Обретенная любовь

– У нас к вам есть несколько вопросов, – говорит мне полицейский. – Как вы оказались на той вечеринке?

Пауза. Они оба пристально смотрят на меня. Молчун достает маленький блокнот и ручку.

– Вам понятен вопрос? – вновь обращается ко мне полицейский.

– Да.

Он хмурит брови.

– Ну, так что?

Мама мельком бросает на него взгляд.

– Эм… я… я пошла на вечеринку…

– В котором часу?

Я сглатываю, пытаясь прогнать из головы воспоминания о том вечере.

– Я уже не помню, наверное, где-то в…

– Через какой вход вы вошли? Охранники вас не видели.

– Я…

Я не помню.

– Отвечайте, пожалуйста.

– Я не знаю.

Мой голос звучит еще холоднее. Они стоят слишком близко к кровати. Что им, в конце концов, нужно от меня?

– Опишите, что произошло в раздевалке, когда на вас напали. Когда появились остальные бейсболисты?

Я начинаю мямлить, пытаясь остановить потоки слез, меня захватывают воспоминания о запахах и криках. Об ужасе. Я вся съеживаюсь, поджимая ноги.

– Отвечайте.

– Отстаньте от меня…

Я бормочу сквозь зубы. Я хочу, чтобы они ушли! Мама, пожалуйста, скажи, чтобы они ушли.

– Елена, ты в порядке? – спрашивает она.

Мама кладет мне руку на плечо, и я непроизвольно ее отталкиваю.

– Не трогай меня!

– Как он смог запереть вас в раздевалке?

– Мистер, мне кажется, вам придется зайти чуть позже, моя дочь уста…

– Это расследование, мэм, мы не можем прийти позже, правосудие не ждет, – говорит ей полицейский. – Мисс Хиллз, ответьте на вопросы, и мы уйдем. Как ему удалось запереть вас в раздевалке? Он вас ударил? Угрожал вам? Накачал наркотиками?

– Отстаньте!

Мужчина продолжает что-то говорить, но я прячусь обратно под одеяло. Моя мать встает, а я больше не разбираю, что они говорят. Мне просто нужно, чтобы они все ушли. Здесь слишком много людей. Мне тяжело дышать, я кричу, или мне это только кажется… Тиган, где ты, черт возьми? Ты мне нужен, они слишком близко! Что мне делать, если они подойдут еще ближе?

Я трясу головой, но слышу только шепот Джейсона, он рассказывает, что собирается со мной сделать.

– Прекратите! Не трогайте меня!

– Елена! Позовите врача!

На помощь! Они заперли дверь в раздевалку, здесь только я и они, больше никого! Все начинается заново! Тиган!

– У нее посттравматический шок, нужны транквилизаторы. Быстро!

Меня хватают. Я отбиваюсь. Нет! Это Джейсон! Тиган, помоги! Где ты?

– Елена, это мама, успокойся, я рядом…

– Мама, он здесь! Я боюсь!

Я слышу собственный плач, но не могу остановиться.

– Я здесь… Тише, милая…

Глава 3

Тиг

Я выпрямляюсь в постели. Больно до ужаса. Меня действительно довольно сильно потрепали в этой драке, но им досталось не меньше.

Сосед все не унимается: он привстает и во все горло зовет медсестер. Я закрываю глаза и слушаю, как он заводит свою песню с начала. Черт, я даже уши заткнуть не могу: одна рука все так же пристегнута к кровати. Я пытаюсь приглушить боль, с которой не справилось бы ни одно успокоительное, – просто дышу. Да, дыши, парень… Только это тебе и остается.

Моя жизнь перевернулась с ног на голову: по ночам я вижу приятные сны, зато явь – настоящий кошмар. Решетки на окнах, наручники и какой-то вонючий тип – я как будто уже в тюрьме, а ведь это пока только больничная койка. Солнце очень старается, но ему так и не удается коснуться моей кровати, его лучи тихонько соскальзывают по противоположной стене на потолок и к четырем часам полностью исчезают. Это довольно глупо, но его недосягаемость бесит меня так же сильно, как невозможность видеться с Еленой.

Я ничего (ну, или почти ничего) не знаю о том, что происходит снаружи. Не считая судьи, которая явилась несколько дней назад со своими советами, я вижу только полицейских и медсестер, и никто не хочет рассказать о том, что меня интересует. Копы огрызаются и обращаются со мной, будто я извращенец, готовый в любую минуту наброситься на их детей. А медсестер интересует лишь мое физическое состояние.

Почему Елена ничего не рассказала? Они все твердят, что я – насильник из раздевалки. Почему она не объяснит им, что это не так? Что там говорила эта судья? Что она «не может прояснить ситуацию»? Что это значит?

– Эй, милочка! Угости сигареткой! – горланит сосед.

Я быстро стираю подступающие слезы и смотрю на него. Сосед уже вскочил на ноги, но кровать-то прикручена к полу, а он пристегнут к кровати, так что далеко не уйдет. Этот тип невыносим.

Наконец, появляется медсестра, но близко к нему не подходит, а вместо этого жмет на кнопку. Вваливаются коп-извращенец с напарником. Вдвоем они укладывают его обратно в постель. Паренька сюда перевели из тюрьмы с ножевым или чем-то вроде того. Он мне недавно поведал, что пребывание здесь для него как каникулы. От этой новости со мной случился приступ молчаливой паники. Если это – каникулы, то что же тогда там?