Мерные рассказы

Жаль, что так. Я никак не могла понять, почему же я ему не нравилась. Что во мне не так? Стиль? Только стиль? Это же глупо. А ведь мы могли бы быть чудесной парой: оба яркие, любим танцевать и петь, из разных культур, и было бы взаимо-обогащающе. А стиль, ну я бы его изменила, это самое простое. Внешне я вполне смахиваю на симпатичную индианку, я из хорошей семьи. Ну что не так во мне? А сколько интересного бизнеса мы бы могли открыть: и показ моды, и концерты, у нас перекликалось и совпадало все. Это все мое прекрасное воображение. Срабатывает очень быстро, а потом приходиться заземляться. Боже, как же было невыносимо о нем думать. Мне стало противно от всего этого.

Через месяц мне удалось выровнить свое состояние, успокоиться и жить дальше. Признаюсь, это не впервые, так что некий опыт и наработки имеются. Эй, дамочки, если у вас будут похожие проблемы, обращайтесь, помогу. Правда, порой кажется, что эти проблемы существуют только у меня. В общем, жизнь продолжалась, и однажды я решила об этом рассказать своей подруге. Замечу, что когда влюбленность (в моем случае) отступает, то пост-фактум становится проще этим делиться. Я из тех людей, кто не любит беспокоить друзей проблемами. Но, переработав проблему, я могу о ней рассказать, обсудить.

Я как-то встретилась с подругой, это были 20-е числа декабря. Мы беседовали о различных вещах и как-то так вышло, что я рассказала ей о своих переживаниях, вернее о прошлых переживаниях.

– Вижу по твоему лицу, что эта история тебе причина много боли, – сказала Катя.

– Да, я помучилась изрядно. Но теперь я чувствую, что это не нужно. Как-то наступает момент, некая точка, когда уже невозможно более думать о человеке. Как будто какая-то сила уже не позволяет. Потому что, если двигаться дальше, можно потонуть.

– Ты права. Слушая твои наблюдения обо всем, мне тоже кажется, что он тебя не достоин.

В этот самый момент звенит мой телефон, и к моему удивлению, вижу, что звонит Камаль. Он столько времени мне не звонил, пару месяцев точно. Странно, но меня охватило чувство неприязни, злости отчасти. Я точно знала, что звонит он не потому, что хочет узнать, как я, а просто ему что-то надо. Еще не ответив на звонок, я ощутила вибрации, волну – не знаю, как выразиться. Я неохотно подняла трубку и услышала следующее:

– Карина, привет. Слушай, мы тут организовываем новогоднюю вечеринку, и нужна будет твоя помощь. Ты сегодня сможешь приехать в ресторан, и мы все обсудим?

Голос, который я ранее боготворила, теперь мне был противен. Хотелось побыстрее положить трубку, выключить телефон, выбросить телефон. Уж тем более не хотелось его более видеть.

– Привет, Камаль. Я сейчас занята, позже тебе отвечу.

Я отключила телефон, хоть он и настаивал на том, чтобы я ответила прямо сейчас, что дело срочное. А я впервые решила человека отзеркалить, ответить так, как он отвечал мне. Не то, чтобы я желала отомстить так, но я не знала, как прервать беседу, и первое, что пришло в голову, это отзеркалить в его же манере, потому что мою искреннюю манеру общения он не ценил никогда.

– Что с тобой, Карина? На тебе лица нет? – спросила Катя.

– Угадай, кто только что звонил?

Катя меня привела в чувства, так сказать, и через 40 минут я отправила ему холодное сообщение о том, что помочь ему не смогу, что очень занята и что надо было мне сообщить обо всем заранее, а не за 5 дней до их мероприятия. После этого он мне больше ничего не писал, я благополучно удалила его номер.

С Катей мы еще сидели пару часов, потом попрощались.

Я еще долго не могла понять, как вообще посмела о нем думать высоко. У меня это получается автоматически, я не могу испытывать полу-чувства или низкие чувства, к примеру, хотеть только физической близости. Я, когда влюбляюсь, представляю самое высокое, благородное, ценное возле человека. И представляю не то, как он мне дарит шубы, бриллианты, цветы или снимает с меня чулки – нет, вовсе не это. Я представляю, как он счастлив возле меня, как он развивается, двигается вперед, и как я развиваюсь, как мы вместе делаем что-то полезное для мира, как мы учим языки, традиции друг у друга, как мы обогащаемся культурно, как мы подаем достойный пример окружающему миру… Кажется, что то, как я ощущаю жизнь, совершенно не совпадает с миллионами людей, населяющими нашу планету. Чувствую себя чересчур уникальной, и оттого одинокой. Однако Камаль куда более одинок, чем я. Он лишь внешне хорош, знает, как произвести впечатление (это же нужно для достижения успеха, а успех нужен для покупки автомобилей и прочих материальных игрушек, для покупки очередного дорого костюма и так далее). Он умеет произвести впечатление доброго, щедрого и глубокого человека. У людей такого склада вся жизненная энергия тратится на внешний фасад. Это ни хорошо, ни плохо, просто имеет место быть. Им важна внешняя атрибутика. Им проще выстроить отношения с внешне шикарными девушками, и проще как раз дарить шубы, чем проявлять истинный интерес к личности.

Безусловно, какое-то время я думала, что проблема во мне. В моем внешнем облике. Я же не одеваюсь в обтягивающие платья и не ношу каблуки по 20 см, и не крашусь. Я выгляжу по-разному каждый день. Я свободно ношу ковбойские шляпы, немного мусульманские платья, иногда бохо-стиль, иногда спортивный. Могу вырядиться как роковая красавица, но не каждый же день. А, может, и проблема во мне, в моем взгляде. Мне многие мужчины признавались, что им неловко рядом со мной, ибо я слишком насквозь их вижу, я слишком порядочная, слишком умная – список можно продолжать без конца.

Кстати, вспомнила забавный момент: месяц назад мне написал один из друзей Камаля:

– Ты удивительно красивая девушка. Ты самая красивая в Москве, да и во всем мире.

– Спасибо. Но в Москве и везде полно красивых девушек, – смутилась я.

– Дорогая, ты не поняла меня. Я индус, а индус говорит сердцем и видит сердцем. Я не имел в виду твою физическую красоту, я имел в виду всю тебя.

Даже его другу я понравилась, он словил что-то душевное во мне, мне это было приятно, и я надеялась, что и Камаль заметит меня. Но Камаль не заметит ничего.

Через два дня после того звонка, мне пишет другой друг Камаля (тоже с мероприятия) с просьбой выслать ему фотографии с вечеринки. Меня удивил тот факт, что его друг, Камаль, это не сделал. Получается, он вообще мало кому оказывает внимание, обычное человеческое внимание. Он вечно занят зарабатыванием денег. Даже друзьям, как выяснилось, он говорил, что занят и не располагает временем ни на что, даже на отправку фотографий.

Потом я случайно узнаю, что приезжал его отец из Лондона, и он выставил фотографии с демонстрацией роскоши: ужин на катере, походы по дорогим ресторанам и все в таком духе, и везде подпись – «с любимым папой». Потом он выставляет фото с каким-то новым крутым ауди (я не разбираюсь в этих игрушках) с подписью – «сделал себе подарок». Потом фотографии с какими-то политиками, публичными личностями шоу-бизнеса и прочее. И я окончательно понимаю, что у этого человека свой мир, свои ценности, и это все решает. Можно сюда еще добавить примеси закомплексованности, нарциссизма, низкой самооценки и вечного желания самоутвердиться, наверное, в глазах отца. Мне рядом с ним делать нечего. К тому же, я считаю, что выставлять материальные блага, хвалиться ими, и все в таком роде – это не по-мужски. Я удаляю его номер и мысленно благодарю Бога за все.

Чтобы общаться с Богом, мне не обязательно идти в храм. Я просто иду на улицу одна, сажусь на скамейку и прошу о чем-то. В тот раз я попросила дать мне знак, куда мне полететь в отпуск и попросила, чтобы Бог сделал так, чтобы я забыла Камаля.

Через 2 дня прогуливаясь по улице, я решила остановиться у журнального киоска. Мой взгляд упал на кулинарный журнал. Признаюсь, люблю готовить, потому что люблю вкусно поесть. Когда я открыла журнал, то увидела статью с рейтингом самых вкусных городов мира. Первое место в этом рейтинге занимал Бейрут. Угадайте, куда я полетела в путешествие?

Сумел ли Бейрут покорить мое сердце? И почему я полетела туда еще несколько раз? Об этом как-нибудь отдельно расскажу.

Мой вам совет: если ваше сердце разбито, покупайте билет в другую страну, и погружайтесь в нее. Это куда интереснее и приятнее, чем зацикливаться на личности, которая этого не стоит.

Осетинское вторжение.

Была весна. Банально, но солнце светило и пели птицы. Смешно, да? В городе стояла пыль.

Суета, беготня, магистрали, пробки – вот и вся Москва, о которой могут мечтать многие провинциалы. Мне впервые Москва показалась красивой и особенной. Возможно, потому что мне и мужчина, живущий в Москве, показался особенным. Я в тот момент была, можно так выразиться, влюблена. Не знаю, был ли он влюблен в меня, но я внутренне словно связала себя с ним. На других мужчин не обращала внимания. Как-то я не могла, ведь мое сердце занято. Я мысленно всегда была с ним. И как это зачастую бывает, я всегда находилась в ожидании его звонка. Хотя бы голос услышать. Тем не менее, мне не хотелось о нем думать так много, хотелось отвлечься, и я мысленно молила Бога хоть как-то меня отвлечь.

Внезапно мне сообщают, что вечером мы приглашены в ресторан на день рождения тёти Наиры. Ей исполнялось 50 лет. Я в тот день работала и совершенно не располагала временем одеться иначе, чем я была одета. А была я одета очень просто: темно-синие брюки, обычная кофточка с рукавами реглан, волосы собраны в пучок, обувь на низком каблуке. Признаюсь, мне так одеваться удобнее, даже на банкет. Я не люблю привлекать к себе много внимания, хотя часто оказываюсь в центре внимания, но не из-за одежды. И я люблю скромную одежду, так как в ней танцевать проще и приятнее, а танцевать я не скуплюсь.

В тот вечер я немного опоздала, поскольку мчалась на метро в час пик. Когда я дошла, то увидела примерно 15 человек, сидящих за столом. Ресторан был традиционным, кавказским, подавали блюда грузинской кухни, играла живая музыка, кавказские хиты, но люди пока не танцевали. Зал был полон людей. Мы сидели у окна, справа от нас еще 2 стола (там тоже отмечались юбилеи), а слева стоял весьма длинный стол, за которым сидели осетины. Ресторан, оказывается, был осетинским. И те самые гости имели какое-то отношение к хозяину заведения. Было видно, что они отмечали какое-то традиционное событие, но я так и не поняла, что за событие. Они периодически все вставали, произносили что-то, пили, потом опять садились. Веяло от них сдержанностью и серьезностью. Я подумала, что, может, у них похороны. Но всё же это были не похороны.

За нашим столом сидели грузинские армяне. В основном, выходцы из Ахалкалаки. Вот, сижу я с краю стола. Возле меня моя мама, очень яркая и женственная. Одета она в темно-синее платье, весьма скромное и классическое. Ярко вьющиеся кудри, смуглая кожа, колоритный нос с выразительной горбинкой, большие искрящиеся глаза, пухлые (замечу, от природы) губы, почти всегда оформленные в щедрую улыбку, придают ей очарование, я бы сказала, эфиопское очарование. Такой типаж внешности можно увидеть в ярких книгах с описаниями царских особ Эфиопии. Возле мамы тетя Наира. Она походит на персиянку, также ее можно принять за горскую еврейку, или даже ливанку. Её кожа смуглее, чем у моей мамы, глаза большие любопытные, и в то же время скромные, губы пухлые, нос с волнистой спинкой, брови тонкие, короткая стрижка (в стиле 60-х), ретро платье (в стиле 60-х), каблуки 5 см – тоже колоритная дама. Светится абсолютной радостью, по которой можно быстро догадаться, у кого тут день рождения. Возле нее сидит маленькая худенькая дама, на вид ей 55 лет. Короткое обтягивающее платье, сапоги до уровня колен, выпрямленные волосы (чувствуется, что волосы вьющиеся от природы), кокетливая походка – все говорит о том, что она хочет быть желанной для представителей противоположного пола. Обычно такие цепкие глаза встречаю среди молоденьких девушек, а тут такое не привычное (относительно) сочетание национальности (тоже армянка с наших краев), возраста, стиля и взгляда. Зовут ее Рита. Сидит она в компании молодой девушки и молодого мужчины. Сперва мне показалось, что девушка и мужчина – это семейная пара, но потом мне сказали, что мужчина – это «парень» Риты, а девушка – её дочь. Дочь я плохо помню, какая-то она была скованная и малозаметная. Зато помню мужчину: среднего роста, стройный, очень спокойный, приветливая скромная улыбка, маленькие глаза, коротко стриженные волосы (под машинку). Он так сидел и двигался, что не возникало сомнений, что он очень спокойный и добрый. Когда я впервые его заметила, я поняла это по его рукам. Обычно у наших мужиков руки бывают довольно напряжены, а у этого товарища были мягкие и спокойные. Кстати, потом выяснится, что он хирург. Я сразу поняла, что он не с наших краев. В нем ощущается благородное происхождение, а наши-то – это выходцы из деревень, в основном.

Далее, сидел супруг тети Наиры, дядя Арам. Мужчина весьма худой, маленького роста, неусидчив, суетлив, активен, но очень великодушен по отношению к гостям; черты лица маленькие и неприметные. Далее, сидела одна семейная пара, которая солидно разбогатела в те самые 90-е, но внешне они выглядели весьма скромно; манеры были так же простоваты и выдавали их происхождение. Далее сидел мужчина высокого роста, с большими выразительными армянскими глазами, аккуратной бородой, несколько вдумчивым взглядом. На вид ему лет 50-55. Это, оказывается, двоюродный брат тети Наиры. В его манере держаться есть что-то возвышенное (удивительно, что он тоже с Ахалкалаки), тягучее, неспешное. Потом, выяснится, что он пишет стихи и увлекается искусством. Также за столом сидели другие люди, в том числе мой скромный папа. Замечу, что в подобных случаях папа часто берет инициативу организатора или тамады на себя, и старается сделать вечер прекрасным. Я своего отца называю «латентный тамада», в нем есть этот дар, он превосходно справляется с организацией и ведением банкетов, однако он этим почти не занимается и не развивает.

Я была уверенна, что наше мероприятие пройдет камерно, и никто в этот раз не будет меня просить танцевать, выступать, развлекать (тем более, у меня нет с собой никаких реквизитов). Однако, я ошиблась.

– Карин, давай я сейчас все организую, и ты станцуешь, – говорит мой отец.

– Ну, пап, это не подходит здесь. Мне кажется, это будет лишним.

– Не будет. Будет очень к месту. Давай, пожалуйста.

Я часто танцевала на банкетах наших родных, и часто по просьбе отца – так уж завелось. Но я была уверенна, что тут не понадобится. Я стеснялась. Все же вокруг есть много других гостей, а я тут буду выступать со своей импровизацией.

– Дамы и господа, сейчас наша гостья Карина Акопян исполнит танцевальный подарок на день рождения своей тети, Наиры Акопян, – объявляет ведущий.

Я начинаю танцевать под грузинскую музыку. Пока танцую, мой отец кидает мне разные комментарии. Он мне говорит, чтоб я подошла к тому столу (не нашему) и уделила внимание им, потом он меня просит подплыть к осетинскому столу (они щедро аплодировали и перестали использовать приборы, когда я плясала). Я подплываю к столу, и отец говорит, чтоб я пригласила танцевать оттуда людей (думаю, это ему пришло в голову из-за того, что мужчины с осетинского стола весьма сильно аплодировали мне). Я приглашаю их на танец, они не соглашаются, и я в пляске отплываю и возвращаюсь к нашему столу и вытаскиваю именинницу. Обстановка приобрела домашний характер. Мне стало так приятно танцевать, было так тепло (в подобных случаях такое часто бывает). Мне вдруг показалось, что мы все – это одна семья, и что я танцую для своей большой семьи. Я встретила в глазах гостей непередаваемое чувство благодарности. Для меня это весьма важно. Я могу часами танцевать для благодарного (эмоционально) зрителя. Я сама заряжаюсь каким-то светом, и потом его передаю через танец зрителю. Возможно, в эти 5 минут я исполняла какой-то божественный замысел. Да, мой отец был прав, танец тут нужен. Когда я закончила свою импровизацию, и услышала звонкие аплодисменты всех сидящих, я поняла, что мой папа аудиторию прочувствовал лучше меня.

Я села на свое место, и на меня посыпались восторженные комплименты от окружающих. Я расслабилась, так как была уверенна в том, что больше не придется танцевать. Я люблю танцевать, но одновременно с этим, я застенчива. Возможно, поэтому я танцую тогда, когда меня просят или вытаскивают на танец. Или, возможно, я привыкла выступать в рабочем формате на разных мероприятиях, и как-то неудобно в рабочем амплуа появляться при родных. А, может, мне просто лень танцевать в такие моменты. Хочется и гостем побывать: сидеть, смотреть на других, вкушать вкусности. Но мне это редко удается. Часто просят хлеба и зрелищ. Как правило, домой я возвращаюсь несколько проголодавшейся.