Ричард Длинные Руки – император

Он спросил быстро:

– Пленных? Где они?

– Если у пришельцев все пойдет, – ответил я, – как они и планируют, то через два-три часа их можно будет перехватить на обратной дороге к Маркусу. С пленными.

Он сказал очень серьезно:

– Ваше величество… Тогда нужно снять людей побольше?

– Нет, – напомнил я, – это разведка. Разведка боем. В разведку не ходят армией.

– Но если освобождать пленных…

– Они хоть и пленные, – ответил я жестко, – но идиоты. Всем было велено уходить в леса! Как же, а вдруг их добро разворуют!

– Идиоты, – согласился он, – но это наши идиоты, которых Господь вручил нам и велел о них заботиться.

– Идиотов он вручил церкви, – напомнил я. – А также нищих и блаженных. Ладно, сейчас нам не до идиотов. Возьмите с собой десяток, не больше, и следуйте за мной. А я вот с этим молодцем…

Польщенный разведчик сбегал за припрятанным за деревьями конем, и мы выехали отрядом из леса на простор, хотя это не совсем простор, на всякий случай пугливо жмемся к лесу и едем, почти задевая стременами за стену могучих деревьев.

Альбрехт послал коня рядом с моим арбогастром, я смотрел вперед, но замечал, как он поглядывает очень серьезно, хотя и отводит взгляд, когда видит, что поворачиваю голову в его сторону.

Норберт некоторое время держался впереди, я видел, как коротко и четко жестикулирует, отправляя разъезды в разные стороны, затем резко остановил коня и дождался нас.

– Все еще темно, – буркнул он, – хотя бы луна взошла.

Альбрехт заметил мрачно:

– Новолуние. Первый день.

– Да, – согласился я, – это первая неожиданность. Кто ожидал насчет ночи?

Норберт кивнул, Альбрехт проговорил задумчиво:

– Враг должен был выйти во всем блеске всей мощи при ярком свете дня. Рано утром. На рассвете. Навстречу утренней заре!

– Что и непонятно, – добавил Норберт. – Почему?

– Была идея, – напомнил я, – что так хотят застать врасплох.

Норберт промолчал, на лице несогласие, Альбрехт проговорил мрачно:

– С такой мощью?.. У меня шея затекла, весь леденею, когда смотрю в сторону этого… этой горы.

– Скоро узнаем, – пообещал я.

Кони шли в ряд, Бобик еще не понял, куда едем, потому с тяжелым топотом, словно подкованный слон, носится кругами, выбрасывая лапами, будто копытами, куски земли, явно нарочно, умеет же, гад, мчаться бесшумнее призрака, но так выказывает недоумение и старается привлечь внимание.

Норберт и Альбрехт разом насторожились, заслышав приближающийся стук конских копыт.

Я сказал успокаивающе:

– Это Джек Кривой Лук, десятник.

Норберт покосился на меня с завистью.

– Все забываю, – буркнул он, – что для вас и ночь, как день.

– Если бы, – сказал я. – Краски не вижу. Но что для мужчин краски?

Он не улыбнулся, всадник остановил коня, сказал громким шепотом:

– Гонят!

– По этой дороге? – спросил я.

Он помотал головой.

– Нет, прямо.

– На Маркус?

– Как ворона летит, – уточнил он. – Хорошо, здесь все ровное, даже оврагов по дороге ни одного.

Норберт и Альбрехт молчали, хотя вопросов у них много, вижу по лицам.

– Сколько их? – спросил я.

– Шестеро в охране, – отрапортовал он.

– А пленных?

– Сот пять наберется, – сообщил он. – Как только и успели столько нахватать… Ваше величество, мы не заметили у них никакого оружия! Но пленники их боятся. Бегут, падают, их тут же добивают…

Норберт переспросил недоверчиво:

– Что, вот так сразу?

Он кивнул.

– Да. Остальные страшатся, бегут, как овцы. Жмутся один к одному. И еще, ваше величество…

Он замялся, я сказал строго:

– Ничего не утаивай.

– Мы не заметили у них оружия, – сказал он наконец с задержкой. – Добивают голыми руками. Бегают они, ваше величество, быстрее любой собаки! И вообще…