Отель 29,5 шаманов. Часть 1

– Мам, не начинай… – Майкл тихо опустил взгляд, не вмешиваясь.

– Не «мамкай», – фыркнула она. – Такую девочку, как Лили, упустил… – За братца твоего вышла – а зря. Хотя… и брат…, – пробормотала она почти себе под нос и тут же перешла на другое.

Правда, он вечно куда-то встревал. Искатель приключений, как и ты. Только проку от вас обоих – ноль. Лучше бы ты, доучился на химика. Толку было бы больше. А то – и учёбу, и всё остальное бросил…Пошёл бы, как отец, работать на «КАЛАЧ».

Генри приподнял бровь: – «Калач»?

– Ну да, – махнула рукой мать. – Там как-то переводится, я не помню… Не суть. Это наш местный химический завод. Там хорошо платят.

– А ты, Лилечка, – мягко сказала тётя Золя, неожиданно тепло, – была моей любимой невестой.Помнишь, как вы с Майклом в детстве свадьбу играли? Он кольцо сделал из фольги, ты губы маминым карандашом рисовала… А шторы вместо вуали – до сих пор вспоминаю, как смеялись.– Любовь, она ведь не в словах, – добавила она чуть тише. – А в том, что останется, когда они замолкают.

– Да, помню, – тихо сказала она. – Было весело.– Свадьбы – дело не игрушка, счастье хрупко, жизнь – ловушка, – буркнула Мария.

– Ой, ну хватит причитать, Мария… – отмахнулась Золя. – Опять загадками да ведовскими байками сыплешь.Майкл вертел в пальцах старую скрепку – так же, как делал всегда, когда собирался что-то сказать всерьёз.Он молча выпил стакан вина, потом ещё один. Прищурился.– А ведь мы так и не услышали историю… – сказал он негромко, почти спокойно. – Что же на самом деле случилось с моим братом?За столом повисла тягучая, вязкая тишина. Кто-то отодвинул миску. Кто-то кашлянул – в ладонь, неловко, будто хотел прервать паузу, но только утвердил её.

Лили спокойно подняла бокал:– Ну что ж. Давайте попробую рассказать.

И в тот же миг снова зазвенели ложки, зашуршали тарелки, вино плеснулось в бокалы – будто никто и не хотел слышать сказанное.– Итак… с чего же начать?.. М-м… ОК – произнесла Лили своим фирменным тоном. – Сейчас попробую собрать пазл из того, что помню и поняла.Мой муж, Джеймс… Он с Майклом были кладоискателями. Ну, вы все это знаете – не буду повторяться.Однажды Джеймс нашёл артефакт. Говорил, что он приносит удачу. Ну, по крайней мере, сначала так казалось. Потом всё вышло… ну… все из-под контроля. Но не в этом суть.– Удачу? – фыркнула мать Майкла. – Видела я, какую. На кого глянет – тому крест в огороде.

Лили выслушала Золю, чуть кивнула и продолжила:– Как вы все знаете… в нашем городке когда-то были настоящие битвы. Не шутки. За земли.Сначала – между нашими и шотландцами. Потом уже внутри сами перегрызлись.– И вот на этих старых полях сражений, – продолжила Лили, – спустя годы копали многие. Это я так, для гостей…– Там искали разное: снаряжение, оружие, артефакты… – она пожала плечами. – Хотя, по сути, все искали одно и то же – хоть какую-то силу.

– Простите, что перебиваю, – подал голос Лукас, указывая на бутылку. – А это что за напиток? Никто не пьёт?

Золя сдержанно улыбнулась:– Это Майкла и его жены изобретение. Сидр.

– Ой, да не сидр! – резко отрезал Майкл. – Это эль!

– Та какая разница… А почему никто не пробует?

Повисла тишина.

– Хотите, профессор? – с нарочитым торжеством спросила Золя. – От производителя, прямо из рук.

– А давайте! – оживился Лукас. – Не откажусь, раз уж такая честь за столом.

Кто-то сбоку хихикнул, и по кругу пробежал шёпот.

Лукас не обратил внимания на перешёптывания. Ему налили: щелчок пробки, лёгкий яблочный аромат – и бокал оказался у профессора. Жена Майкла молча долила, Лукас вежливо кивнул:– Благодарствую.

Он пригубил, смаканул секунду и решительно опрокинул бокал.– Ммм… неожиданно приятно. С кислинкой, как спор. И всё-таки… из чего это?

– Яблоки, – спокойно ответил Хозяин, не поднимая глаз. – С нашего сада. У самого мыса.

– Проклятых? – уточнил Лукас. Бокал чуть дрогнул в его руке. Он аккуратно вытер губы полотенцем и, будто сам себя успокаивая, пробормотал:– Ну ладно… один раз можно. Продолжайте рассказ. Простите, что отвлёк.

Лили перевела взгляд на Майкла:– А потом, как вы помните, почти все раскопки стал финансировать адвокат. Со своей шайкой.– Ну… да, я был в курсе, – неохотно признал Майкл, поглядывая в бок. – Он тогда нашёл тот странный артефакт… Я ему говорил: отдай им и забудь. Но ты же знаешь, какой он был.

– Вот только я так и не поняла, – тихо сказала Лили. – Ты тогда уже знал, откуда у него это?.. И что он собирался делать?

Она задержала взгляд, потом спросила прямо:– А ты сам его видел?

Майкл покачал головой.– Нет. Он только говорил о нём. Но когда говорил… у него глаза были стеклянные. Аж страшно становилось.– Нет, конечно, – пожал плечами Майкл. – Он сказал, что подумает… Ага, вот и «подумал». Вроде бы нашёл покупателя, так сказал. Хотя я думаю – никого у него не было. Только эта идея в голове…Лили кивнула, не отводя взгляда:– Я тоже думаю, что никого у него не было. Просто однажды, глубокой ночью, он вошёл, будто из ниоткуда… и сказал: «Мы уезжаем. Мы станем богатыми. Собирайся!»

Она усмехнулась – странно, будто вспоминая не свою жизнь:– Мы собрали вещи наспех, словно апокалипсис уже стучался в дверь. Всё – как в вихре. Вспышка. Следующее, что помню… мы уже мчались куда-то. Он одолжил денег, потом ещё… Казино.

Пауза.– Сначала выигрывал. Много. Он был в каком-то странном восторге – радовался, как ребёнок. Говорил, что нашёл «Чистого демона»…

– Что теперь всё изменится, – продолжила Лили. – Он был как в трансе. Я его таким никогда не видела…

И тут лампа над столом дрогнула. Свет моргнул – коротко, нервно.В комнате вдруг стало тесно, будто воздух сжался, не хватало вдоха.

В этот момент в руках Майкла щёлкнула скрепка. Сломалась.Хозяин непроизвольно треснул кружкой по столу – и замер, словно внезапно осознал что-то вселенское.А Заварыч на его груди зашипел, засвистел – будто началась воздушная тревога.

И почему-то всё сразу затихло. Даже мальчик перестал рисовать – застыл с карандашом в руке.

Лили растерянно обвела взглядом гостей.– Что?.. – выдохнула она. – Я просто… Я не понимаю… Что я такого сказала?

Золя шумно выдохнула, словно спуская напряжение:– Классика… артефакт, казино, деньги, демоны – и в итоге больница. Ну хоть живой остался. А как ещё могло закончиться? – пробормотала она, откидываясь на спинку стула. – Ну прям не рассказ, а кино.

Она щёлкнула пальцами, словно пыталась растопить застывшее пространство:– Ну-ну. Что было дальше? Мне уже самой интересно стало.

Майкл кашлянул, отставил бокал и глухо спросил:– А где артефакт? Он ведь говорил, что у него украли… или сам потерял – по пьянке, я уж не знаю.

Он помолчал, неловко усмехнулся:– Да он же его никому никогда толком не показывал. Даже мне.

В этот момент профессор уже опрокинул третий бокал «эль-сидра» и вдруг вскрикнул. Все обернулись: показалось, будто он таракана в тарелке заметил.

Несколько секунд Лукас сидел неподвижно, вцепившись взглядом в еду, словно ждал, что она сама объяснит происходящее.

А потом неожиданно произнёс:– Привет.

Генри прищурился и с полуулыбкой спросил:– Ты с кем это?

– С картошкой, – невозмутимо ответил Лукас. – Она поздоровалась. Я что, невежа?

– Господи… – пробормотала Мария. – Он серьёзно?

– Кажется, пошли побочки от его лекарств от аллергии, – хмыкнул Генри. – Ну-ну, посмотрим, что сейчас будет.

Профессор поднял вилку, словно предлагая тост:– Вы только посмотрите на неё. Она улыбается. И что-то говорит… будто бы с тайным умыслом.

Он ткнул картошку вилкой:– Видите? Она ещё и с характером – вилку кусает!

Повисла короткая пауза.Кто-то всхлипнул, сдерживая смех. Другой хрюкнул, не выдержав.И волна пошла по столу: сперва тихое перешёптывание, потом кашель, а дальше уже все захлебнулись хохотом.Кто-то закрыл лицо руками, кто-то беззвучно трясся, а Золя даже поставила бокал, чтобы не расплескать вино.

Лукас моргнул. Очнулся.– Ой… простите… я, кажется, только что с картошкой говорил… – пробормотал он, уже почти шёпотом.Очки медленно сползли на кончик носа. Он застыл с вилкой, будто боялся вкалывать – словно в тарелке лежал не гарнир, а свежевыловленный карась, и он никак не мог решить: то ли препарировать, то ли отпустить обратно в озеро с извинениями.

– Та ладно, профессор, – сказала Золя, улыбаясь. – Вы как раз нам тут настроение подняли своей картошкой. Не каждый день гарнир заводит разговор.– Да, – кивнул Генри, всё ещё утирая слёзы. – Это, наверное, побочка. Срок действия лекарства истёк, и побочка совсем с ума сошла. Пройдёт… – он протянул руку и дружески похлопал Лукаса по плечу.Лукас поставил вилку и покачал головой:– Я серьёзно… Она ведь реально… смотрела.Майкл кашлянул и тихо сказал:– Лукас… это… извини, если это от моего снадобья. Хотя… я, вроде, ничего лишнего не добавлял.Он помолчал, взглянув в сторону, будто и сам сомневался в сказанном.Лукас поправил очки, глядя вбок, и глубоко задумался – от чего же тогда?..– Время покажет, – сказала Золя, будто бы ставила точку.– Так и есть, – поддакнула Золя. – Всё живое, всё слышит. Особенно еда.– А у меня вот… вопрос, – сказал Лукас, отодвигая тарелку. Он поправил очки и чуть смутился от собственного голоса. – Простите… но я хотел бы знать. Для науки.Он замялся, втянул воздух – и всё же выдохнул:– Почему отель называется «29,5 шаманов»?

Опять будто кто-то нажал на паузу. Даже ложки остановились в воздухе. Несколько секунд никто не проронил ни слова.

И тут Хозяин медленно поднялся.

Он перевёл взгляд с Лукаса на остальных гостей – будто взвешивал, кто уже понял, а кто ещё нет.

– Ужин окончен, – произнёс он с расстановкой.

Пауза.

– А кто у нас тут любопытный и хочет знать, откуда название… – он сделал нарочито долгую паузу, – пусть заглянет ко мне вечером. За чашкой чая.

Генри не выдержал:

– Я… хотел бы знать, – вырвалось у него, прежде чем он успел подумать.

Хозяин слегка повернул голову – повязка всё так же скрывала глаза, но ощущение было, будто он смотрит прямо в душу.

– Ну… коль не боишься узнать все тайны, – сказал он тихо, почти шепча, – тогда приходи.

И в этот момент Заварыч на его груди гордо зашипел – словно подтверждая приглашение. Тонкая струйка пара вырвалась наружу и медленно, извиваясь, поползла в воздухе, точно змея, указывающая путь.

– Если, конечно… – добавил Хозяин чуть тише, с тенью улыбки. – …вы к тому моменту ещё будете помнить, что спрашивали.

Он подмигнул – и неспешно развернулся, шурша полами халата по полу. Вслед за ним поплыл лёгкий запах трав и едва уловимый намёк на мяту.Хозяин не спеша двинулся к лестнице, его шаги гулко отдавались в коридоре.

Один за другим гости начали подниматься, растворяясь в мягком полумраке коридоров.Лили задержалась у окна, вглядываясь в на пустую улицу, где в глубине теней что-то будто двигалось – слишком плавно для ветра, слишком живо для кустов.Генри, уже почти выйдя за порог, вдруг обернулся, как будто забыл зонт или мысль.Профессор Лукас покрутил в руке бокал, ещё немного смущённый, и наклонился к тарелке:– Ты ведь тоже это почувствовала, да? – прошептал он картошке.

– Профессор, хватит разговаривать с ужином, – тихо бросила Лили. – Подойди ближе. Генри – ты тоже.Она оглянулась, убедилась, что никто не слушает, и добавила полушёпотом:– Встречаемся наверху. Когда все лягут. На лестничном пролёте. В полночь. Делаем то, зачем приехали. Поняли?

– Эээ… можно не в полночь? – с осторожностью спросил Лукас.– Почему? – удивился Генри.– Ну, просто… не хочу нагнетать. Звучит прям как в каком-то ужастике, – пожал плечами профессор.Генри усмехнулся:– Лукас, у тебя уже есть лунное имя – «Хвост мудрости». Тебе нечего бояться. Ты же человек науки… как ты вообще в эту чушь можешь верить?

– Ну ладно… – Лукас поёрзал. – Тогда в 00:05?– Подходит, – кивнула Лили. – В 00:05. Не забудьте.Генри зевнул, потёр глаза:– Ну, у нас ещё есть пару часов… Я, пожалуй, лягу. Вздремну немного.– Поставьте будильники. Я сама устала – будто три вахты отработала. Мы все вымотались. Час-другой сна – самое то.

– А я, наверное, в душ пойду. Тут как с водой? – спросил Лукас, поднимаясь.

– Ну… так себе, – ответила Лили. – Лучше пораньше иди, а то горячая быстро заканчивается.

– А я, наверное, пойду к Хозяину… Он говорил, что может рассказать про отель. Интересно всё же…– Ты с ума сошёл?! – вскинулась Лили. – Во-первых, у нас скоро дело. А во-вторых… – она понизила голос, почти шёпотом:– Про него говорят: там время плывёт по своей оси. Заснёшь – и проснёшься уже в другой эпохе.Генри замер с полуоткрытым ртом.

– Ой да ладно… – он хмыкнул, хотя голос предательски дрогнул.– Хочешь сказать, нам мало странностей за сегодня? – тихо заметила Лили, глядя прямо на него.

Генри махнул рукой, будто отгоняя назойливую мысль, и буркнул:– Ладно. Пожалуй, лучше книжку найду. Почитаю. Чтобы… ну, не заснуть.

Лили оглядела их обоих и напомнила ещё раз, строго:– Будильники поставьте. Все. Встречаемся наверху. Не опаздывайте. Ждать не буду.

Она ушла последней. Двери одна за другой захлопнулись – будто сцена закрылась.

Отель остался тихим.Но не спящим.

***

Они разошлись.Тьма за окном была такой густой, что казалась жидкой: не отражалась в стекле, а будто давила на него изнутри.

Лукас первым бросился занимать ванную – пока ещё оставалась надежда на горячую воду. В своей комнате он переоделся и тщательно собрал всё необходимое, словно готовился не к обычному умыванию, а к высадке на необитаемый остров: полотенце, мыло, щётка, ватные палочки, даже блокнот для заметок. И, прижав комплект к груди, профессор рванул в коридор.

Генри задержался в холле буквально на секунды. В углу, словно из воздуха, проступили книжные полки – потрёпанные тома со стёртыми названиями, с кожаными корешками и тяжёлым слоем пыли. Он взял один наугад, дунул – из серого облачка проступило название, будто это имело значение, – и, уже читая первую страницу, поднялся по лестнице. Шёл следом за Лили.

Увидев профессора, нагруженного полотенцами и мелочами, Генри не удержался:– Вы куда так подготовились? На Марс собрались?

Лили, открывшая дверь напротив, прищурилась и сухо добавила:– Ещё бы скафандр взяли – и была бы полная экспедиция.

Лукас поправил очки, смутился и буркнул:– Гигиена – дело науки.

И, держа полотенце как знамя, Лукас торжественно влетел в ванную.

Лили, войдя в свою комнату, даже не раздевалась – швырнула ботинки в угол, выставила будильник на 00:05 и рухнула лицом в подушку, как солдат после марша. На самой кромке сна мелькнула мысль: «Главное – не проспать. Главное…» – и всё.

Генри пнул дверь ногой, не отрываясь от книги. У себя в комнате нащупал телефон, выставил будильник и лёг, даже не разуваясь. Развернул книгу, откашлялся и начал читать вслух – негромко, но привычно, словно без этого слова не хотели бы жить дальше.

***

Пар стелился, как рассветный туман, и ванная медленно растворялась в молочной дымке.Свет лампы бился, цепляясь за трещины воздуха, но пар неумолимо поглощал его.

Профессор спешил: принял душ так быстро, будто каждая секунда отсчитывала остатки горячей воды, готовой предательски исчезнуть и оставить его один на один с мыльной пеной.Через несколько минут он уже стоял у раковины – закутанный в плед, со всей педантичностью разложив на бортике своё «снаряжение».С зубной щёткой во рту Лукас щурился в зеркало и пробормотал:– Господи… выгляжу, как мысль без кофеина. Скучно, тускло и слегка пугающе. Опять вёл себя, как клоун за ужином… Как я умудряюсь каждый раз вляпываться? До сих пор стыдно. Эти галлюцинации с картошкой… осёл.

Он сплюнул, наклонился к крану, прополоскал рот… поднял голову – и замер.

Зеркало отражало не его ванную. Позади вместо плитки и полки с шампунями проступала другая комната – будто кто-то сменил декорацию, пока он моргал.Облупившиеся стены, пыльный пол, в углу – массивная мебель, накрытая выцветшей простынёй. Воздух за стеклом казался таким густым, будто в нём застрял запах мха и подгнившего дерева.

Лукас моргнул, криво усмехнулся:– Ну вот… опять началось. Галлюцинации, привет… Ну хоть никого нет, рядом – уже хорошо…

Но воздух за стеклом дрогнул, словно в нём колыхался туман. Из зыбкой пелены проступила высокая ваза в форме свернувшейся змеи. Из раскрытой пасти тянулся стебель, похожий на спираль: жилки светились тонким фосфоресцентным узором, а лист дрожал, будто в нём текла живая мысль.

А затем возникла она – высокая, бледная, в старинном платье, с собранными волосами. Стояла прямо за его спиной. Не двигалась.

Лукас не оборачивался.– Да ладно… ну конечно, – проворчал он. – Классика всех дешёвых ужастиков. Сейчас повернусь – и никого. Скука смертная. Сначала картошка, теперь ты… Боже, почему это всегда происходит именно со мной? Я уже не тот симпатяга, что раньше…

Он повернулся. Она стояла. Всё так же.

– ААААААА!! – заорал Лукас, отпрыгнул, врезался в полку, запутался в пледе и шлёпнулся на плитку.– Она… настоящая! Чёрт… она не исчезла!

Она подняла кувшин и зачерпнула воду прямо из его раковины.

Лукас вздрогнул: вода зашумела по-настоящему, брызги холодом ударили в руку, пробрав до костей.Он сипло выдохнул, качнувшись вперёд:– Слишком реальная… галлюцинация…

Женщина медленно полила растение. Земля под ним зашипела, будто приняла не воду, а живой огонь.

Лукас вцепился в край раковины. Плед сполз с плеч, очки съехали на кончик носа. Губы задрожали от ужаса и восторга вперемешку, и почти молитвой сорвалось:– …Боже мой… Dioscorea Hyperborea…

Слово сорвалось с его губ как признание, которое он никогда не решался сказать вслух.

Женщина подняла взгляд. На зеркале выступил морозный налёт, и на нём, тяжёлым, как приговор, проступили буквы:

REUS EST.

Зеркало будто зазвенело тишиной. Лукас моргнул, губы задрожали.– Он виновен… – прошептал он, словно повторяя чужой приговор.

И вдруг осёкся, отшатнулся к стене.– Кто?! Я?! Почему сразу я?! – зашептал профессор, срываясь. – Я вообще вегетарианец… почти… Господи, зачем я это сказал?..

Женщина медленно обернулась и растворилась в дверном проёме. Осталась только рука – белая, как мел, манящая пальцем: сюда.

– Не-не-не… – затряс головой Лукас. – Этого не происходит. Это не я. Я даже картошку не доел… и вообще я с пледом.

Палец в проёме пошевелился строже, настойчивее.

– Ладно-ладно, иду… – выдохнул профессор. Закутался плотнее, встал, поправил очки и с обречённым видом пробурчал: – Я же предупреждал… В газете писали: «Не ходите, дети, в гости к призракам». А я, как дурак, снова без шапки пошёл.

Он открыл дверь и вышел в коридор – замотанный в плед, босиком, побледневший, с видом человека, которого сама гостиница уже готова была записать в список «призраков».

Генри вздрогнул и сел на кровати. Тишина. Только старая батарея тихо постанывала в темноте. Но крик был. Он точно его слышал. Хриплый. Из ванной.

Он осторожно вышел в коридор. Свет почти не горел, лишь лампа у лестницы мигала с каким-то нервным тиком.

– Лукас? – позвал он полушёпотом. – Ты чего орёшь?

И тут они столкнулись – в дверном проёме.

От Лукаса шёл пар, будто он только что вынырнул из кипящего чана. Он тяжело дышал, прижимая к себе плед. Глаза красные, лицо белое как простыня.

– Ты чего… как привидение тут бродишь? – выдохнул Генри. – Я уж думал, у нас экскурсия в загробный мир началась.

– Я… я видел её, – прохрипел Лукас.

– Кого? – нахмурился Генри. – Её?

– Та не кого… а что! – Лукас резко сорвался, голос дрогнул. – Dioscorea Hyperborea! Я видел её, своими глазами, она живая!

Генри моргнул, нахмурился и, чуть отступив, пробормотал: – Чёрт… я уж думал, ты призрака увидел.

– Да там и женщина была! – торопливо задыхался Лукас. – Она написала… прямо на стекле… латиницей. REUS EST.

– Что за тарабарщина? – Генри скрестил руки.

– «Он виновен», – выпалил профессор. – Или… «виновен в свой счёт». Это был приговор, Генри! Мне! И сказала: «Иди за мной»!

Генри прищурился и устало усмехнулся: – А унитаз с тобой не говорил, случайно?

– Там унитаза нет, чтобы с ним говорить, – буркнул Лукас, поправляя очки дрожащими руками.

Он шагнул ближе, почти вцепился глазами в Генри: – Но растение ты ведь тоже видел?! В вазе, спиральный стебель, листья светятся! Ты должен был это заметить!

Генри тяжело выдохнул. – Нет, Лукас. Я слышал только одно: как ты орал, как сумасшедший.

Лукас застыл. Грудь ходила ходуном, плед сползал с плеч. В глазах – страх, восторг и детское упрямство. Он тяжело сглотнул, пробормотал, уже тише: – Значит… только я. Только я.

Они помолчали.Генри зевнул, потёр глаза и устало вздохнул:– Ну всё, я пошёл, – буркнул он. – Никаких ужастиков больше. Мне и своих тараканов хватает.Он махнул рукой, уходя вглубь коридора:– И не забудьте, мы встречаемся…иди проспись…

Лукас остался.Стоял, прислушиваясь, будто дом ещё что-то хотел сказать.Потом тоже вздохнул и пробормотал себе под нос:– Ну, вроде ужастики на сегодня закончились. Будем надеяться. Пойду хоть немного посплю…Он скрылся в глубине коридора, и на мгновение наступила полная тишина.Как будто сама гостиница прислушивалась, остались ли кто-то ещё…

Лукас плёлся по коридору, закутавшись в плед. На ходу бормотал сам с собой, то ли успокаивая себя, то ли споря:

– Ну конечно, галлюцинации… побочка, сто процентов. Dioscorea там, надписи эти… REUS EST… Это всё стресс, да. Надо просто лечь. Завтра всё забудется.

В комнате он переоделся в пижаму, напрягся при виде зеркала, прикрыл его полотенцем – на всякий случай. Потом застелил кровать так же педантично, как раскладывают листья в ботаническом гербарии – по правилам, по строкам. На тумбочке установил будильник, посмотрел на него дважды – 00:00 – и, выключив свет, опустился на подушку с усталым вздохом.

И в этот момент…Что-то в воздухе щёлкнуло. Время перемешалось, в какой-то дикий хаос.Будильники одновременно моргнули – погасли и вспыхнули вновь, в каждой комнате показывая разное время.На стенах стрелки сорвались с привычного хода и закружились в бешеном вихре – будто невидимый дух крутил их ради собственной забавы, будто надсмехаясь.А потом всё разом стихло.

***

Будильник трещал, как механический комар с манией величия.– Не сплю я… – пробормотал он хрипло. – Я книжку читаю…

Книга действительно лежала у него на лице, обняв, как застрявший сон – тот, что никуда не спешит и не хочет отпускать. Он сдвинул её на грудь, моргнул и взглянул на часы.Стрелки застыли на отметке ровно 00:00.

– Да ладно… – выдохнул он. – Уже?

Он рывком сел, натянул на себя первое, что попалось под руку, и вышел в коридор.

Отель спал.Но не тихо: казалось, стены храпели – протяжно, будто старый трактор пробуксовывал где-то глубоко в кирпичах.

Генри шагнул вперёд – и тут же стукнулся о темноту, как о дверной косяк.Пробормотал:

– Ну нельзя же так экономить на электричестве… Тут глаз выколоть можно. Может, деньгами помочь? Скажите – я не против. Только включите тут хоть что-нибудь, – буркнул он, размахивая руками, будто отгонял нечистую.

Через минуту его глаза привыкли. Появились очертания лестницы, провисших дверей, тени на полу.

Генри шёл осторожно, почти крадучись, хмурясь от сквозняков и скрипя, словно каждый звук хотел выдать его за привидение.Он споткнулся разок, чертыхнулся полушёпотом – порог? выступ? – и остановился на площадке, где, по договору, должны были собраться остальные.

– Ну что ж… – вздохнул он. – Ждём остальных. Миссия: невыполнима.

Он прислонился к стене, вглядываясь в темноту, словно ждал, что вот-вот появится занавес – и начнётся новая, полуночная сцена.

Прошло пятнадцать минут.Никто не пришёл.

Генри вздохнул, перегнулся через перила, заглядывая вниз.– Ну, замечательно… Никого, – пробормотал он. – Один я, значит, остался бдить, пока вся эта шайка заговорщиков мирно дрыхнет и рискует пропустить всё самое интересное.

Он выпрямился, щёлкнул пальцами.Трскк! – звук рассёк темноту и тишину одним махом.

– Что теперь? – продолжил он. – Будить их всех, как меня дед в пять утра на рыбалку?Надеюсь, не будут брыкаться и кричать: «Мама, дай ещё пять минут поспать…»

И тут, в конце коридора, что-то щёлкнуло.Свет – слабый, тёплый – пополз вдоль стены, вытягиваясь полосой прямо к его силуэту, словно приглашая.

– А может, они уже ушли без меня… – пробормотал он. – И я пропущу всё самое интересное?

Послышался звук.Генри прищурился. В глубине коридора дрогнули тени.

Он насторожился: похоже, шаги.Чёткие. Ритмичные. С равными интервалами.Как будто кто-то медленно приближался – не торопясь, но с уверенностью того, кто уже знает, куда идёт.

Шаги отдавались в стенах, и казалось, что сам отель подстраивает под них дыхание.Он замер. Невольно пригнулся, словно перед схваткой. Плечи напряглись, дыхание затаилось, глаза сузились – как у хищной птицы перед броском.