Ричард Длинные Руки – курпринц

– Знаешь ли, – сказал я с досадой, – возвращайся к ней, не теряй времени. Мы тут не пробудем долго, а за это время, возможно, успеешь передумать.

– Ваше высочество!

– Так бывает…

Впереди в сторонке от дороги земля пошла горбом, словно исполинский крот делает ход слишком близко к земле, вспучивая целый пласт, затем этот крот остановился и начал выталкивать почву на поверхность.

Мы оба замерли, Зигфрид сказал хрипло:

– Ваше высочество… уходите!

– Мы не знаем, – возразил я, – что это.

– А вы не чуете?

Холод уже поднялся из моих внутренностей до грудной клетки и стиснул в ледяной лапе сердце. Я сцепил зубы, не давая им стучать, а там уже целый холм, все еще вспучивается, вершина рассыпалась, по склону покатились частые комья земли.

Сильно пахнуло горелым, к нам докатилась волна подземного жара. Зигфрид охнул, на вершине холма появились, развалив его и превращая в кратер с высоким валом, красные факелы, такими показались эти медленно поднимающиеся люди в металлических доспехах: раскаленные, с полыхающими головами, руками, телом…

– Кони! – крикнул Зигфрид.

Воины продолжали подниматься, и стало видно, все сидят на таких же пылающих, словно составленных из горящих углей, конях, и все держатся так плотно, что кони сливаются в единую массу, словно из земли прет раскаленная докрасна глыба железа.

Зигфрид обнажил меч и отважно загородил нас с Зайчиком.

– Не дури, – сказал я, – может, просто заблудились. Дорогу вылезли спросить.

– Дорогу в ад? – прошипел он. – Они только что оттуда!

– Ну или просто поговорить…

Холм рассыпался, а кони начали перебираться через могучий вал, сперва медленные, словно пробыли слишком долго, сжатые земными пластами, я все старался рассмотреть лица всадников, но удавалось увидеть только оранжевые пятна на месте глазных впадин, а еще такие же пятна, только пошире, на месте ртов.

Они начали двигаться быстрее, а из кратера на месте холма выплескиваются все новые пламенные волны. Я насчитал больше десятка всадников, хотя точно не сказать, иногда буквально сливаются друг с другом, и в то же время сохраняют свою структуру, как крупные пурпурные угли в костре, что уже давно не поленья, но все равно каждый сам по себе.

Зигфрид вскрикнул отчаянно:

– Уходите! Я их задержу…

– Не дури, – сказал я строго, – и не смей драться. Может быть, они из неволи бегут! Нехорошо в каждом видеть врага.

Зайчик под моей рукой попятился, затем я отодвинулся в сторону, и когда пылающие всадники послали коней в галоп, нацелившись на меня, я уже видел, что проскачут мимо Зигфрида.

– Да уходите же! – крикнул он.

– А вдруг эти люди хотят просто…

– Это не люди! – заорал он взбешенно.

– А-а-а, – протянул я, – тогда ладно.

Они уже набрали скорость, я тронул каблуками бока арбогастра, он с готовностью пошел крупными скачками. Когда я оглянулся еще раз, за мной уже мчится отряд в пару десятков голов, если не больше, а вдали быстро уменьшается фигурка растерянного и оскорбленного таким невниманием Зигфрида со вскинутым для схватки мечом.

Багровые всадники несутся за мной с тяжелым грохотом, земля вздрагивает, за каждым целый рой искр, что превращается в огненный шлейф, и кажется, что их там целые сотни.

Арбогастр время от времени оглядывается на меня и недовольно фыркает, дескать, можем оторваться от погони с легкостью, так почему не? Я сжимался в ком, мне и самому, конечно же, хочется того же до жути, однако неизвестно, что натворят эти огненные демоны, если это демоны…

Да и в птеродактиля могу превратиться, успею, но это всего лишь уйти от непонятной погони сейчас, а в следующий раз могут нагрянуть так, что и хрюкнуть не успею…

Я сделал пару резких поворотов, погоня тут же поворачивает следом, оставляя на земле выжженный след и глубокие оттиски копыт. Я трижды подпускал их ближе, обнаглев, старался рассмотреть, но понял только, что все крупнее меня, вроде бы в железных доспехах, но тоже раскаленных докрасна так, что капли металла срываются и падают на землю быстро темнеющими комочками.

Впереди показалась деревушка, я поспешно свернул, чтобы не промчаться с этими чудовищами прямо по главной улице, и потом долго неслись по каменистому косогору, пока впереди не распахнулась равнина.

Там по самому краю бодрой рысью несется всадник на рыжем тонконогом коне, плащ живописно развевается за его спиной, как будто просится на взлет.

Я не сразу узнал Хреймдара, явно выехал на поиски раритетов, а Зайчик скорректировал бег, и через несколько минут мы уже неслись с ним рядом.

Он оглянулся в изумлении.

– Ваше высочество?

– А ну покажи, – сказал я с задором, – что умеет твой новый конь!

Он молча пригнулся и пришпорил своего рыжего. Некоторое время мы мчались сквозь ветер, я нарочито придерживал арбогастра, чтобы не ушел слишком резко вперед, затем Хреймдар начал оглядываться через плечо.

– Ваше высочество!

– Да?

– За вами погоня?

Я отмахнулся.

– Да пустяки, не обращай внимания. Правители свыкаются с мыслью, что их хотят убить.

Он вскрикнул испуганно:

– Убить?

– Что, – изумился я, – для тебя это новость? Профессиональный риск! Вообще-то окупается.

Он нервно оглянулся, невольно припал к конской гриве, его конек в самом деле пошел чуточку быстрее, но Хреймдар то и дело оглядывался в испуге интеллигента, попавшего в уличную драку.

– Это багровое зарево, – крикнул он, – что настигает нас… это что?

– Да что-то такое, – сообщил я, – как ты и сказал, багровое. С оттенком пурпурного, но больше внутри, а по краям, все верно, багровое с переходом в малиновость, но это не цвет, вообще-то такого цвета нет, разве что у дур-женщин, а так это фиолетовый.

Он вскрикнул жалобно: