Мистер Блох, или Благое безумие

– Вариант для обеих сторон, типа, ищут приемлемый. Говорящая блоха посоветовала. Блоха вчера выступала с микрофоном в Палате. Наверно, этот, как его, о ком вчера говорили, «мистер Блох». Больше некому. Всё собрание вчера, типа, слышало блоху. Блоха, дескать, консенсус найти велела, габузом действовать, типа, навалиться.

– И тут блоха?! Вишь ты… На чём порешили?

– Мечтают двойника вашего, Рурик Херонович заполевать… Дескать, на самом деле вы умерли после пятого инфаркта.

– И здесь я умер! Черть их побирай! Я же в телевизоре каждую неделю вещаю. Чего ещё?

– Форма ушей, типа, не совпадает с истинно вашей… Эксперты нашлись по вашим ушам.

– Эксперты! Покемарить спокойно не дадут. Во сне уже являются, скакуны! От депутатских-то ушей с души воротит, а туда же… Вот я им вариант предложу, свой… третий. Блошку за ушко посажу и чесаться не велю. Ещё что?

– Псы бунтуют, шеф! Особенно Жирик ваш бесчинствует, в Думу вчера приглашался. Зачем – неизвестно. Наверно, стажируется. Якобы партию свою, собачью, зарегистрировать хочет.

– Партию? Пусть регистрирует, свинья. Чуть мне нос не оттяпал. За моё-то добро. А партию… что ж. Лишняя партия – лишняя загогулина.

– Злостные слухи, типа, распространяет…

– Слухи? Какие? Об чём?

– Об НЛО. Вся гопота, включая собак, насчёт НЛО бредит, Рурик Херонович. Звезду на Западе видели вчера вечером и пришельцев, типа, с саквояжами…

Дубовик задумался. Но ненадолго.

– Надо подкараулить этих пришельцев, – вдумчиво сказал Дубовик. – Подождать, пока выползут из НЛО. А как выползут, из АК-47 всех положить.

– Как вы их положите из калаша, если они, типа, блохи?

Президент оживился:

– Блохи с саквояжами? Опять! Тогда вот что…

Дубовик оторвал от клубка крошечный кончик и сделал такое движение, будто ногтем большого пальца правой руки давит нечто на ногте левой руки. Раздавив, поднёс щепоть к носу Сизо:

– Был шустрик и нет шустрика! Вот как с экспертами надо поступать! С международными.

Тут даже Сизо задумался:

– С кем, с кем, Рурик Херонович?

– Поговори у меня. Ладно, свободен.

Много загадочных разговоров с шефом выдержал Задерищев за те шесть лет, что служил Дубовику после его первого всенародного избрания. Но этот разговор был ни на что не похож. Во всяком случае, ни о каком «третьем варианте» речь никогда не заходила. И о «международных экспертах», которых надо давить на ногте, тоже. А тут ещё какой-то Блох под ногами путается… прежде насекомых тем в беседах не возникало.

Министр, втянув голову в ворот мундира, вышел из палаты. Овальные мозги его

вращались с бешенной скоростью. «Насчёт шустрика намёк, или крыша поехала? – гадал Сизо. – Намёк. Старик ещё крепок».

Навстречу по коридору академик Пичугин на каталке с лекарствами вёз огромный, как табурет, муляж зуба мудрости. На плече у медицинского светила сидел десятисантимет-ровый эмбрион с человечьей рожицей, в шляпе, с тросточкой, саквояжем и планом ЦКБ в лапках.

– Друг мой, как нам проехать к президенту? – озабоченно осведомилось существо голосом взрослого мужчины. – Мы везём ему новый моляр.

«Старик-то крепок, да я не выстоял!» – последнее, что мелькнуло в голове у Сизо.

Когда через полчаса министра откачали, он увидел над собой вежливое лицо академика Пичугина, который как ни в чём не бывало всаживал в хвостовую мышцу Сизо шприц промедола.

Ни зуба мудрости, ни каких-либо насекомых…

ГЕНПРОКУРОР В ПРОЦЕССЕ

Генеральный прокурор республики Рутиния Григорий Лукьянович Бельский старался во всём следовать президенту Дубовику, хоть это не всегда у него получалось. Дубовик твёрдо держался своей «Бурячихи». Генпрокурор такой отчётливой приверженности к одному напитку не имел, что постоянно вводило его в сомнения. Сейчас он мрачно размышлял, стоя у мини-бара в своём служебном кабинете, о том, что он выпьет: «Тоник», «Джин-тоник», или «Гипер-тоник сильвупле»?

Генпрокурор оторвал от листа с крупным заголовком «Очная ставка» три полоски бумаги, написал на каждой название напитка, полоски закатал в шарики, и, немного пожонглировав ими, поймал в горсть и притворился, что делает мучительно сложный выбор.

С полки книжного шкафа Григорий Лукьянович достал точные фармацевтические весы со скульптурой Фемиды вниз головой вместо стрелки. На этих весах Бельский обычно анализировал указания президента Дубовика, взвешивая pro и kontra. Сейчас генпрокурор бросал бумажные шарики по очереди на чаши весов, прикидывая удельный вес и значение каждого напитка, если рассматривать их не просто как способ нагрузиться, но с позиций законности, справедливости и гуманизма. Эти манипуляции (о чём прекрасно знал и сам Григорий Лукьянович) были совершенно излишни. Бельский от рождения имел феноменальную способность буравить взглядом всё, что видел перед собой – философские понятия, финансовые выкладки, людей с их прошлым и будущим, бетонные бункеры и чугунные плиты. Добиться признания от какого-нибудь закоренелого преступника было для Бельского плёвым делом. Выражаясь профессиональным языком, он оголял татей за считанные секунды. От него, тогда ещё начинающего прокурора, не ушли даже знаменитые братья-террористы Эжен и Алекс Норнье, в поисках которых, как вы знаете, Интерпол в своё время сбился с ног. Стоило им объявиться в Рутинополе и попасть на глаза Бельскому, как они были буквально прожжены его взглядом. Но бог с ними, с братьями. Бельский мог оголить любого, стоило только мигнуть президенту Дубовику. Вся трудность заключалась в том, чтобы предугадать желания шефа, упредить их, чтобы президенту не пришлось напрягаться и мигать. Нужно было сообразить, в какую сторону в данный момент несёт Дубовика: в сторону капитализма демократического или в сторону капитализма бюрократического? Дубовик мог завестись на одной воде, не говоря уже об H

O с добавлением спирта.

Удивительная способность оголять обнаружилась у Гриши Бельского в пятилетнем возрасте. На совершенно безобидный вопрос во всех смыслах достойной дамы, третьего секретаря райкома партии, беседовавшей с матерью Гриши – завхозом этого райкома: «Я вам нравлюсь, молодой человек? Вы меня любите?», Гриша, посмотрев на тётю исподлобья, сообщил:

– Ты стъяшная и безобъязная!

При этом тётя-секретарь машинально гладила мальчонку по русой головке.

Как мог он в своём невинном возрасте предполагать, что тётя-секретарь райкома действительно в некотором смысле заслуживала осуждения и критики?! На возглас испуганной матери: «Не болтай лишнего, балбес!» – Григорий, вместо того чтобы смягчиться, продолжал обличения:

– Велни хлустальную вазу. Антиквалиат!

Секретарь грохнулась в обморок.

– Тлетьей степени тяжести, – прокомментировал, не моргнув глазом, удивительный ребенок. – Будет знать, как воловать.

Как вскоре выяснила ревизия, упомянутая тётя-секретарь действительно во время инвентаризации под шумок присвоила дорогостоящую хрустальную вазу, украшенную рубинами из чистого богемского стекла.

Вот почему никакой нужды в катании бумажных шариков и их взвешивании у генпрокурора не было. Он и так в любом шарике, мгновенно просверлив его взглядом, разобрал бы текст. Просто генпрокурор обдумывал свой очередной визит к президенту Дубовику и находился в раздумье.

Вместо того, чтобы прямо насладиться любимым «Гипер-тоником» (50 градусов крепости, настоян на 77 травах, приготовлен на воде Святого Белогорского источника), Бельский, вынув без промаха необходимую бумажку, устроил фужеру «Гипера», чтобы не слишком зазнавался, показательный уголовный процесс с привлечением рюмок из того же мини-бара в качестве потерпевших и свидетелей. В суде между сторонами произошла небольшая потасовка: три шухерные рюмки, почувствовав настроение генпрокурора, напали на фужер с «Гипером», при этом одна из рюмок с повреждениями, несовместимыми с жизнью, была отправлена в мусорную корзину.

Это дало генпрокурору повод возбудить новый процесс против заносчивого фужера на основании статьи 108 УК (убийство при превышении пределов необходимой самообороны). Генпрокурор полагал, что фужер причинил смерть рюмке сразу же после отражения нападения, как бы по инерции, находясь ещё под влиянием отражённого посягательства. И хоть это смягчало вину фужера, но закон (а генпрокурор решительно стоял на точке закона) требовал от субъекта преступления не распускать нервы и нюни.

Все попытки фужеров из сервиза «Арфистка» (женщин генпрокурор угощал исключительно из «Арфистки») с помощью телефонных позвонков помочь беде друга и собутыльника: «Григорий Лукьянович, отпусти, нужный чел!», разбились о непреклонность

стража закона: «Убийца и вор должны сидеть. Независимость прокурора и суда – фундамент любого успешного общества. Имейте это в виду, щенки!». (Григорий Лукьянович именно так ответил министру Сизо, которого изображал на столе кувшин из сервиза «Рог изобилия». И даже хлопоты серебряного Бочонка на три литра не тронули Бельского, хотя Бочонок представлял интересы администрации самого президента: «Ничьих просьб не исполняем!» – прямо заявил он Бочонку, решив заранее, что если будут гневаться те, кто подсылает Бочонка, прикинуться шлангом, мол, ничего не знаю, в первый раз слышу, такой заявки не поступало. Пусть докажут, что заявка была в природе.

Раздражение Григория Лукьяновича, впрочем, имело и вполне реальное объяснение. На его рабочем столе лежал лист лощёной бумаги с шапкой «ГОСУДАРСТВЕННАЯ ДУМА ФЕДЕРАЛЬНОГО СОБРАНИЯ РЕСПУБЛИКИ РУТИНИЯ», пониже: «Председатель». Ещё ниже – «ЗАПРОС», а совсем внизу: «А. Климакс». Между «запросом» и «А. Климаксом» заключалась какая-то ересь, которую Бельский не мог осмыслить, но которая содержала, чувствовал он, нечто тревожное:

«Уважаемый Григорий Лукьянович!

В последнее время в г.Рутинополе среди местного населения и понаехавших циркулируют возбуждающие массы слухи о якобы имеющем место появлении неопознанных летающих объектов (НЛО) и тому подобных материй в небе над «Тремя вокзалами». НЛО предположительно западного происхождения. Непосредственно в здании ГД во время творческой дискуссии о всеобщем общественном согласии имели место заграничные выкрики по микрофону на русском языке в рифму и вылазки эмбрионов на поверхность стола президиума. С наглым хождением по казённой мебели. Чем был сорван обмен мнениями по вопросу повестки дня.