Ричард Длинные Руки – курпринц

Я вскинул руку, останавливая, он торопливо натянул повод, конь недовольно поднялся на дыбы, даже не приседая на круп, и помолотил копытами по воздуху, показывая, как он лично к этому относится.

Макс соскочил на землю, лицо встревоженное.

– Ваше высочество?

Ему не вдолбить, что я для него Ричард или сэр Ричард, потому я просто спросил:

– Ты что творишь?.. Если военачальник носится с таким видом, это может вызвать панику!

Он широко раскрыл невинные синие глаза, даже сейчас по-детски голубые, щеки мгновенно воспламенились совсем не мужским румянцем.

– Ваше высочество!.. Почему?

– Максимилиан фон Брандесгерт, – сказал я строго, – ты же граф и командуешь самой ударной силой во всем известном нам мире!.. Ты должен быть толстым и важным. Ну хотя бы просто важным. Это внушает!

Он сказал почти жалобно:

– Ваше высочество… Ну не получается у меня быть важным. Это на официальных приемах надо, а я не…

– Придется тебя поводить на эти приемы, – сказал я.

– Ой, – сказал он в испуге, – а может… как-то можно без?

– Если не будешь стараться все делать сам, – сказал я. – Вот такое условие. У тебя же сколько опытных сотников!

– Буду стараться, – пообещал он. – Вообще-то я уже стараюсь!

– Война с Мунтвигом когда-то кончится, – пообещал я, – но военная реформа будет продолжаться. И хотел бы я посмотреть, как ты будешь носиться из королевства в королевство, чтобы везде успевать вот так самому, как сейчас!.. Все, иди, пока не побил.

Его заостренные уши, еще чуть – и почти эльфячьи, дрогнули и, на мой взгляд, печально приопустились, но тут же он воспрянул и посмотрел на меня счастливыми глазами.

– Так будет везде?.. Во всех королевствах? Ну, которые…

– Да, – подтвердил я. – Ну, которые. Ты понял правильно.

Он прошептал благоговейно:

– В самом деле мы изменим мир…

– Изменим к лучшему, – согласился я. – Так что начинай с себя немедленно. Не жди, когда пойдет дождь.

Он быстро зыркнул на небо, там погромыхивает, а внутри наползающих тяжелых рваных туч, темных и грозных, поблескивает что-то багровое, однако ветер иногда отгоняет, иногда раздергивает в клочья, небесная жаровня гаснет, но ненадолго.

– Буду стараться, – заверил он.

– Что? – спросил я строго.

Он промямлил:

– Ну… быть толстым и важным.

– Старайся, – сказал я милостиво, – а то побью.

В лагере старательно натягивают веревки потуже, забивают дополнительные колышки, я проехал в центр, передал Зайчика подбежавшим воинам.

Бобик понесся к кострам, держа нос по ветру. Навстречу мне неспешно двигается огромный Сулливан, из доспехов на нем только стальные поножи, остальное явно сдал бронникам на выравнивание вмятин.

Без доспехов он выглядит почему-то еще огромнее, словно панцирь служит корсетом, а руки держит слегка в сторону, как привык в доспехах, но без них это выглядит угрожающе.

Остановившись, пытливо всмотрелся в меня.

– Ваше высочество, – сказал гудящим, словно ветер в трубе голосом, – там все в порядке?

– Да, – заверил я, – все неплохо устроились. Как вы тут?

– Тоже в порядке, – ответил он. – Кстати, к нам прибыла парочка гостей. Не пугайтесь, пара очень пожилых супругов… эх, имя тут же забыл, дырявая память, вроде бы и мяса ем много, и пью, как лошадь, даже как две… а иногда и три…

Я поморщился.

– С какой целью? Почему прямо в лагерь?

– Говорят, личное дело.

Я буркнул:

– А к кому?

– Говорят, хотели бы переговорить с вами.

Я поморщился.

– Человек я общественный, никакой личной жизни. Даже женился по государственной необходимости.

Он уточнил:

– Это когда вы изволили полужениться?.. Да и что за необходимость была, уже догадываюсь, зная ваши… гм… достоинства. Так что, гнать их в шею?

– Еще скажите, пинками, – подсказал я. – Пожилых, даже престарелых людей!

– Да они не слишком престарелые, но да, весьма пожилые.

– Где они сейчас?

– Я разрешил им пока отдохнуть в моем шатре.

Я покачал головой.

– В следующий раз пусть ждут у костра, на виду.