Нефоры

– Нет. Папу боятся, – улыбнулась она и поправила челку, закрывшую правый глаз. – Просто смиритесь. Нас всегда будут обсуждать, но будут и те, кому плевать. Вот это факт. Чем ты сильнее выделяешься, тем больше внимания привлекаешь.

– Лаки права, – вздохнул я, с громким «чпок» открывая очередную бутылку пива. – Похуистичнее надо быть, и все. Доебался кто – ответь. Брешут как собаки – пройди мимо. С другой стороны, сами знали, на что шли, когда меняли стиль. Не такой, как все? Отвечай, раз не такой.

Но тогда я лукавил. Меня все же задевали чужие слова, будь то доебы гопарей или собачья брехня бабок. Похуизм пришел спустя время. К каждому. Тогда-то и стало плевать, кто там и что думает о тебе. Важнее то, кто ты сам.

Глава третья. Лялька и «Каннибалы».

В августе 2004 мы с компашкой сидели в тихом уголке промки, о котором никто не знал, пили пиво, обсуждали свежие релизы метал-сцены и просто болтали обо всем на свете. Размеренность и уют разрушил Балалай, ворвавшийся в струящуюся спокойной водой беседу ебучим ураганом и напугавший до одури разомлевшего от выпитого Жабу.

– Олег, тебя когда-нибудь кондрат ёбнет, – буркнул он, поднимаясь с земли и вновь усаживаясь на кривое бревно.

– Тогда я его сам ёбну, – отмахнулся Балалай и, припав к сиське пива, выдул почти половину. Когда он отдышался, то, загадочно улыбнувшись, добавил: – Короче. Вы не поверите, кто в Москву приезжает.

– Кобзон, – тут же ответил я. – Лучшее из семидесяти пяти нечетных альбомов. Мировое турне.

– Еблан ты, Миша, – рассмеялся Олег и тихо добавил: – «Каннибалы» в сентябре, прикинь?

– Да ладно?! – охнул я, проливая пиво и роняя на траву пачку сухариков. На ворчание Жабы, которому тоже досталось, я не обратил внимания. Ирка с Олькой, переглянувшись, лукаво вздохнули. Да, о моей любви к «Каннибалам» им было известно все.

Вместо ответа Олег вытащил свежий номер «Dark City» и, развернув его, сунул мне в руки. Глаза сразу же углядели любимцев, и я расплылся в улыбке, увидев афишу предстоящего концерта. От глянцевого журнала пахло сладкой типографской краской, Жаба, алчно облизывая губы и склоняя голову, пытался разглядеть обложку, а я пялился на мрачных брутальных мужиков и глупо улыбался.

– Ну, чо? Едем? – буднично спросил Кир, закуривая сигарету. – По любому мясо будет.

– Не сомневайся, – кивнул Олег, снова прикладываясь к пиву. – Так и знал, что Дьяк обоссытся от радости.

– Угу. Сам бы обоссался, приедь твои In Flames хоть куда-нибудь, – парировал я, продолжая любоваться афишей. – Сука! Надо деньги искать. И билеты как-то купить заранее. Наверняка разберут сейчас. Блядь, знал бы, не тратился в начале месяца на шмот.

– Знал бы, кого выебать, гондон бы напялил, – изрек Балалай и недовольно крякнул, когда Кир вырвал у него из рук почти пустую сиську пива. – Э?

– Не борзей, демон, – бросил Кир. – Тут еще дамы не пригубили, а ты уже высадил все. За это попиздуешь за добавкой… Нет, не обсуждается. Чеши давай, баклан! Как бухать, так он первый, а как сходить в киоск, сливается. И нечего на Жабу смотреть. Он отходил свое.

– Дуй давай, – поддакнула Ирка, и Олег, тяжко вздохнув, взял деньги и направился к забору.

– Журнал не обслюнявьте. Я не читал еще, – сказал он, прежде чем проскользнуть в щель, еле заметную в густых сорняках по пояс. Вслед ему тут же полетела пустая бутылка из-под пива и, вяло прошуршав, застряла в траве.

– Поездка дорогой выйдет, – вздохнул я, отдавая журнал Жабе. Тот сразу раскрыл раздел писем и принялся разглядывать полуголых баб в рубрике «Мисс Dark City». Ирка с Лаки подсели ближе и включились в разговор.

– Ну, хуй знает, братан, – ответил Кир. – А вдруг Фишер сдохнет через месяц после концерта или Уэбстер от алкашки кони протянет? Есть возможность, надо ехать.

– Я не смогу, – поджала губки Лаки и, виновато улыбнувшись, добавила: – Учеба. Плюс папе обещала с ремонтом помочь.

– С ремонтом? – нахмурился Кир. – Типа, обои клеить и плитку ложить?

– Класть, – поправила его Олька и рассмеялась. – Не. За рабочими приглядывать. У него весь сентябрь встречи, а мама в санаторий едет.

– Я папку потрясу. Или мама из заначки даст, – хмыкнула Ирка, беря у Кира пачку и вытаскивая сигарету. – На билет наскребу, а вот на поезд… Хуй его знает.

– А сколько ехать? – отвлекся от чтения журнала Жаба.

– Часов шестнадцать-семнадцать.

– Да хуй с ним, – ругнулся Кир. – Разберемся с поездом. Надо билеты купить сначала на концерт. Кстати, Жаб. Ты платишь.

– Схуяли? – поперхнулся тот, но когда Кир недобро улыбнулся, поник.

– Ты мне косарь торчишь. Забыл? – вопросом на вопрос ответил Кир. – Пришла пора отдавать должок. Купишь мне билет, и в расчете. Я ща на мели, как и Дьяк.

– Угу. Только я тоже походу в пролете, – буркнул я, закуривая сигарету. – К мамке не пойду, ей и так тяжело. Аванс мне не дадут больше.

– Я одолжу, – сказала Лаки. – Вернешь, как сможешь.

– Спасибо, Олька! – радостно крикнул я и, притянув её к себе, смачно чмокнул в щеку. Глаза Кира снова недобро блеснули, но он расслабился, когда я отпустил Лаки. Та утерла щеку и рассмеялась.

– Не за что. Вы лучше подумайте, как до Москвы доберетесь, – ответила она. Мы знали, что Олька была при деньгах, но у нее никто никогда не просил. Она сама решала, стоит ли дать или лучше промолчать. Сегодня мне определенно повезло. Щедрой Лаки была крайне редко.

– Хуль тут думать, – подключился подошедший с пивом Олег. Он уселся на бревно, толкнув боком Ирку, и тут же получил в ответ затрещину. Отодвинувшись, он косо посмотрел на подругу, но в итоге улыбнулся и сложил ладошки вместе, прося прощения. – Надо два места купить, а остальные зайцами. Сто раз так с пацанами гоняли. В плацкарте вообще всем похуй, билеты и не смотрят.

– А на входе? – ехидно поинтересовался Кир. – Ща пускают только по билетам, а провожающих секут.

– Говно все это, я тебе говорю, – отмахнулся Олег. – Покупаем две верхних у толчка…

– Фу, блядь. Там же противно.

– Ничего, потерпишь, – перебил Балалай Жабу. – Либо плати сам за всех. Не? Вот и не пизди почем зря. Короче. Покупаем два верхних у толчка. Туда даже контролеры редко суются. Билеты покупаем, к примеру, Ирке и Киру…

– А остальные? – улыбнулся я. Олег часто давал ебанутые идеи, но эта вроде бы должна сработать.

– Все будет, братка. Потерпи. Ирка и Кир самые крупные… Ай, блядь!

– Крупные? – рыкнула Ирка, двинув Балалая в плечо. Тот переполз ближе к ржущему Киру и надул губы.

– Я тут, бля, план придумываю, а меня лупят. В пизду. Сами решайте, как вам ехать.

– Харош! – рявкнул Кир. – Выкладывай.

– Ирка и Кир с билетами. Жаба заходит их проводить и остается в поезде, – продолжая дуть губы, ответил Олег. – Засунете его на багажную полку, или где матрасы лежат. Закроете, и все. Хуй его там кто увидит. Он же мелкий. Дрищ почти.

– А мы? – спросил я.

– А мы на Авдеевке подсядем. Московский поезд как раз там тормозит на пятнадцать минут. Солёный проводницу тормознет, а мы войдем. Типа, пассажиры. Залезем на багажную полку, если Жаба в матрасах ныкаться будет, а Ирка нас сумками прикроет. Свезет, и мы в Москве. Обратно уже поменяемся. Или не поменяемся, – поправился Олег, увидев под носом кулак Кира. – На крайняк можно по вагону рассосаться и подсесть к другим. Типа мы с ними едем. Вряд ли сонная проводница билеты трясти будет.

– А если не свезет? Если выгонят вас нахуй? – ехидно спросил Кир.

– Билеты на концерт вам отдадим. У клуба загоните опоздавшим, – быстро ответил Олег, будто сто раз делал.

– Ну, доля истины есть в его словах, – сказала молчавшая до сих пор Лаки. – Если другого варианта нет, то можете попробовать.

– Хуй с ним, – решился я. – Была не была.