Ричард Длинные Руки. Демон Огня и Стали

Альбрехт сказал вежливо:

– Ваше величество… ваши консервативные взгляды здесь, на Юге, выглядят весьма… ну вы поняли. Или у вас в самом деле начались трудности со здешними женщинами?

– Ерунда, – сказал Келляве, – если его величеству осточертели эти покорные, то можем организовать таких, что сопротивляются. Принц Гуммельсберг уже всех знает!

Альбрехт нервно дернулся.

– Простите, граф, но вы мне черт знает что приписываете!

– Разве не льстит? – спросил Келляве с удивлением. – Я же вижу, какая у вас шляпа и с какими перьями! Все женщины точно ваши.

В течение дня ко мне то и дело посылали гонцов с найденными записями, но все не то, просто красиво, напыщенно и велеречиво о чудесах, волшебстве и явлениях.

Келляве даже не взялся читать богомерзкие описания, Альбрехт начал было, но вскоре отодвинул со вздохом:

– Ваше величество…

– Да, – согласился я, – похоже, с таким феноменом здесь впервые. Ладно, что-то придумаем.

Оба смотрят, даже Альбрехт, с надеждой, я при всех глупостях и промахах все же первым находил какие-то пути решения в прошлом, так что обязан быть на высоте и теперь, иначе как-то не по-императорски.

Келляве сказал мрачно:

– Наверное, после ужина придумаем быстрее… А то у меня на голодный желудок мысли в голове слишком легкие, как жареные перепелки в подливе с орешками и земляникой…

– Да, – согласился Альбрехт, – пора топать на ужин. Ваше величество, придется ритуалить, раз вы во дворце. Здесь только торжественно и по протоколу. В коридоре, кстати, уже дожидается сэр Джуллиан. По-моему, нехорошо старого человека держать там, где нет даже стульчика…

Я торопливо поднялся.

– Что же вы не сказали?.. В самом деле!.. Пойдемте. Ужин пока еще не эшафот, и сэра Джуллиана пригласим.

Альбрехт сказал в спину:

– Увы, только на обед вы вольны приглашать к себе за стол посторонних.

В коридоре сэр Джуллиан, увидев распахивающуюся дверь, поспешно выпрямился и сказал с сочувствием:

– Ваше величество, я понимаю насчет критической обстановки, но блюда остынут…

– Уже идем, – заверил я. – Сэр Джуллиан, мне напомнили, что ужинаю я в одиночестве?

– В полном, – заверил он, – полнейшем. Если не считать жену, которой у вас пока нет, и любовниц… Зато их все четыре, полный комплект!.. Все в порядке, все поместятся.

– Места предусмотрены? – спросил Альбрехт.

– Обижаете, – ответил лорд-канцлер, – четыре тысячи лет тому!

За спиной Альбрехт хмыкнул, и что-то звякнуло, словно он ткнул графа Келляве в железный бок.

– Сэр Джуллиан, – сказал я уже на лестнице, – не хочу ломать установленные правила, хотя и надо бы, однако вы как-то сдержаннее с этими ритуалами и дипломатическим протоколом! На ужине что, все четыре официальные любовницы сядут в ряд?

– Можно иначе, – сказал он деловито. – По одной по бокам, две напротив…

– Нет, – отрезал я твердо. – Ни одной!

– Ваше величество…

– У нас военное положение, – напомнил я. – Враг у ворог!.. Наглый и безжалостный. Потому сейчас, в данном исключительном случае, ужин не просто ужин, а военный совет с соратниками!.. Так что женщины в другой раз. Для более раскованного случая. Это вы здесь все играете, а мое величество работает и трудится во благо! И во имя!

Он отступил и учтиво поклонился.

– Как скажете, ваше величество. Уверен, наши юристы сумеют отыскать в правилах этикета пункт о чрезвычайном положении. Но это только в исключительных случаях! Сами понимаете, часто такое применять нельзя…

– Прекрасно, – ответил я милостиво. – А если не отыщут, пусть сообщат, я сам найду. Я еще тот библиофил… Идите и скажите… в общем, сами позаботьтесь, чтобы моему величеству ничто не докучало в моей одухотворенной деятельности.

Он отступил еще на два шага, поклонился, а у самой двери поклонился еще раз. Я стиснул челюсти, пережидая весь ритуал, но в мозгу уже сверкнула великолепная мысль насчет этих древних сводов законов.

Их создавали на протяжении первых двух-трех тысяч лет, и там их наверняка столько, что не трудно будет стряхнуть пыль с некоторых и вписать пару пунктов, расширяющих мои полномочия.

Конечно, наглеть не стоит, чтобы не заметили с ходу, но можно так завернуть, что невиннейшие и серые вроде бы фразы могут предоставить мне солидные полномочия.

А что, никакого криминала, все правители подчищают историю себе в угоду, не я первый.

Когда спустились в нижний зал, гвардейцы в нарядных костюмах уже стоят у распахнутых дверей столовой комнаты, я услышал за спиной, помимо стука каблуков Альбрехта и Келляве, еще и мягкие шаги сэра Джулиана и его хриплое дыхание.

В раздражении я повернулся, он на ходу вытирал лоб большим платком, сразу заговорил быстрым умоляющим голосом:

– Ваше величество! Но если королева Эрмессинда останется неконсуммированная вами, это вызовет определенные слухи! Хуже того, они дойдут до королевства Эммагальд, где вызовут естественные недоумение и обиду.

– Что, – спросил я сварливо, – даже обиду?

Он воскликнул с жаром:

– А как же!.. Вы тем самым как бы отвергаете представителя удаленного королевства Эммагальд! Нанося ему обиду, а то и оскорбление!.. Пойдут вопросы за что?.. Что королевство сделало не так, что вызвало вашу немилость? Это не скажу, что непростительная ошибка, но все же таких стараются не допускать, ваше величество…

Альбрехт сказал с неудовольствием:

– Дорогой сэр Джуллиан! Вы же понимаете, наше величество еще молодо, потому эмоции плещут, но оно старые книги читало, потому говорит одно, а действует достаточно мудро и как бы взвешенно.

– Ох, – сказал лорд-канцлер, – вы пролили сладчайший бальзам на мою скукоженную душу, дорогой принц-герцог. Надеюсь, что его величество…

– Уверяю вас!

Сэр Джуллиан сказал мне с надеждой:

– Ваше величество, есть простой и легкий выход!

– Да? – сказал я заинтересованно. – Давайте простой и легкий. И чем проще, чем лучше.