Страницы истории Невеля. Книга вторая

Эти репрессии – предсмертные конвульсии издыхающего чудовища, отчаянно цепляющегося за жизнь.

Переживаемое нами ныне время по своей исторической сущности столь значительно, что долг каждого мыслящего человека, без различия состояния, глубоко вдуматься в смысл переживаемых событий и раз и навсегда определить свое отношение к ним. Самодержавие своим губительным влиянием более или менее чувствительно дает о себе знать каждому. Оно находит еще опору в пассивном состоянии общества, в его безразличном отношении к героической борьбе, которая происходит пред его глазами. Но теперь уже пора бросить старую обывательскую замашку прятаться в свою ячейку, с тревогою приговаривая: «моя, мол, хата с краю». Назревшие жизненные вопросы в обществе требуют от каждого самого активного к ним отношения.

Самодержавие сильно только благодаря мраку невежества, царящему над большинством общества. Свободная же критика и живая общественная деятельность – для него гибель, которая все больше и больше будет угрожать ему по мере роста общественного сознания в необходимости достижения политической свободы.

Политическая свобода нужна вам, граждане, для свободного развития личности, для ограждения себя от всякого рода угнетения и насилия, а потому вы должны показать правительству, что оно уже потеряло в вас своих прежних безмолвных союзников и что ваша личная воля есть тоже нечто значущее в деле управления громадной страной.

ДОЛОЙ САМОДЕРЖАВИЕ!

ДА ЗДРАВСТВУЕТ ПОЛИТИЧЕСКАЯ СВОБОДА!

    Сентябрь 1903 г. Невельский социал-демократический комитет

Прокламация БУНД № 7

Российская Социал – Демократическая Рабочая Партия

Всеобщий Еврейский Рабочий Союз в Литве, Польше и России (БУНД)

Ко всем работникам и работницам г. Невеля!

Товарищи! Нашему местному движению пришлось выдержать небольшое нападение со стороны правительственной своры. Шайка жандармов и городовых многочисленными обысками вздумала упрятать в тюрьму всю «крамолу», но к ее великому прискорбию, ей пришлось со срамом убраться восвояси, захватив с собою случайно подвернувшихся под сердитую руку. Отчасти ей помогали доносами несколько негодяев из местного населения. Это нападение, к которому невельские рабочие, еще не очень привыкли, является, однако, обычным для более значительных городов, и нужно быть заранее уверенным, что с ростом нашего движения непрошенные визиты царской полиции будут учащаться. Сознавая, что без жертв борьбы быть не может, нам приходится только заботиться о том, чтобы изменить еще поведение в смысле большей конспиративности и осторожности, дабы все усердие жандармов и шпионов пропадало даром.

Прокламация № 7 партии БУНД в Невеле, 1903 г.

Теперь, товарищи, от наших местных дел и событий перенесемся к остальной России и посмотрим, что делается на всей ее широкой равнине. Мы видим, что социал-демократическое движение растет, разливаясь могучими волнами, под напором которых трещат и рушатся разные враждебные силы, посылаемые нашим азиатским правительством. Это движение огромным пожаром охватив наиболее значительные области России, начинает теперь отзываться даже в самых глухих углах, везде и всюду вселяя тревогу и беспокойство среди царских лакеев и всякой продажной сволочи, которой выгодно существующее положение дел. Мы видим, что правительство не остается безучастным зрителем растущей силы, а в тревоге мечется от одного средства к другому, лишь бы чем-нибудь уничтожить опасность; от нагаек и солдатских пуль оно переходит к хитрым и лживым приемам задабривания и мнимого доброжелательства, но все его усилия пропадают даром и рост революционного пролетариата идет неуклонно, отмечая свой путь все учащающимися стачками и демонстрациями.

ГА РФ. Ф.1741 Оп.1 Д.913

Правительство в известной зубатовской политике пыталось повернуть рабочее движение на ложный путь и этим обезвредить его для себя; правительству казалось, что ничего нет легче как дурачить стотысячные массы русского пролетариата, что достаточно показать этому пролетариату какую-то грошовую приманку и он сейчас же расстанется со всеми своими стремлениями и превратится в стадо покорных овечек, смиренно преклоняющихся пред своим ярым врагом. Но ему пришлось убедиться в бесплодности своих надежд, так как рабочие показали, что они не так глупы, как думал о них Зубатов; они сразу оценили стоимость его приманок, поэтому в настоящее время мы видим полное крушение зубатовской политики. Подобный конец можно было предвидеть заранее, потому что самодержавному правительству, как клике эксплуататоров и хищников, взявшей на себя опеку над всем населением враждебны всякие самостоятельные действия со стороны кого бы то ни было из своих «верноподданных»; оно так сжилось с мыслью всюду соваться и вмешиваться во все стороны жизни, что малейший шаг, совершаемый кем-либо помимо правительственного предначертания, признается ими чуть ли не бунтом. Поэтому, вполне понятно, что представление рабочим некоторой самостоятельности в своих экономических делах есть со стороны правительства только наглый обман, на который оно решилось под влиянием страха пред растущим движением. Крушению этого зубатовского заигрывания содействовало еще то обстоятельство, что фабриканты подняли гвалт о том, что полицейское вмешательство грозит им разорением. Эти толстосумы начали испытывать некоторые неудобства от излишнего внимания к ним правительства, выражавшегося главным образом вмешательством в их отношениях к рабочим. Бывший министр финансов Витте написал даже целую докладную записку о том, что следовало бы предоставить некоторую свободу рабочим в их борьбе с капиталистами (отменить наказания за стачки и т. п.), – словом, даже капиталисты, эти любимцы царя начинают проникаться недовольством существующим правительством. Но самодержавие боится такой хотя бы урезанной свободы. Министр внутренних дел Плеве, который теперь является фактическим самодержцем, решил, не вступая с рабочими ни в какие соглашения, силою кулака задавить всякое враждебное правительству движение среди них, и в действиях своих решил не останавливаться ни пред какими жестокостями, но как показывают факты, даже такие меры, как массовые расстреливания, дальше чего уже идти нельзя, не только не остановили грозную силу пролетариата, но наоборот, еще больше разожгли ту ненасытную жажду борьбы, которою охвачен рабочий класс.

Нечего и говорить, что не вмешиваться во взаимные отношения капиталистов и рабочих правительство не может, но одними пулями рабочих тоже не удовлетворишь, поэтому правительство издало некоторые законы, чтобы показать, что оно будто бы заботится об улучшении их жизни. Законы эти таковы, что с первого взгляда кажется, что они в самом деле направлены в интересах рабочих, но если внимательно присмотреться, то окажется, что они изданы с целью еще больше окружить рабочих полицейской опекой. Возьмем, например, новый закон о фабричных старостах. Такие старосты, выбираемые самими рабочими, казалось бы, весьма полезны для защиты интересов и улаживания недоразумений между рабочими и хозяевами, но в законе этот выбор обставлен такими стеснениями, что староста, в сущности, обращается в орудие полицейских интересов, а не рабочих. Во-первых, выбранный староста должен быть утвержден губернатором; во-вторых, назначение старост зависит от желания фабричной инспекции, а не рабочих; затем старостам вменяется в обязанность следить за настроением рабочих, указывая начальству на «неблагонадежных». Понятно, что хороший рабочий, искренно желающий принести пользу своим товарищам, не будет утвержден начальством, да он и не возьмется за такую гнусную роль, так что, как видите, этот закон насаждает только нечто вроде «выборных» полицейских, но самим рабочим он не принесет пользы ни на грош. Или возьмем указ о переводе фабричной инспекции из министерства финансов в министерство внутренних дел, т. е. о подчинении их губернаторам. Если фабричная инспекция раньше еще стремилась, хотя не очень усердно, показать себя в роли защитницы рабочих от прижимки хозяев, если среди нее изредка находились лица честные и стоявшие за рабочих, то теперь, когда ее подчинили губернаторам, она окончательно превратилась в фабричную полицию, которая не о защите рабочих должна помышлять, а о наблюдении за ними, как бы «бунта» не было. Следовательно, по своей старой привычке правительство облекаясь в маску мнимой заботливости о народе, в сущности, преследует свои полицейские цели, которыми оно надеется сохранить свое расшатанное существование.

Товарищи! Вы видите, как правительство нагло обманывает вас, лживыми законами еще больше стягивая цепи, в которых вы закованы; вы видите, какими неслыханными жестокостями оно отвечает вам за малейший протест, за малейшее требование лучшей доли; знайте, товарищи, что это зверское самодержавие не в состоянии вам ничего дать, кроме розог, цепей и всякого страдания, что только смелой, мужественной борьбой с этим жестоким порядком вы достигните более лучшей жизни. Подражайте своим заграничным товарищам, которые уже давно избавились от самодержавного гнета и с заслуженным недоверием отвергайте всякие жалкие погремушки, которыми вздумают вас убаюкать разные не по разуму усердные приспешники самодержавия.

Долой Самодержавие! Да здравствует Социализм!!!

    Октябрь 1903 г. Невельский социал-демократический комитет

Братья крестьяне!

Слыхали ли вы, крестьяне, что в Питере творится. Рабочий народ там поднялся с оружием в руках против царя и чиновников. Невмоготу стало терпеть рабочему народу: десять тысяч дорогих его детей перебиты на проклятой войне, в далекой Маньчжурии, сотни тысяч теперь там мучаются в холоде и голоде; а живущим здесь нет работы: пухнут с голода во многих местах крестьяне и рабочие.

Листовка БУНД «К крестьянам», ГА РФ Ф.1741 Оп.1 Д.4432

Побросали в Питере рабочие фабрики и заводы, и все толпой к царю пошли просить его остановить кровопролитную войну, облегчить тяжелую жизнь рабочего русского народа. Не показался даже царь рабочим и вместо ответа, приказал стрелять по ним. Несколько сот рабочих пали, обливаясь кровью, от пуль царевых солдат. Убедился весь рабочий народ, что нечего ему ждать от доброй воли царской, поняли все, что царь и чиновники – враги народные. И не милости просить у царя решили рабочие, а воевать с царем и чиновниками, с лютыми врагами народными. Завязался сильный бой! Всюду храбро дерутся рабочие с солдатами царевыми и полицией! Кровью своею порешили рабочие добыть свободу всему народу и прекратить проклятую войну.

За Петербургом поднялись и другие города: в Москве, Риге, Варшаве, Вильно, везде поднялся городской рабочий против царя и его своры, везде он требует нового государственного порядка: чтобы народ управлялся не царем и чиновниками, а своими выборными – по чести – совести.

Братья крестьяне! Теперь очередь за вами! Довольно ждать, крестьяне! Ведь царь и чиновники окончательно разорили вас; отняли у вас дорогих сыновей, перебьют их там далеко от вас на проклятой войне. Разве не слышите, крестьяне: плачет весь народ русский, плачут маленькие сироты, плачут овдовевшие жены! А царь с вас за это возьмет новые налоги, увеличенные подати, объявит новые мобилизации! Не народу нужна война с Японией, а царю. Нужны царю новые земли; мало загреб он себе лучшей земли, мало раздал хорошей земли всем дворянам да чиновникам. Глух царь к рыданиям народным; вот год уже ваши братья, ваши дети, все дорогие вам гибнут тысячами на Дальнем Востоке, а царь и не подумает.

Листовка БУНД «К крестьянам», ГА РФ Ф.1741 Оп.1 Д.4432 Л.1об

Довольно же терпеть, крестьяне! Поддержите вы теперь городских рабочих! Вслед за ними, и вы теперь ополчитесь против злых врагов наших – царя и чиновников. Соберите мужиков ваших, прочитайте им всю правду эту; растолкуйте всем крестьянам, что пора мужику разогнуть усталую спину, пора и ему раскрыть глаза, посмотреть, что творится. Созывайте сейчас же волостные сходы, заявляйте все громко, что народ требует остановить войну теперь же! Что не пустит народ больше сыновей своих на войну проклятую!

Скорее же за дело, крестьяне! Пусть скорее узнает вся Россия, что понял всю правду и русский мужик; пусть ваши братья, городские рабочие убедятся, что и вы пришли на подмогу. Несдобровать тогда подлым врагам нашим – царю да чиновникам! Не устоять им против силы народной!

Долой царя да чиновников, а вместо них у нас будут народные выборные!

Долой войну проклятую!

Да здравствует мир и новая свободная Россия!

    Невельская социал-демократическая организация «Бунда». Январь 1905 г.

Р.С.Д.Р.П. Ко всем русским гражданам!

Вставайте, граждане, час революции пришел! Мечта стала фактом, факты посрамили мечту. Фантастический образ поэта, надежда погибших борцов, то смутно-неясное, что бродило в сердцах тьмы – тысяч, миллионов людей живет и ходит теперь из города в город, одетое в плоть, орошая горячей кровью своей иссохшуюся русскую землю.

Революция нашла свое воплощение в рабочем, рабочий поднял знамя революции. Еще безоружный стоял он в тот день – 9 января – перед войском, когда свинцовые пули и гвардейские сабли принесли царский ответ на всеподданнейшую просьбу. Тысячами трупов, жизнью жен и детей расписался он в получении ответа, не воюя. Он был побежден, но побежденный – страшен победителю.

Его огромное и внятное слово гулом прокатилось по России. Его опущенные руки приводили в расстройство государственную машину. За каждым жестом его напряженно следили. Ему делались посулы. Ему говорились запоздало – льстивые речи. Разбитый на улицах и площадях Петербурга он видится угрозой врагу, бессмертный в своей коллективности, непобедимый, придя раз в сознание. Русская историческая Немезида, он впитал в себя горечь и желчь несчетных поколений, он взвалил на плечи свои тяжесть расплаты – разоренного крестьянина, за гонимых еврея, поляка, финляндца, за общественность, над которой во все дни измывался самодержавный кулак; за поруганную литературу; за мысль, закованную в кандалы; за слово, вдетое в намордник; за всех измученных русских людей; за стремящуюся к свободе Россию; за национальное обновление ее.

9-го января он сказал: хочу быть человеком, не вьючным животным, хочу сознать себя гражданином – 8 часов рабочего труда, Всенародное Учредительное Собрание.

В пороховом дыму самодержавной расправы эти требования стали всеобщими, а дело его – делом национальным. Всероссийский освободитель, он дорогой ценой купил себе это право на всеобщность.

Граждане! После Петербургских дней в ветхом здании российской государственности невозможны более пристройки – перестройки; старая тюрьма сверху донизу сдается на слом пробужденному народу.

Не самодержец один подписал себе смертельный приговор 9 января; от сего дня невозможной стала и конституционная монархия!

Помните граждане! Волна народного гнева не уляжется до тех пор, пока опустошенная Россия не покончит счетов с последним из дома Романовых!

У русского народа нет более царя – сказал священник Гапон.

У русских граждан нет более власти, а есть только внутренний враг, засевший вековой твердыне.

9-е января есть день объявления гражданской войны, день начала революционной мобилизации народа. Революция идет, могучая, прекрасная, и никто не остановит ее хода.

Возможны дни, даже месяцы, относительного затишья, но это лишь тишь перед бурей, антракт многократной трагедии.

Не с сегодня на завтра восставший народ организует свои силы, овладеет слабеющей властью. Революция длящийся процесс с необходимыми приливами и отливами. Но в этом процессе всякий и каждый призывается к выполнению своих обязанностей, всякий и каждый несет свою службу народу.

Дезорганизовывайте правительственную власть всеми средствами, у нас их не мало. Правительство живет той услугой – часто незаметной, которую оказывают ему граждане.

Ни копейки денег врагу, никаких отношений с врагом! Гоните прочь от себя палачей, омытых пролетарской кровью! Опричникам нет места среди гражданского общества!

Сопротивление повсюду, на каждом шагу, активное и пассивное! Организуйте сами, согласуйте свои действия с организациями революционного рода.