Ричард Длинные Руки – эрцпринц

– Уже нет, – прервал я. – Эй, вон ты… Тебя как зовут?

Могучий ратник с большим топором за плечами прогудел настороженно:

– Герберт, ваше высочество.

– Как твой топор, Герберт? – спросил я.

– Можно бриться, – сообщил он с гордостью.

– Молодец, – сказал я. – Струмент нужно держать в хорошем состоянии. Но я почему-то уверен, с одного взмаха не снесешь голову вон тому гордому графу, видишь? Шея у него толстая, как у Томаса Мора…

Он сказал с обидой:

– Обижаете, ваше высочество…

– Тогда действуй, – велел я.

Он вразвалку пошел к группе пленников, за ним отправилось еще несколько человек. Копейщики выставили свои стальные жала на древках и мрачно наблюдали за происходящим.

Граф смотрел с презрением, надменный, гордо выпрямившись и поглядывая из-под приспущенных век.

Герберт зашел сзади, топор несет вроде бы небрежно, однако на следующем шаге страшное орудие убийства взвилось в воздух, острейшее лезвие прорезало воздух наискось.

Граф уловил что-то недоброе, начал было поворачивать голову, но холодная сталь уже срезала ее настолько чисто, что не задела ни плечи, ни подбородок.

Герберт подхватил покатившуюся голову за длинные волосы, стараясь не запачкаться брызжущей кровью, и победно вскинул на вытянутой руке.

– Прекрасно, – сказал я громко и пошел к пленным, уставившись в них нещадным взором. – Этот мерзавец оскорбил своих братьев не только по вере, но и братьев по оружию!.. Они жертвовали своими жизнями, закрывая его от наших мечей и копий, а он отказывается идти с ними и есть из одного котла?..

Пленные смотрели устрашенно и с недоверием, не понимая и не в состоянии осознать такую жестокость.

Я сказал еще жестче:

– Герберт, воткни шест у обочины, а на него насади голову этого спесивого дурака!.. И пусть всякий видит, что только мы выполняем заповеди Господа о равноправии… ну, постепенно, постепенно.

Ратник сделал все, как я велел, и пленных снова погнали по дороге, что, как догадываюсь, растянется на сотни миль. Благородные лорды, а их немало среди пленных, оскорбленно поглядывали на голову их соратника, скрипели зубами от бессилия, но шли молча и покорно. Да, Господь у нас у всех один, и на знатных и незнатных он смотрит одинаково… с любовью.

Алан проводил чуть колонну, затем развернул коня и примчался ко мне, догадываясь, что могут быть некие напутствия на дорогу.

– Ваше высочество…

– Будь строг, – велел я. – Никакой бессмысленной жестокости, однако неповиновение карай жестоко! Мы не звали их на наши земли, но раз они пришли, пусть не сетуют на плохой прием.

Он спросил осторожно:

– А что с ними дальше?

– Передашь местным властям, – сказал я. – В Турнедо, а еще лучше – в Сен-Мари, там есть хар-р-рошие каменоломни! И будут эти орлы там работать и даже трудиться, пока не окупят весь ущерб, который нанесли мирным жителям своим вторжением в королевства. А также ущерб, который нанесем мы в праведном гневе, когда по заповедям Святого Писания для восстановления справедливости и превентивного предотвращения новых агрессий… воздадим сторицей…

Он слушал, кивал, вид вконец обалделый, проговорил наконец с сомнением:

– Если в Турнедо… то кому передать?

– В распоряжение Бальзака в столице, – сказал я. – Но если будет опасность, что Мунтвиг придвинется слишком близко, гони их через Тоннель под Большим Хребтом в Сен-Мари. Там в Геннегау, обратись к Жерару Макдугалу, это мой секретарь… Да, там король сейчас Кейдан, но моя власть остается… моей властью.

Он спросил осторожно:

– Двоевластие?

– Понимаешь, – сказал я горько. – Да, пока так. Но не думаю, что Кейдан решится освободить пленных. Во-первых, это враги не только мои, но и королевства Сен-Мари, а Кейдан не рискнет вредить королевству только для того, чтобы нагадить мне. Так что все будет путем!

Он сказал с чувством:

– Спасибо за доверие, ваше высочество!

Конники Норберта примчались с вестью, что войско графа Максимилиана уже в двух милях, вот-вот обогнет вон тот лес.

Клемент встрепенулся, вскочил.

– Ваше высочество, уж простите, но я очень уж люблю этого мальчонку! Не могу не встретить.

Я сказал добродушно:

– В час добрый. Я сам его встречу на площади.

Лорды Варт Генца переглянулись, Хродульф поинтересовался с настороженностью:

– Что это за мальчонка, которого все так ждали… и даже этот гигантский герцог побежал встречать простого графа, сам как мальчонка?

– Макса все любят, – ответил я. – Чистая душа, бескорыстен, добр, влюблен в военное дело…

Норберт пояснил с улыбкой:

– Хотя он сам хороший боец, но его страсть не схватки, а стремление улучшать и снова улучшать пехоту. Пока еще ни одна конная атака не смогла сломать оборону, если ею командует Макс… простите, ваше высочество, граф Максимилиан!

Верховные лорды переглянулись, Хенгест буркнул:

– Ни одна конная атака? А если бы я повел свою дружину?

– Лучше не пробуйте, – мягко сказал я, – сперва посмотрите, что будет с конницей Мунтвига, когда та попробует наскочить на вроде бы беззащитную пехоту нашего любимца.

Через два часа, как и было обещано, из-за леса выметнулись конники Норберта, а с ними с десяток конных разведчиков Макса, но не помчались к нам, а замерли в красивых позах, чувствуя, что сейчас именно на них смотрят.

А затем начали выходить копейщики, ряд за рядом. Я бросил короткий взгляд на Хенгеста и ощутил, что гигант тоже впечатлен. Идут хоть и не в ногу, но ровными и плотными рядами, готовые в любой момент встретить конную атаку: колонна по двадцать человек в ряд, сто в длину, над головами лес пик с длинными в локоть стальными наконечниками, что пробьют и стальную рыцарскую кирасу, когда ее хозяин ударится о нее всем весом.

Они выходят и выходят, шагающие ровно и уверенно, лица и доспехи покрыты пылью, такие же у идущих следом лучников и арбалетчиков, затем снова колонна копейщиков…

Наконец выметнулись Макс на быстром легконогом коне и Клемент на своем гигантском брабанте, Макс носился взад-вперед, проверяя и перепроверяя.