Стальные перья

Человек в струящемся плаще вблизи оказался стариком. Высокий, с прямой спиной, с развевающимися на ветру волосами. Оказавшись у воды, он бросил взгляд в сторону женщин. Из-под кустистых бровей яростно сверкнули голубые льдины, и внутри Аэлло все похолодело, словно покрыла изморозь. Женщины принялись суеверно плевать на плечи, за стирку взялись с утроенным рвением. Глаз на мага больше не поднимали, но и уходить не торопились, видимо, любопытство оказалось сильнее страха. А может, к страху здесь привыкли, а развлечения редкость.

Аэлло успела разглядеть, что у мага вытянутое лицо с тяжелой челюстью, брезгливо поджатый рот, вокруг глаз глубокие провалы.

Старика сопровождает толпа, по лицам видно, интересно, что скажет, но стараются не показывать любопытства. Аэлло обвела глазами толпу, что видела только сверху.

Мощные, черноволосые гиганты с короткими, словно нарисованными бородками и чубами, что спускаются на выпуклые дуги бровей. Одеты также, как и те, что напали в лесу на Брестиду. Все почти по пояс голые, литые мускулы небрежно перекатываются под опаленной солнцем кожей, кто-то в легких кожаных жилетах, все в шароварах. Которые помоложе, сверкают голыми макушками, виски тоже выбриты, а от затылка спускаются на плечи плотные косы. Третьи, с длинными черными волосами и носами, как у коршунов, бреют не макушки, а виски, еще усы и бороды. На поясах почти у всех кнуты и кривые сабли. На почтительном отдалении перетаптываются с ноги на ногу еще двое – один в бесформенной хламиде, с бритым лицом и головой, таких Аэлло видела в поселении, они смотрели за скотом. Другой с короткими, до плеч волосами, на лбу обруч, щетка усов, борода лопатой, одет в рубаху навыпуск, портки и плетеную обувь.

– Скорняк, седельник, или кузнец, – пробормотала под нос Аэлло.

Люди за спиной мага переговариваются вполголоса. Но стоило тому обернуться к толпе, голоса стихли.

Вскинув подбородок, маг заговорил, и голос его зарокотал, словно водопад, словно быстрая, мощная река гонит по дну тяжелые камни.

– Возлюбите воду, честные сагаты! Возлюбите воду больше, чем отца родного – и воздастся вам! Только вода способна дать каждому из вас такую силу, что боги позавидуют!

– Знатно звонишь, старый, – раздалось в толпе.

Голос показался Аэлло знакомым.

Толпа торопливо расступилась и вперед вышел человек в короткой кожаной жилетке на голое тело и широких алых портках. Аэлло узнала Уля. Того самого, что унес на плече Брестиду. В толпе зашептались, загомонили, с появлением атамана перестали внимать каждому слову мага. Тот нахмурился, глубокая морщина прорезала лоб чуть не до черепа.

Атаман широко расставил ноги, и скрестил руки на поросшей черным волосом груди.

Скуластый, загорелый, с черной щеткой усов и тонкой аккуратной бородкой, поверх макушки густой, вздыбленный чуб.

На плече атамана сидит рябая птица, когти вцепились в кожаный жилет, а голова настороженно вертится.

– Ого! Вихрь меня дери! – вырвалось у Аэлло, и гарпия даже заозиралась, точно тетка Келена, не одобряющая сквернословия притаилась где-то неподалеку.

Женщины зашикали на нее, одна даже за руку дернула, приложив палец к губам.

Аэлло кивнула, мол, молчу, молчу, но когда птица на плече атамана нервно забила крыльями, снова не сдержалась:

– Строф-адский вихрь! Это же сапсан! Сагатский! Вот он, оказывается, какой! А тетя говорит, приручить их невозможно! Так я и знала! Ведь говорила, говорила Орена, если из яйца растить, птенец будет считать и отцом, и матерью, любому глаза выклюет, да еще и кадык вырвет, а тетя все «опасно, опасно»! Зря она назвала Орену сентиментальной курицей! Ох, зря!

Женщины посмотрели на нее почти жалостливо. Одна из них склонилась прямо к уху гарпии:

– Если не хочешь, чтобы всех нас избили кнутом, молчи. Может, ты и впрямь хороша, но, если не знала, сагаты с бабами не церемонятся.

Не успела Аэлло возмутиться тому, что ее обозвали «бабой», как атаман с сапсаном на плече, заговорил. Голос его не предвещал старику-магу ничего хорошего.

– Что, маг, ошибка вышла? Или обмануть решил?! Уговор-то был о Золотом Талисмане! Сам обещал! Амазонка здесь, за что спасибо. Можно считать, что с гадиной покончено. Первую часть договора ты выполнил. Дело за второй. Где Талисман, я тебя спрашиваю?

– Брестида? Амазонка? – повторила Аэлло, хмуря брови. – С кем это еще покончено?

Женщины снова зашикали на нее.

– Не знаешь, разве? – жарко прошептала одна на ухо. – Маг утром здесь врата открывал, обещал Золотой Талисман добыть. Мужики ходили – вернулись с пленной амазонкой, все обстрелянные. Маг давно за Цитаделью следил, предупреждал, что там водятся смертоносные птицы, да наши, видно, плохо слушали. Вернулись раненые, злые… Ну, сейчас колдуну проклятому мало не покажется!

Аэлло поняла, что насторожило ее сразу же, стоило ей выскользнуть из портала. В то время, как дома солнце стояло в зените, здесь оно уверенно катится к макушкам деревьев на другом берегу. Красное, какое-то тревожное, как и все здесь, в этом чужом краю.

– Так вот о чем они говорили, когда ждали «смертоносных птиц», – пробормотала она. – И Селина почувствовала приближение этого мага. А он следил за Цитаделью! Но если им нужен был Талисман, почем не напали сразу на Цитадель?

Старик с хозяином хищной птицы замерли друг напротив друга. От вытянутого силуэта мага веет уверенностью и спокойствием, от кряжистой мускулистой фигуры в кожаной безрукавке и алых шароварах – дикой, звериной силой.

– Что же ты молчишь, маг? Или скажешь, что не обещал нам Золотой Талисман? А может, скажешь, вру?

Маг недовольно скривился на замечание, посмотрел на чубатого, как смотрят на досаждающее насекомое, и отвечать как будто не собирался. Погладил подбородок, обвел глазами толпу.

Аэлло невольно отшатнулась, таким леденящим холодом веяло из его глаз.

Женщина, что просила Аэлло помолчать, досадливо поцокала языком. Тихим голосом она проговорила:

– Зря атаман задирает его, мага этого…

– Молчи! – сказала другая. – Давно кнутом не угощали?

– А ты помнишь, какой он утром был, маг этот, как прибыл? Желтый, в складках, морщинистый, а сейчас? Ни дать, ни взять, почтенный старейшина!

– Погоди. Разобраться надо, – прозвучал ответный шепот. – Он, как-никак, подтвердил, что союзничать с нами будет! Темнит, старый! Правильно атаман его прижучил. Неужто из-за одной паршивой амазонки затевались?

Маг сжал раскоряченные пальцы в кулаки, и, собравшись с мыслями, развернулся к толпе. Недовольный ропот сразу стих.

– Если маг воды Налед Волглый пообещал, то исполнит обещанное! Силой воды, а сила эта велика! Сие самая мощная стихия и основа жизни, презренные! – вещал маг. – Без воды нет ни жизни, ни смерти, ни света, ни дня. Недостаток воды убивает, как и ее избыток. Получивший силу воды обретает мощь и вторую жизнь. Жизнь новую, силу великую, смелость отчаянную – во славу воды!

– Красиво говоришь, Ваша Волглость, – перебил его атаман. – Да только не привыкли сагаты верить словам! Это пусть собачий лай ветер носит… А слово человека – камень!

Брови мага нахмурились, губы брюзгливо поджались.

– Не веришь, атаман? Не верите, людишки? Ну, кто готов попробовать прямо сейчас? Кто готов стать воином воды, ее сыном и мужем? Есть ли среди сагатов смельчаки, о которых поют, терзая гусли, менестрели на пыльных дорогах и шумных площадях?

По толпе прокатился ропот. Зашептались, загомонили, словно стая потревоженных птиц.

– Ишь, какой дерзкий!

– За такое, по-хорошему, на кол старого черта!

– Или на колесо…

– А всего лучше к лошадиному хвосту! Да прокатить вперед ногами, по-нашему, по-сагатски!

– По-сагатски, как же! План хорош, да только как подступиться к такому?

Аэлло заметила, как заклекотала на плече Уля птица, тот пригладил взъерошенные перья, скупо улыбаясь, произнес:

– Будет, будет. Не веришь магу, дружище? Я тоже. Да и никто не верит болтовне.

– Ну? – продолжал подначивать маг, делая вид, что не слышит обидных слов Уля и недовольного ропота толпы. – Есть ли среди сагатов смелые? Или одни трусы?