Ричард Длинные Руки – рауграф

Она улыбнулась и опустила ресницы, то ли соглашаясь броситься на шею, то ли показывая, что приняла шутку как комплимент, всем мужчинам хочется, чтобы им бросались на шею.

– Жду вас в зале? – спросила она.

– Теперь у вас там приемная?

– Я не майордом, – ответила она, – и не герцог…

– Герцогиня!

– Это всего лишь жена герцога, – пояснила она и посмотрела прямо в глаза, я должен увидеть, что нет у нее никаких амбиций, что счастлива и не будет мутить воду. – У меня огород и сад, а к цветам и грядкам я хожу сама…

– А еще вещи из раскопок, – добавил я тем же елейным голоском. – Ох, леди Элинор…

Она грустно усмехнулась:

– К ним я тоже хожу в подвал…

– Разве? – спросил я. – Вы не все еще перетаскали в свои покои? Леди Элинор, если честно, я хоть временами злюсь на вас, но уже давно нет желания прибить. Более того, поверите или нет, восхищаюсь вами. И рад за герцога.

Она пустила вдоль тела гибкую чувственную волну:

– Правда?

Я потряс головой:

– Фигура у вас потрясающая, вы самая красивая из женщин, но вы проводите все свободное время не перед зеркалом, любуясь своей красотой и великолепием, а…. чем занимаетесь?

Она натянуто улыбнулась:

– Вам это неинтересно, сэр Ричард.

Я поклонился:

– Великолепно. Только что сказали, что вы всего лишь жена герцога без всяких амбиций, и тут же щелкнули по носу… вон уже кровь идет, указав мне мое место на тряпочке. Нет-нет, никаких обид, мы же с вами выше такой ерунды?

Она улыбнулась одними глазами:

– Что-нибудь предпочитаете на обед особенное?

– Если нельзя вас на блюде, – сказал я, – то предпочел бы что-нибудь не менее лакомое.

– Такого на свете нет, – ответила она достаточно надменно, чтобы я понял шутку, – но повара постараются.

Глава 3

На самом деле поварам для меня стараться нетрудно. Конечно, отличу говно от конфетки, но хорошую еду от очень хорошей вряд ли, а насчет прекрасной или восхитительной вообще сомневаюсь, существуют ли такое понятие для мужчин, все-таки мы и к еде должны относиться, как к женщинам: никаких излишеств.

Обед проходил в строгости, все как в первый раз, когда я прибыл в Брабант. За это время леди Элинор ничего не внесла и не изменила, хотя осчастливленный герцог позволил бы ей перевернуть всю крепость.

Слуги подавали еду неслышно и тут же застывали у стен, даже не моргают, но следят, с какой скоростью опустошаются тарелки, следующую нужно подать не раньше и не позже единственно возможного момента.

Мы сидим на противоположных концах длиннющего стола, такой этикет, и если бы не мертвая тишина, пришлось бы общаться через скорохода.

Посуда золотая и серебряная, ложки из чистого золота, это гостям попроще подадут из старого серебра. Я вздохнул, люди сами себе неимоверно усложняют жизнь, просто не понимая, что облегчить ее можно, просто сделав ложки из самого простого железа.

Какие романы старых авторов я ни читал, всегда после ухода гостей хозяева пересчитывают столовое серебро. И нередко недостает пары ложек или вилок. Или хотя бы одной. Начинаются мучительные вычисления, кто мог спереть, чтобы в следующий раз такого не приглашать. Кроме того, может украсть кто-то из прислуги, убиравшей со стола использованные приборы.

Пышность и этикет превращают людей в механизмы, мы некоторое время поглощали пищу, двигая передними конечностями в строго отмеренных рамках, морды неподвижные, спины прямые, локти свисают с края стола.

Расхожая премудрость, что, строго соблюдая в гостях правила этикета, уйдешь злым, трезвым и голодным, неверна. Этикет просто не позволяет жрать по-свински, но вот так размеренно и неторопливо можно слопать хоть слона. В то же время хотя приличие – это наименее важный из всех законов общества и наиболее чтимый, но мне, честно говоря, соблюдать его труднее всего. Во-первых, все еще не вышел из возраста борца «против усего», во-вторых, мое срединное целиком из простолюдинов, аристократию истребили много поколений назад, в моде как раз бесцеремонность и отсутствие условностей, так мы называем приличия.

А еще у нас их называют комплексами и тоже гордятся, что без комплексов…

Я чуточку вздрогнул от ее участливого голоса:

– Что-то случилось, сэр Ричард? У вас такое лицо…

– Какое? – спросил я с неловкостью.

– Все грехи мира на ваших плечах?

Я буркнул:

– Каждый должен брать на себя столько, сколько выдержит.

– Не переоценили себя?

– Возможно, – снова сказал я хмуро, – вообще-то я достаточно наглый, чтобы взять на себя чересчур много… в то время как другие отдыхают в тени.

– Чтобы потом злиться на них?

– Точно, – признался я. – В то же время у меня достаточно власти, чтобы наломать дров. К примеру, вот хочу, чтобы и другие тоже брали на плечи больше груза. Но как заставить, если даже не понимают, что я хочу?

Она улыбнулась.

– Я тоже не понимаю. Ваших стремлений. Просто мужские понимаю, а вот ваши… Возьмите эти куропатки. Их готовили под таким соусом, что просто не знаю, как я оставляю хотя бы косточки.

– Спасибо, леди Элинор. В самом деле бесподобно. Зачем вам колдовство, идите в поварихи!.. Или это и было колдовство?

Она улыбалась и как женщина, и как хозяйка, что видит истинную цену моих слов. Мужчина, который может оценить все тонкости вкуса хорошо приготовленной еды, – либо мужчина в прошлом, либо так и не успел стать им, таких хватает в благополучных землях. Настоящий мужчина, глядя на красивую женщину, может съесть и тарелку, а потом скажет с восторгом, как хорошо здесь готовят отбивную.

– Сэр Ричард, – произнесла она участливо, – вы так часто задумываетесь даже за обедом… У вас неприятности?

– Нет-нет, – сказал я поспешно, – просто дел много. Я по натуре бездельник, отдыхатель и развлекун, а тут вдруг дела…

Она спросила с недоумением:

– Но если вы мужчина… как можно без дел?