Высокий глерд

Все массы выброшенных на улицу надо чем-то занять, это римский плебс кричал «Хлеба и зрелищ», а сейчас все уволенные обеспечены хлебом с маслом на всю жизнь, также жильем, одеждой и сохранением жалованья, нужно только зрелищ, зрелищ побольше.

Так что подготовка к чемпионатам мира, будь это футбол или плевки на дальность, начинается за несколько лет, строятся особые стадионы и здания, прокладывают особо комфортные дороги и перебрасывают через реки мосты, а миллионы молоденьких девушек начинают отрабатывать особые прыжки и танцы, которыми будут забавлять публику в перерывах между соревнованиями.

Любой чемпионат, даже районного масштаба, привлекает любителей реальных зрелищ, а уж во время чемпионатов мира всяк забывает про пять-десять войн, что постоянно гремят на окраинах нашего цивилизованного мира, перемалывая дивизии и сравнивая с землей города, давая почти такое же по насыщенности адреналином зрелище.

Потому на дороге почти никого не встретили, кроме трех машин, что пронеслись на большой скорости, да еще одна обогнала, но вся черная, даже окон не видно, словно отлитый из одного куска металла болид, хотя, конечно, для следящих за дорогой камер нет тайн. Видят не только номер, но и кто внутри, тут же моментально сверяя их лица с картотекой разыскиваемых преступников.

После пяти минут асфальта автомобиль съехал на проселочную дорогу с нарочито оставленной глубоко вдавленной колеей, ямками и постоянным вилянием, чтобы объехать пень или колоду, это для любителей нетронутой природы.

Скорость пришлось сбросить до пятнадцати в час, но озеро уже видно издали. Я посмотрел по сторонам, дорога безлюдная и безавтомобильная, сказал негромко:

– Убрать верх.

Мягко щелкнуло, крыша автомобиля сложилась в гармошку и покорно уползла в небольшую щелочку, сверху радостно заблистало синее небо, а солнце опустило на затылок и плечи теплые ладони.

Озеро совсем дикое, с той стороны густой камыш и даже широкие листья неких растений, а с этой галька, уходящая дальше в чистую прозрачную воду так, что видно и на большой глубине.

Конечно, я-то знаю, что месяц тому никакого озера не было и в помине, но кто-то сказал, что надо бы, и дизайнеры сдизайнерили скромненько и со вкусом. Даже с дороги, по которой завозили материалы, убрали асфальт и основательно поковыряли для естественности ямками.

Королева вышла без опаски, широко вдохнула чистый свежий воздух, хотя на самом деле в жилищах он еще чище и свежее, но женскую дурь и палкой не выбьешь, хотя вообще-то и мы, люди, такие же.

– Старомодное озеро, – объяснил я с гордостью. – По самым изысканным лекалам.

Она обратила на меня вопрошающий взгляд.

– Старомодное?

– Сейчас в тренде лягушки, – объяснил я. – Настало их время. Разводят, выставляют на конкурсы хорового пения. Бывают такие слаженные группы, что даже я балдею, как от сала… Вон там, слышите?

Она повернула голову, ясные глаза медленно устремили взор на скопище широких мясистых листьев кувшинок, где начали собираться лягушки, лягушонки и лягушищи. То одна, то другая негромко поквакивает, пробуя и прочищая голос перед совместной спевкой, усаживаются поудобнее.

– Странный у вас мир, – проговорила она.

– Оставайтесь, – предложил я, прекрасно зная, что откажется и почему откажется. – Ваше величество, вам понравится.

– Я нужна там, – ответила она ровно. – Без меня королевство ждут потрясения.

– Потрясения могут быть и хорошие, – заметил я.

Она покачала головой.

– Потрясение – плохо всегда. Ищи, как мне вернуться. Ты же мужчина! Ты должен.

– Да, конечно, – пообещал я. – Сперва думательный этап, это такое подготовительное мероприятие, потом прощупывание возможностей, а затем и завершающий этап. Пока что начинаю осторожненько переходить к первому. Медленно, чтобы не надорваться.

– Надо быстро, – сказала она отрывисто. – Могу не успеть.

– Неужели так плохо? – спросил я. – Мне кажется, большинство высших глердов вам преданы. Мяффнер, Иршир, Хоткингард…

Я запнулся, подыскивая имена, она смотрела с грустной иронией, хотя и по-прежнему свысока.

– И все?

– Просто я знаю очень немногих, – сказал я, защищаясь, – по крайней мере, Руперт Картер вам предан, а это немаловажно. Еще ваш человек Тархантер…

Она снова посмотрела свысока.

– Тархантер? Ты говоришь о герцоге Тархантере?

– Ну да, – сказал я. – Такому любителю охоты никакие потрясения не нужны. Присядьте вон сюда, ваше величество… Это покрывало, не пугайтесь, такое не совсем покрывалистое с виду, но это покрывало, накрывало и даже укрывало. Высокие технологии, в смысле, сложносоставное колдовство с примесью магии и волшебства…

Она посмотрела вроде бы с сомнением, или это мне только показалось, как я набросил на декоративное толстое бревно, что должно создавать иллюзию слияния с природой, тонкую кисею.

Кисея на глазах распухла в толстое покрывало толщиной с зимнее одеяло, а то и перину. Я ожидал, что королева на всякий случай для проверки потыкает пальцем, но не унизилась до такого простонародного жеста, для королевы подданные должны готовить самое лучшее и правильное, села спокойно и царственно, спина все такая же прямая и даже ровная.

Ящеренок, осмелев, начал слезать с моего плеча, задержался на коленке, на ходу опасливо осматривается, мордочку поднял и жадно пронюхивает странные запахи чужого мира.

Я следил за ним, как он осторожно опустил переднюю лапу и щупает землю, а остальными тремя вцепился в штанину еще крепче.

Вдруг, я не успел крикнуть, прыгнул, ухватил в трех дюймах от моей ноги пробегающую жужелицу.

– Фу! – рявкнул я. – Плюнь!

Он повернул ко мне голову, в полураскрытой пасти торчат только задние ноги жука, сглотнул и посмотрел на меня с самым невинным и даже обиженным видом: тебе что, для меня и жука жалко?

– Дурачок, – сказал я с тревогой, – а вдруг наша еда для тебя закручена в другую сторону?

Королева посмотрела на ящеренка, на меня.

– Это… как?

Я отмахнулся.

– Не берите в голову, ваше величество. Человек не свинья, ест все, а животные – существа нежные, чуткие, отзывчивые… У него может быть несварение желудка.

Она наморщила нос.

– Не издохнет.

Я взял ящеренка на руки, почесал ногтем спинку, перевернул и погладил толстое белое пузо с нежной бархатистой кожицей.

– Если все нормально, то… гм…

– Что?

– Тогда наши миры когда-то были одним, – сказал я. – Одним целым. Но случилась какая-то вселенская катастрофа… темная материя начала расслаиваться… или разделяться, как амеба… в общем, теперь два мира вместо одного.

Она рассеянным взором окинула озеро, в нем ничего нового, обычное средневековое озеро.