Капля крови в снегу. Стихотворения 1942-1944

5. «Сердце не бьётся в домах…»

Сердце не бьётся в домах,
В корзине ребёнок застывший.
И конь храпит на стене,
И дятел ненужный стучится,
Стучит, и стучит, и долбит,
Долбит, и стучит, и трясётся.
Иголка вопьётся и мышь свои зубы вонзит,
Но крови не будет. И примус, и книги, и лампа
И папа с улыбкой печальной,
И мама на мокром полу,
И тётка с рукою прощальной
Застыло уныло, примёрзло как палка
К дровам. И дрова не нужны.
Но лето в закрытые окна придёт
И солнце затеплит в квартире.
И конь улыбнётся недужный
И дятел ненужный,
На папе улыбка сгниёт.
Мышь убежит под диван
И мама растает, и тётка проснётся
В могиле с рукою прощальной
В квартире, в могиле у нас.

    Июнь 1942

6. «Я немца увидел в глаза…»

Я немца увидел в глаза,
Фашиста с усами и с носом.
Он сидел на реке
С котлетой в руке,
С папиросой в губах,
С зубочисткой в зубах
И левой ногой обнимая полено.
Вдруг всё мне открылось
И осветилось немецкое тело,
И стала просвечивать
Сначала нога,
А после рука.
И сердце открылось кошачье,
Печёнка щенячья
И птичий желудок,
И кровь поросячья.
И тут захотелось зарезать его,
Вонзить в него нож,
Сказать ему – что ж!
Но рука испугалась брезгливо,
Нога задрожала
И взгляд мой потух.
То птица сидела с человечьим лицом,
Птица ночная в военной шинели
И со свастикой на рукавах.
Взмах и она улетает.

    Июнь 1942

7. Любино поле

Люба любила, потела
И чай пила с мёдом в овсе.
Когда-то помещик случайный
Ушкуйник и поп. Но время ушло
И их унесло.
И вот мы в окопах сидим,
На небо глядим
И видим летят
То ближе то дальше
И бомбы кидают.
Любино Поле расколото вдрызг
И Луга-речонка поднята к самому небу.
Ах, небо! Ах, Ад! Ах, подушка-жена!
Ах, детство. Ах, Пушкин! Ах, Ляля!
Та Ляля с которой гулял,
Которой ты всё поверял.
Ах, сказки! Ах, море и всё!
Всё поднято, разодрано к чёрту
И нет уже ничего.
Деревья трещат. Дома догорели.
Коровы бредут и бабы хохочут от горя.
Лишь старик один озабочен
Зовут его Иванов.
Он выменял пару ботинок
За десять штанов,
А штаны отдал за телёнка.
Телёнок убит.
И дом лежит на траве с отрубленным боком.
А по полю прыгает Иванов, улыбаясь
И ищет, и ищет, и свищет,
И спрашивает и каждого, где они —
Те что заплатят ему за убыток.

    Июнь 1942

8. «Сани, кадушка, кровать…»

Сани, кадушка, кровать
Речка, избушка, корова.
Тёплое выморозь, жеребцов и мужчин оскопи