Мой дом – СССР

И вот рота на время замерла в строю. Под ярким солнцем ослепительно блестели кокарды фуражек и начищенные до зеркального блеска пуговицы новеньких кителей и целые ряды отличительных значков на груди. Старательно отутюженные брюки и начищенные кожаные ботинки прекрасно дополняли весь этот парадный строй. Командир роты, глядя на это великолепие, заулыбался, заняв своё место в строю – ведущим колонны. Поступила команда, и рота двинулась на исходную позицию.

Издали было видно, что вокруг трибуны собралось очень много зрителей. Среди них оказалось довольно большое количество немцев, причем среди них были даже прошедшие войну военные. Волнение немного нарастало. Вот пошла первая рота. Хорошо шли, чеканя шаг и под строевую песню. «Наша песня лучше, и поём мы лучше», – тут же подумал я, опытным слухом выискивая запевал. Наконец на том конце плаца всё стихло, и тут же наш командир роты скомандовал:

– Ро-та! С пес-ней ша-гом ма-арш! – чётко разделяя слова, громко, что есть мочи, выкрикнул капитан Поздняков.

Рота, как единый организм, точно, без ошибок начала движение, и запевалы сразу подхватили с большим удовольствием нашу ротную казацкую песню. Очень хотелось показать, что мы умеем и как мы умеем, да ещё при зрителях. Зря, что ли, тренировались. И поплыла, нет – поскакала казацкая песня, вернувшись из степей, с полевых сражений, через собравшихся зрителей, прямо в окрестности немецкого города под сопровождающий гул сотен армейских ботинок русских парней – трам-трам-трам-трам:

По берлинской мостовойКони шли на водопой,Шли, потряхивая гривой,Кони-дончаки.Распевает верховой:«Эй, ребята, не впервойНам поить коней казацкихИз чужой реки…»Казаки, казаки,Едут, едут по БерлинуНаши казаки.Казаки, казаки,Едут, едут по БерлинуНаши казаки.

Как только мы приблизились к трибунам, командир роты, бодро шагающий впереди колонны, громко дал команду:

– Рота!

Рота тут же замолчала, перешла на строевой шаг и подошла к трибунам, чеканя каждое движение:

– Смирно! Равнение налево!

Мгновенно все, за исключением первой колонны, повернули головы к трибунам. Краем глаза я увидел, что рота хорошо держит строй, только широкие груди солдат то подымались, то опускались в такт движения. Так мы и прошли, уже под громкие аплодисменты зрителей, которые, не сдержав восхищения от увиденного, от слаженности строевого порядка роты, от красивой казацкой песни, начали громко хлопать в ладоши и выкрикивать разные приветствия, немного нарушая военный этикет. Я мельком увидел, как блестели глаза у нашего командира части полковника Бушкова: наш знаменитый на всю ГСВГ фронтовик улыбался, стоя на трибуне, и вытирал выступившие слёзы.

А сегодня, в этот осенний, немного пасмурный день, на слушании итогов проверки, замполит всё ещё говорил и говорил, обращаясь ко всем солдатам и офицерам части. Весь строй внимательно слушал уже изрядно поседевшего заместителя командира части, вытянувшись поротно вдоль плаца:

– Товарищи солдаты и офицеры, мы находимся на переднем рубеже защиты нашей Родины, поэтому любые политические изменения в мире или агрессивные действия недружественных к нам стран и их союзов в первую очередь коснутся нас с вами. Мы должны быть всегда сильными, готовыми дать отпор любому врагу; выносливыми, чтобы одолеть любые тяготы военной службы; крепкими и здоровыми на зависть нашим противникам. Всё это достигается ежедневными занятиями и обучением мастерству воина. В войска приходят всё новые и новые вооружения, управление которыми подвластно только умелым, обученным воинам с хорошими знаниями, особенно инженерными. Прошедшая только что осенняя проверка показала отличную подготовку наших солдат и офицеров в деле совершенствования воинского мастерства. По итогам проверки наша военная часть засчитана одной из лучших в ГСВГ. Поздравительную телеграмму от командования уже получили. По этому поводу от имени командования части и от себя лично хочу всем вам выразить свою благодарность. Спасибо, товарищи.

И тут же грянуло троекратное «ура» всех, кто был на плацу. Каждое слово замполита западало в наши души, оставляя большой след в наших молодых сердцах. Мы все гордились тем, что принадлежим Вооружённым Силам самой огромной, самой сильной, самой лучшей страны в мире, страны-героя, страны Славы, Почёта и Уважения. Мы – русские, с нами Бог.

– По результатам проверки внутри нашей части, – продолжил замполит, – первое место заняла вторая рота под командованием капитана Позднякова. Лучшими отделениями стали отделения младшего сержанта Быкова и младшего сержанта Волкова из той же роты.

При этих словах Сергей Быков, стоящий со мной рядом, дёрнул меня за рукав шинели:

– Генка, в отпуск поедем, – зашептал он многозначительно.

– Откуда знаешь? – не поверил я.

– Старшина Зимин сказал, он случайно услышал от комроты.

Я настолько разволновался, что уже не слушал и не слышал никого. Сердце заходило ходуном, меня бросало в жар, а мысли уже полетели в родные края, к папе с мамой, к родным сёстрам и братьям. «А может быть, это неправда или ошибка какая», – спрашивал сам себя, умеряя пыл. Тут до моего сознания дошло, что замполит уже закончил перечислять отличившихся и сейчас читает список награждённых, в том числе краткосрочным отпуском на Родину. И тут – о Боже мой – прочёл и мою фамилию. Я мигом успокоился: «Всё, дали, теперь не отберут». Так закончилась ещё одна глава в моей армейской службе.

* * *

Вот и наступила последняя для нашего призыва весна в Германии. Уже в марте месяце по-летнему тепло и начинают распускаться листья на деревьях и кустах, наполняя местную природу радостным возбуждением. Неизменно яркое солнце после зимней спячки торопится отдавать своё тепло, день за днём разогревая землю. Крики гусей и журавлей, возвращающихся с тёплых краёв, заполняют всё пространство, пробуждая весенний, бурный ажиотаж. Душа просится наружу, твердя постоянно: «Успеть и не опоздать, успеть и не опоздать», сама не зная, куда и зачем и что надо успеть. Вот такое ощущение нами овладевало в последние месяцы службы в армии, ощущение того, что вот-вот случится что-то грандиозное, придут большие изменения, и вот оно рядом, совсем рядом, что-то родное, близкое, уже дышит в затылок, в неизменном своём присутствии, радуя и волнуя нас. Каждый солдат из нашего призыва, конечно, догадывался, что это за чувство. Это можно было назвать одним словом: «дембель», демобилизация.

Осталось всего-то пару месяцев служить, а ещё многое надо было успеть сделать, на первый взгляд совсем мелочное и ненужное, но в то же время что-то подсказывало, что это нужно, необходимо, важно. Вот так же в голове засело: дембельский альбом. Думал, быстро соберу фотографии, наклею в альбом, вот тебе и дембельский альбом. В действительности оказалось, что это большая творческая работа, которая отнимала много времени и сил. К каждой фотографии нужно было подобрать соответствующие рисунки, стихи, напутственные речи сослуживцев, разные надписи и подписи друзей и многое, многое другое. Вот и сейчас, сидя в красном уголке, я битый час корпел над своим альбомом. Кипа фотографий, собранных за два года службы, лежала передо мной и ждала своей участи. Вот тут сестра моя, Лиза, провожает меня с отпуска обратно в Германию. Я в шинели и шапке-ушанке, с чемоданом в руке, держу под руку Лизу, а кругом в поле метель и вьюга. Кто служил в ГСВГ, тот знает, что получить краткосрочный отпуск почти нереально. Тем не менее какое-то мизерное количество отпусков, видимо для самых заслуженных, закладывалось в поощрительные списки командования, и я туда попал. Всего-то десять дней, которые отпущены солдату, и несколько дней, необходимых на дорогу туда и обратно, были почти несбыточной мечтой каждого, кто служил в армии. На другой фотографии я и старшина Зимин, с автоматами наперевес, сразу после марш-броска. Зимин четыре месяца назад демобилизовался и уехал домой, в Ленинград. Целый год он был старшиной роты, и мы так привыкли к нему, что солдаты до сих пор вспоминали его, немножко с жалостью приговаривая: «Да-а, вот был раньше Зимин…» Ну а сейчас в нашей роте другой старшина, очень неуживчивый, неотёсанный, грубый в разговорах, завистливый, далёкий от спорта уроженец Западной Украины Стасько. Конечно, он мне лично ничего плохого не сделал, просто я собрал те эпитеты, которыми отзывались про него сослуживцы. Видимо, зная, что допустил оплошность, поставив его старшиной, командир роты Поздняков собрал нас, командиров отделений, и прямо спросил о его соответствии этой должности. Почти все высказались против Стасько, но, видя, что командиру роты такая ситуация в роте не нравится, я всё же высказался за старшину:

– Товарищ капитан, есть пословица: коня на переправе не меняют. Служить осталось всего-то три месяца. Я понимаю, что он никому не нравится, и даже вам, но менять сейчас нельзя. Толк будет мизерный, а ненужные разговоры пойдут и дойдут наверно до командира части. Мы-то скоро демобилизуемся и разойдёмся по домам, а вам ещё служить да служить. А со Стасько мы поговорим сами, если надо, где-то поможем, – закончил я.

– На том и порешили, – сказал свою любимую фразу капитан Поздняков. – Все свободны. Сержант Волков, задержитесь.

И когда все ушли, продолжил:

– Сержант Волков, спасибо за правильное понимание ситуации и за поддержку, я действительно не знал, что с ним надо делать, уставных явных нарушений нет, а объяснить командованию части, за что снят с должности, – проблема. А вы знаете, сержант, я же хотел вас поставить старшиной, но не сделал, и знаете почему?

– Нет, не знаю, товарищ капитан.

– Потому что вы слишком добрый, а роте нужен более строгий старшина.

Конечно, в своих выводах капитан, может быть, и прав, но в итоге получили проникновение зла в коллектив и, как следствие, нервозность в роте.

А вот ещё фотография, где мы всей ротой на обеде, сидим за накрытыми столами в солдатской столовой. В начале стола, как всегда, сидит командир отделения, а рядом располагаются деды и «черпак», а далее – всё отделение. «Черпак» – это тот, кто прослужил год, и только он имеет право за столом орудовать черпаком и разливать суп в миски.

К приходу в столовую дневальный по роте заранее накрывает столы. На обед, как правило, ставится большая кастрюля с супом, кастрюля поменьше – со вторым: это могут быть разнообразные каши, макароны, лапша, картошка жареная, варёная или картофельное пюре, большая тарелка с жареной рыбой, а ещё чайник с компотом, хлеб. Конечно, на каждую еду есть свои гурманы, но я, даже после многих лет, до сих пор вспоминаю супы в нашей солдатской столовой: знаменитое острое, перчёное харчо, красный свекольный борщ, кислые щи из зелёных листьев капусты или простой молочный суп. Настолько были вкусны приготовленные с душой поваром супы, что даже офицеры части очень часто заглядывали в солдатскую столовую, в шутку приговаривая, что наши повара больше любят солдат, чем офицеров. Ну а рыбу жарить так, как наши повара-умельцы, я так и не научился. Они их поджаривали таким образом, что под зубами мягко хрустели даже кости, легко перемалываясь. Ну а компот? Я такой душистый густой компот так нигде больше и не попробовал в своей жизни. Может быть, кто-то, читая эти строки, подумает, что я приукрашиваю. Нет, нисколько. Я думаю, весь секрет был в том, что сам командир части, полковник Бушков, очень часто самолично проверял качество еды, не говоря уже о том, что в обязанности дежурного офицера по части входило тестирование еды и проверка качества, что делалось ежедневно перед приёмом пищи солдатами. Видимо, русскую поговорку «Как солдата покормишь, так он и служит» многие понимали правильно.

А на этой фотографии, снятой в самом начале службы, я стою в саду с полным ведром груш и яблок, и моё улыбающееся лицо говорит, что я попал в райские кущи. Мои мысли быстро перенеслись на года-полтора назад. Я ещё не начал служить в роте, как попал в гарнизонный караул, где пришлось охранять гарнизонный госпиталь. Дело в том, что охраной важных объектов занимаются специальные войсковые части или роты, но иногда, как бы в помощь, ставили и нас, чтобы дать передохнуть ребятам. И вот, когда мы в первый раз приехали в гарнизонный госпиталь и увидели, что госпиталь находится прямо на территории огромного, бесконечного в прямом смысле слова фруктового сада, нашему удивлению не было границ. Груши и яблоки уже созрели и падали на землю, устилая в неимоверном количестве всю площадь сада. И никто их не собирал, так и оставались они лежать, постепенно превращаясь в саму землю. Первой моей мыслью было как можно больше фруктов собрать, хотя бы для своего отделения, что я и сделал после окончания смены. Расстелил шинель, собрал туда яблоки и груши, завязал туго концы, и получился у меня довольно объёмистый «мешок», который я забросил на подъехавший за нами военный грузовик. И уже в казарме, пока не было никого из роты, аккуратно разложил под подушки всем бойцам нашего отделения все принесённые из далёкого сада вкусности. Было очень приятно смотреть потом на реакцию ребят наших, когда сюрприз уже открылся. Все были очень довольны неожиданным подарком, особенно командир отделения сержант Корнюшин, который то и дело повторял: «Ну, рядовой Волков, не ожидал, сразу видно, что из деревни».

Так, просматривая свои армейские фотки, я понял, как будет выглядеть мой дембельский альбом, который, видимо, будет храниться у меня до скончания века. А сделаю я свой альбом как историю молодого человека, под названием «От призыва до дембеля». А в мыслях уже легли на первую страницу альбома прекрасные слова стихотворения, написанного моим другом и сослуживцем, командиром четвёртого отделения Сергеем Быковым:

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.