Крики прошлого. Часть II

Глава IV

На войне.

Афганистан. Шел 1987 год. До окончания войны оставалось немногим больше полутора года, но простым бравым солдатам это было не ведомо. Среди таковых были три брата: старший Михаил, средний Петр и младший Андрей. Самому старшему было всего двадцать четыре, Петру – двадцать три, а Андрею и вовсе – двадцать один. Михаил уже давно окончил службу, Петр полтора года как сошел с корабля северного флота, где он три года отдавал долг Родине, а вот Андрей же только-только вернулся со службы в элитных десантных войсках.

На самом деле, старшие братья и раньше стремились записаться в добровольцы, но они дали обещание младшему дождаться его и отправиться вместе. Они были недовольны, что даже после того, как Андрей обрел совершеннолетие, они все никак не могли отправиться на войну. Но все же спустя три года бюрократии, всевозможных отговоров и споров с матерью, которая так и не дала добро на «семейный Крестовый поход», и прохождения службы в учебке молодые и отважные воины Советов все же собрали необходимые документы и получили право отправиться в самую горячую точку 80-ых. К слову сказать, согласие матери они так не получили и отправились в тайне ночью, пока мама их мирно спала. Причина их решительности лежала не в патриотизме, который, кстати, тоже имел место быть; основная причина того, что они оставили родной Ленинградский дом, заключалась в мести. Все дело в том, что их отец был профессиональным военным. Такой классический образ советского офицера: человек чести, дисциплины и искренней любви к отечеству. Конечно же, все эти качества перешли и его детям, которые его безгранично любили. Была у него еще одна отличительная черта русского офицера: будучи в звании подполковника, он никогда не отсиживался в штабе и всегда принимал участие в реальных боевых действиях. Конечно, кто-то его осудит, мол, офицер, грамотно командуя и отдавая правильные приказы, принесет больше толка отчизне, нежели будет просто махать шашкой и в итоге падет смертью храбрых. Да, есть здесь доля правды, но порой боевой дух, закрепленный зримой верой в командование, творит поистине чудеса. Ведь слова кудесников об идее и реальный пример – совсем разные вещи. Но да ладно, дело не в этом, суть же в том, что сыновья, узнав о том, что отец пал смертью храбрых, дали клятву отомстить. И вот они здесь, в стране, что за всю свою историю так никому и никогда не покорилась… Ну, афганцы, собственно, никого и не побеждали, но, будучи постоянно битыми, продолжали оказывать какое-никакое сопротивление. Да и сопротивление их в большинстве своем было не более чем разбойничьи набеги. Ну да пусть, трех советских ребят это не волновало так же, как не волновали их политические реалии. Им нужна была кровь тех, кто пролил кровь их отца. А об остальном пусть думают другие.

После прибытия в аэропорт Кабула наших добровольцев сразу же направили другим военным самолетом в небольшой городок на юге Афганистана – Калат, граничащий с провинцией Гильменд, в которой было сосредоточенно большое скопление «душманов». Именно в этом месте был убит глава семейства Странковых.

В защиту советского руководства нужно отметить, что вообще неокрепших юнцов сразу в пекло не отправляли, но этим вопросом занимался боевой друг покойного главы семейства, понимавший опечаленных сыновей, котоый принял решение удовлетворить их просьбу. К тому же, они уже прошли срочную службу, да и отправятся они туда с весьма закаленными боевыми ветеранами. Ребятами, видевшими уже ни одну бородатую морду, ни один бой и не одну смерть как врага, так и своих товарищей. После короткого отдыха от перелета молодых братьев представляют старшему офицеру, сажают на бронетехнику и отправляют на фортпост, находящийся неподалеку от Кандагара. Всего в их колонне было девять БТР, два военных внедорожника и один танк среднего типа, возглавляющий движение. Петра и Андрея усадили в один из БТРов, следующего в центре колонны, а Михаила направили в один из внедорожников, идущего сразу за танком. Это вызвало в нем нотки возмущения. Не справедливо ведь, что братья едут на настоящей боевой машине, а он – всего лишь в машинке. Но таков приказ, а он еще с армии уяснил, что приказ не обсуждается, да и ему просто не хватило места. А еще, видимо чтобы прям позлить Михаила, его братья даже попросили ехать сверху броневика, но из соображений безопасности им было отказано. Да и путь был не близким, порядка 100 километров, что для путешествия на боевых машинах весьма не мало. Проехав некоторое время, Михаил даже обрадовался, что ему пришлось ехать в автомобиле, ведь внутри БТРа было намного жарче – если не сказать что горячо – чем на улице. Вообще эта страна не понравилась никому из братьев: кругом песок, да камни; безжалостное солнце словно пытало Ленинградских ребят, а местное население, судя по взглядам, вообще всех ненавидело. Еще бы, полудикие люди, повылазившие из своих пещер, живя в подобных условиях, вообще могли ли бы быть дружелюбными?..

Подъезжая к ущелью, на Михаила накатилось волнение: ведь они уже достаточно далеко отъехали от военной части, и кругом, даже за границей Афгана, были враги. И что может помешать этим врагам устроить засаду в ущелье, ведь лучшего варианта и не придумаешь. Михаил решил поделиться переживаниями с водителем внедорожника, который заверил, что для волнения нет причин, ведь фортпост уже совсем не далеко, и за этим участком постоянно наблюдают разведгруппа.

Слова эти совсем не успокоили Михаила, и он то и дело постоянно мотал головой из стороны в сторону, пытаясь обнаружить что-либо подозрительное. Заметив его волнение, водитель военного внедорожника с улыбкой сказал, что так часто бывает с «зелеными», вечно им что-то мерещиться, а потом добавил, что такое поведение уже после десятка реальных боев пройдет. Человек ко всему привыкает. Даже к страху, который со временем уже более не беспокоит. Хотя это не всегда хорошо, ведь совсем бесстрашный человек рано или поздно становится безрассудным. Внимательно слушая боевого товарища, Михаил все вертелся на переднем сиденье, что сорока на гнезде, вдруг он увидел высоко над ними силуэт человека. Новоприбывший солдат даже наполовину вылез из двери автомобиля и принялся возбужденно говорить, сдерживая себя, чтобы не начать кричать.

– Там кто-то есть! – говорил возбужденный Михаил.

– Так, сержант, – уже не столь добродушно ответил водитель, – это уже перебор! Быстро сядь в свое сиденье и пристегни ремень! Не хватало мне еще, чтобы ты сломал себе чего по дороге!.. отвечай потом за тебя.

– Да я готов поклясться, что там кто-то есть! Посмотри же! – не унимался «зеленый», но приказ выполнил и ремень пристегнул. Водитель же то ли послушался, то ли сжалился, но в итоге посмотрел на то место, куда, как сумасшедший, тыкал пальцем его пассажир. Но ничего там не обнаружив, он одарил Михаила взглядом самого строгого школьного учителя, а после ответил.

– Я понимаю, парень, что ты нервничаешь – это нормально. Все мы люди и все…– не закончив мысль, водитель отвлекся на некий звонкий шипящий свист, который исходил именно оттуда, куда ранее указывал Михаил. Не прошло и секунды, как в возглавляющий колонну танк попал противотанковый снаряд. От точного попадания сдетонировала боеукладка. Башня боевой машины отлетела от танка и через мгновенье врезалась в идущий следом внедорожник. Этого мгновенья хватило, чтобы Михаил успел оценить ситуацию, и он попытался выпрыгнуть из машины, но ремень безопасности, пристегнутый минуту назад, знал свое дело и никак не собирался отпускать парня. Словно булыжник, кусок металла протаранил боевую машину, искромсал ее и полетел дальше. Огромной силы удар пришелся на водительскую сторону, машину развернуло на 180°, и ошеломленный Михаил на том месте, где еще недавно сидел его боевой товарищ, увидел кровавое месиво, из которого невозможно было бы опознать человека. Только кровь, куски плоти, ошметки формы и груда металла, что напоминали смятую консервную банку, съеденную им вчера. Та же участь, что и водителя, настигла и солдата, сидящего за ним. Михаил даже не успел запомнить его лица. Воин, что сидел на заднем сиденье за Михаилом, так же был мертв – у него была сломана шея.

Страх и паника начали овладевать разумом, не давая освободиться от проклятого ремня и выбраться из поврежденной машины. Пальцы рук просто отказывались подчиняться, а к горлу уже подошел тошнотворный ком от запаха крови и смерти. Вместе с потом по лицу стекала кровь с разбитого лба. И вот победа над дуратским ремнем была уже близка, как рядом с Михаилом разорвался еще один вражеский снаряд, от взрыва которого парень потерял сознание. Он уже не мог видеть ожесточенного боя, в ходе которого, как по учебнику, из того же места запустили еще одну ракету в замыкающий БТР. Вся колонна оказалась замкнута. Двигаться нельзя было ни вперед, ни назад.

Западня, конечно, удивила воинов Советов, но не застала врасплох. Этих парней не застал бы врасплох сам дьявол, если бы он вышел с ними на бой. Да и не испугал бы тоже. Через секунду, как был подорван танк, водители боевых машин перегруппировались и развернули броневики боком, солдаты выпрыгнули и стали использовать машины в качестве щита. В БТР’ах остались только пулеметчики, которые вели прицельный залповый огонь по точкам неприятеля. Один из пулеметчиков продолжал вести огонь даже тогда, когда снаряд попал в его боевую машину, и он начал гореть заживо. Вдруг, на расстоянии около 250-300 метров по диаметру, из всех щелей, словно тараканы, стали выползать «душманы», окружая бойцов в кольцо. После четвертого выстрела вражеского гранатометчика одному из советских солдат удалось ответным выстрелом гранатомета уничтожить врага. После дюжины смертей своих боевики сбавили темп и принялись прятаться за укрытия.

Бой принял менее динамичный характер, и в это время Петр и Андрей предприняли попытку броситься на помощь своему старшему брату, на что получили приказ в резкой форме не высовываться. Михаил все так же сидел в кресле военного внедорожника без сознания или вообще был убит – никто не знал. Минут через двадцать после начала западни подлетели две наши вертушки и разгромили врага в щепки. Только после того ада на земле, что устроила наша авиация для врагов, братьям было позволено отправиться к истекающему кровью Михаилу. К счастью, он был еще жив, и его вместе с другими раненными отправили на вертолетах в военный госпиталь, находящийся как раз на том форт-посту, куда они и направлялись.

После коварного боя стали подсчитывать потери: с нашей стороны было убито 13 героев и еще 8 ранено, уничтожен танк, два внедорожника, приведенно в негодность два БТР’а. Со стороны «душманов»: 76 человек, причем гранатометчик, который унес с собой больше всех жизней, был европейской внешности и одет в совсем нетипичную для населения одежду. Что ж, как было сказано, наших бойцов окружали враги не только с Афганистана.

Глава V

Три Брата.

Снова придя в себя, Михаил уже не чувствовал столь нестерпимой боли, однако полностью она не отступила. Оглянувшись по сторонам, молодой человек понял, что кроме него в палатке-госпитале никого нет. Сколько он спал, ему было не известно. Собравшись с силами, Михаил поднялся, принял сидячее положение и, как только собрался встать, почувствовал, что кровь ударила в голову, все закружилось, и он снова рухнулся на свою койку. У него совсем не было сил. Спустя примерно 20 минут он предпринял еще одну попытку подняться. Встал, но делать шаг уже не спешил, а лишь ждал, что будет дальше. Сделал шаг, потом еще и уже почти уверенно потопал по палатке. На одном из опорных столбов парень обнаружил зеркало и, не спеша, уверенно зашагал к нему. Взглянув в свое отражение, он увидел, что его голова практически полностью обмотана бинтами, за исключением правого глаза. Рефлекторно потянувшись руками к своему перемотанному лицу, Михаил услышал голос военного врача.

– Так, а ну быстро в койку! Разве я разрешал вставать? – в этот раз доктор был не так дружелюбен и говорил уже на «ты». Михаил опешил.

– Но, я просто… – не дав закончить, врач строго перебил парня.

– Солдат, ты на войне, и я старше тебя по званию! Даже не вздумай перечить мне! Я тебе не добрый доктор Айболит – шутки шутить не стану!

– Есть в койку! – Михаил старался говорить точно и внятно, но вышло не очень, так как его нижняя челюсть все еще отказывалась служить ему. После такого ответа доктор немного изменился в лице и подошел вплотную к Михаилу, после чего помог ему дойти до его койки.

– Ладно, ты не обижайся, устал я просто. Вторые сутки не сплю, – Михаил понимающе кивнул своей перемотанной головой и тут же пожалел об этом. В голове у него словно был кисель, болтающийся из стороны в сторону, и каждое движение отдавала болью с тошнотой. – Потерпи еще немного, не вставай с кровати хотя бы еще пару дней. А если захочешь в туалет, вот тебе утка, – как по волшебству у врача в руке оказался железный сосуд, который он положил на столик рядом с кроватью, – ну а теперь отдыхай и постарайся заснуть.