с выступающей косточкой среднего пальца.

Она сказала тихо:

– Он бывает иногда очень вспыльчивым. Особенно, когда пьяный.

Он помолчал, чувствуя, как в нем начинает просыпаться темная ярость, сказал глухим голосом:

– Не могу представить, чтобы ты, такая покорная и тихая овечка, могла кого-то обидеть или раздразнить.

Она прошептала:

– Так получилось…

Он свернул к ближайшему кафе у дороги.

– Посидим, – сказал он. – Съедим по мороженому, которые ты так всегда любила.

Она сказала с неловкостью:

– Я тебя не задерживаю?

– Нет, – ответил он. – У меня вся вечность впереди. Этот Василий… он где-то работает или ворует?

Она ответила боязливо:

– Что ты, он бригадир на соседней стройке.

Он усадил ее за стол, сел напротив, всматриваясь в ее простое милое лицо. Она ответила робкой улыбкой.

– Наверное, – буркнул он, – и строитель тоже хреновый… Девушка, нам мороженое по две двойные порции. Шоколадное. Насколько я помню, у вас оно лучшее в городе! Ваше фирменное?

Официантка гордо подбоченилась.

– Мы сами рецепт составили!

Когда она удалилась, Галина мягко улыбнулась.

– Ты всегда любил это мороженое. Забыл?

– А ты все помнишь?

– Еще бы, – ответила она с той же милой женственной улыбкой. – Ты у нас с Денисом всегда был героем. Он постоянно рассказывал о тебе… Зря он ушел потом в группу Циркуля.

– У меня как раз было затишье, – напомнил он. – А он жаждал действий… Но их там, как я потом слышал, бросили в настоящую мясорубку…

Девушка в белом кокетливом фартушке и в кружевном чепчике поставила перед ними по вазочке с шариками шоколадного мороженого, Михаил кивнул, спросил у Галины:

– Чем-то могу помочь?.. Все-таки Денис одно время был в моем отряде. Хорошим бойцом был и верным соратником.

Она покачала головой.

– Что ты, все хорошо…

– Хорошо?

– Нормально, – уточнила она, – как у всех. А раз не хуже, то кто я, чтоб у меня было лучше?

Он со щемом в сердце смотрел на ее милое доброе лицо, в грустные глаза, в которых нет даже надежды на более радостное будущее, а только терпение и терпение.

– У всех должно быть лучше, – ответил он.

Она слабо улыбнулась.

– Я пойду… Дома дел столько, что даже не знаю.

Глава 7

Он довез ее до подъезда, а затем пустил автомобиль мимо ее длиннющего дома, названного «Китайской стеной», дальше на месте снесенной хрущевки вырыли котлован, дно уже залито бетоном, оттуда торчит густой лес металлической арматуры.

Строители работают в привычном темпе, то есть один что-то вяло ковыряет лопатой, а семеро стоят, опершись на свои лопаты, чтобы не упасть, и сонно наблюдают за ним. Бетоновозы неспешно сливают из длинных хоботов серую массу на дно котлована, утолщая бетонную подушку, все идет с галактической неспешностью.

Михаил поинтересовался у одного наблюдателя:

– А где бригадир Василий?

Тот скосил на него глаза, не потрудившись повернуть голову.

– Чего?

– Ваш бригадир, – сказал Михаил раздельно. – Василий!.. Который из них он?

Рабочий скривил рот.

– А что ему здесь делать?.. Пошел в бытовку. Сидит в холодке, пьет…

– Вон там?

– Нет, то для управленцев. Другая, на сваях.

Михаил отыскал бытовку, толкнул дверь. В дальнем конце деревянный стол из струганых досок, два топчана со смятыми одеялами. На левом расположился грузный мужик, очень крупный и красномордый, на столе бутылка и остатки хлеба с сыром, в руке граненый стакан.

Он как раз отнял край ото рта, довольно крякнул. На вошедшего Михаила скосил глаза, но ничего не сказал, только с наслаждением выдохнул и потянулся за корочкой хлеба.

– Василий? – спросил Михаил.