Мелкинд Виллейн

– Боги! Боги забыли нас, забыли и прокляли! Час настал, падёт последний из королей, и город поглотит тьма магии! Нечестивый колдун возвысится на крови, настанут мор и хлад, раздор и стенания!

Народ притих, мужички слушают, как заколдованы.

– Есть, есть ещё надежда! Ищите, бейте подлых колдунов, убийц короля! Когда последний маг будет предан мечу, Светлый Принц вернётся, спасёт всех нас!

Я сплюнул украдкой.

– Все к башне, скинем проклятых колдунов! – продолжал бесноваться слепец.

Старик простёр узловатые персты в сторону дворца, толпа послушно качнулась.

– Бей прихвостней! – прокричал здоровый мастеровой, заехал в глаз соседу, только что стояли рядом мирно. Несколько человек пытаются выскользнуть, пошли поперёк толпы, их пихнули, вспыхнула драка. Я скривился, глядя на людское племя.

Толпа потекла на нас и вокруг нас, сжимает крепкими плечами, тащит к мосту в Старый город. Унрулия цепляется за руку сына, взгляд отчаянный, я поймал за свободную и крепко схватил за запястье. Унрулия вскрикнула и пытается освободиться, но держу крепко, когти чуть впились в нежную кожу.

– Главное не упасть, затопчут! – проорал я.

Справа и слева внезапно озверевшие рожи. Я потянул спутников, но не вбок или назад, а вперёд, обгоняя самых ретивых.

– Бей, бей! Туда! – закричал я во всё горло. Мы вырвались в первые ряды и обгоняем, резко свернули в боковой проулок. Мимо проносятся разъярённые лица, в руках неведомо откуда дубинки и камни. Эритору в толчее заехали локтем, с ноздри ползёт красная капля. Мальчик утёрся рукавом, мать вскинулась было ругать, махнула рукой.

– Еле успели. Ещё чуть, и пришлось бы бросать меня с башни, – попытался я пошутить.

– Этого я и боялась. В беспорядки бьют первыми тех, кто живёт особняком, таких не любит никто. Вот люди! Были мирнее мирного! Оборотни!

– Да нет, просто копили злость.

Я хмыкнул, задумавшись, и добавил:

– Вернёмся к воротам. Посмотрим, удастся ли проскочить мимо стражи.

У ворот давка, часть лордов спешит покинуть столицу. Отряды под стягами кабанов, вепрей и прочих хряков да подсвинков зыркают зло, пока вельможи спорят, чьё право бежать первым. Одна из дружин закупорила проход барбакана, стоит, ощетинившись копьями. На прилегающей улочке повозки, крестьяне мнут шапки, не решаясь лезть поперёк оружных людей.

– Здесь не пройти, видишь – лорды спешат отсидеться за крепкими стенами замков? Потому затор, пока ещё вояки разберутся, чей лорд выше. Вы упоминали какие-то связи. Контрабандисты?

– Купцы, – не моргнув, ответила Унрулия, – но и они пользуются воротами. Разве что по реке…

– Забудьте. Течение сильное и на лодке мимо сторожевых башен не выгрести, а корабли в город кто сейчас пустит.

Мы направились к подводам, те пустые или со скудными покупками. Унрулия настороженно придерживает тугой кошель. Ремесленники и крестьяне отводят взгляд. Обошли очередь дважды, в спину пристальные взгляды. На одном из только подъехавших возов дедок в короткополой соломенной шляпе и рубахе до колен с вышивкой. Пряча ехидную усмешку в тощую бородёнку, окликнул сам.

– Люди добрые, садись, подвезу недорого! Только деньги вперёд, а то боязно мне.

– Слышь, батя! А твои где? – сказал я, ткнул в бок Унрулию. Та полезла за парой монет.

– Один я. Послала бабка разносолы огородные торговать. Распродал и обратно, но видишь, не успел. Запрудили, вояки окаянные! – посетовал дед. Помялся, спросил осторожно: – Вы сами кто будете?

– По нам разве не видно? Почтенная мать двух детей желает навестить тётушку. Так и скажешь на выходе.

– А провожатые где? Подозрительно, кабы не пришлось страже на лапу дать!

Дед выразительно посмотрел на кошель, пришлось достать ещё монету. Наконец устроились на возке.

– Дальше что? – спросила Унрулия, крепко сжимает руку сына.

– Сидим, ждём, пока лорды пересобачатся.

С длинной мощёной улицы, опережая всадников, летит цокот копыт. Показался новый отряд, во главе рыцарь, волосы цвета спелой пшеницы развеваются на ветру. Я вгляделся до рези в глазах, вздрогнул и надвинул шляпу пониже. Рыцарь уже около лордов, вклинился в спор как равный, резким рубящим жестом указывает на ворота, в сторону дворца. Через несколько минут бароны разошлись, лица недовольные, но дело пошло. Один за другим машут своим людям, те строят отряды в подобие очереди. Один лорд даже развернул обратно в город.

Я кивнул дедку.

– Теперь и нам проскользнуть легче. Двинули!

Городская стража исчезла, как тени в полдень, на воротах не дают упасть копьям пара сопливых новобранцев.

– А стража, стража-то где? – запричитал дедок. Я поспешил успокоить:

– Да вон же они.

Строятся в отряд, под командой все того же рыцаря, и дружно печатая шаг, двинулись к центру.

– Дела королевские плохи, раз собирают новобранцев, – заметила Унрулия.

– Вы рассуждаете словно полководец или дворцовый вельможа!

Оказывается, на щеках Унрулии бывают ямочки! Я почуял приятное тепло, и что её улыбка уютно свернулась калачиком где-то в моей груди.

Поток телег стронулся, люди бегут из города и пешком, расползаются за воротами по трём дорогам.

– Ну что, куды едем? – спросил старичок, безошибочно – меня, как главного.

Проклятье!

– Правь пока к своей деревеньке, там скажем, – буркнул я с досадой.

– Нам бы к Звенящим Ручьям, – встряла Унрулия. Я поморщился. Достал украдкой карту, небрежные штрихи чародея сложились в кружок столицы, на краю уголки гор, на самую высокую падёт Талисман. Звенящие Ручьи совсем в другой стороне.

– Да-да, нам в Звенящие Ручьи. Знаете, где достать лошадей?

– Зачем лошади, сам довезу, только припасу дайте прихватить в деревеньке, оно и вам пригодится. В возке всяко удобнее путникам! То-то бабка обрадуется приработку! – выпалил дедок, оживился, потирает руки в предвкушении, понукает старую лошадь шевелить мослами.

Наезженная дорога уводит вдаль меж холмов, но мы свернули на едва видную колею. О близкой столице не даёт забыть блеск дворцовых шпилей, мимо плывут хутора в два-три дома с хозяйством. Солнце начинает припекать, и Эритора сморило под непрерывный поток слов деда.

– …я и говорю куму: на кой ляд ты на старого дракона золото позарился? А он мне: что же, ногу забесплатно откусили? Потом прибыл отряд рыцарей, и голова дракона нынче в пиршественном зале барона Скума, аккурат над камином приколочена. А подле – нога свояка! Так люди бают.

– Ээ… так свояк или кум? – весело подначил я.

Дед засмущался, надвинул шляпу на глаза.