Казаки, взгляд с другой стороны. Неизвестная история

Граф де Сези

Французский посол в Турции Филипп Арле (Harlay), граф де Сези, личность неординарная и откровенно беспринципная, любивший повторять: «Цель оправдывает средства». Франция, занятая борьбой с империей Габсбургов и Испанией, не уделяла внимания делам Востока. Стамбул оставался вне поля зрения Версаля, и французский посол мог свободно продолжать политику, направленную на соблюдение интересов императора Фердинанда II Габсбурга, ибо Вена не скупилась на золото, а не на соблюдение интересов Франции: Версаль скупился. Но несмотря на это, Филипп де Сези был человеком умным и наблюдательным, оставившим, множество записок относящихся к донским и запорожским казакам.

О казачьем набеге или набегах 1620 г. сообщали в депеше и письме из Стамбула французский посол Ф. де Сези и анонимный сотрудник его посольства. «Казаки, – говорилось в донесении посла королю Людовику XIII от 9 августа (30 июля), – бывают каждый раз поблизости отсюда на Черном море, где они захватывают невероятную добычу несмотря на свои слабые силы и имеют такую славу, что нужны палочные удары, чтобы заставить турецких солдат выступить на войну против них на нескольких галерах, которые великий сеньор (великим сеньором, или синьором, в романоязычной Европе часто называли султана) посылает туда с большим трудом».

«Еще никогда не было такого страха, какой я вижу в К.П. (Константинополе), – доносил Ф. де Сези 21 (11) апреля 1620 года, – многие люди приготовились выехать прочь отсюда, когда отправится великий сеньор, и думают, что казаки придут все разрушить».

17 июня 1621 года – французский посол в Стамбуле граф де Сези, который называл казаков не иначе, как «хозяевами Черного моря», снова сообщал о появлении запорожцев под стенами Стамбула: «Страх, охвативший жителей этого города, был так велик, что невозможно описать. 16 лодок с казаками в эти дни достигли колонн Помпея у входа в пролив в Черное море…».

О появлении казаков у Босфора, панике в Стамбуле и лихорадочных мерах османских властей по защите пролива и столицы подробно говорится в депеше Ф. де Сези Людовику XIII от 17 (7) июня.

«Ужас в этом городе, – сообщал посол, – был так велик, что невозможно описать. Шестнадцать лодок с казаками достигли в эти дни колонны Помпея поблизости от устья Канала Черного моря, чтобы захватить карамуссоли, сжечь и разрушить селения, и переполох был такой, что множество людей из Перы и Кассом-баши (Касымпаши.) бросилось к Арсеналу спасать свое имущество в Константинополе, что поставило в затруднительное положение каймакана (каймакам исполнял обязанности великого везира, когда тот отсутствовал в столице) и бостанджибасси (бостанджибаши – начальник охраны султанских дворцов и садов); великий сеньор и его совет оставили такую малую охрану в этом городе, что без трех галер, которые находились здесь, не было бы никакой возможности послать защищать устье названного канала, хотя день и ночь каймакан и бостанджи хватали на улицах людей, которые никогда не предполагали воевать, а что касается оружия, то его взяли с христианских судов, которые стояли в порту; эти люди не имели ни одного мушкета в запасе».

«Наконец, – продолжал Ф. де Сези, – после двух дней смятения эти три галеры и сорок лодок и фрегатов вышли из устья, чтобы искать казаков, которые в то время грабили одно селение; они (турки) не рискнули ни приблизиться, ни сразиться с шестнадцатью лодками, хотя половина людей (казаков) находилась еще на берегу; и под покровом ночи три галеры и остатки мобилизованного войска вернулись обратно к замкам, которые называют здесь Башнями Черного моря, к стыду паши, на которого было возложено это поручение. Каймакан и бостанджи сообщили великому сеньору об этом малодушии, чтобы он (паша) был наказан».

Источники отмечают двойной приход казаков в Прибосфорский район в 1622 г. Первое их появление там относится к апрелю. «Великий везир, – доносил Ф. де Сези королю Франции 1 мая (21 апреля), – был более занят, чем он желал: рыжие и казаки (т.е. донцы и запорожцы) пришли поблизости отсюда на Черном море, взяли несколько судов, что привело великого сеньора в такую ярость, что он угрожал ему (великому визиру) отрубить голову и великому казначею, которого они называют тефтедар (правильно: дефтердар), если на другой же день они не отправят галеры на Черное море».

Действия казаков «за полтора днища» от Стамбула описаны 12 (2) июля Ф. де Сези. «Казаки, – говорится в его донесении королю, – появились в пятнадцати лье отсюда (в 83,3 км, если лье сухопутные. – В.К.) на тридцати лодках, чтобы взять один город, именуемый Кодриа, в пяти лье от Черного моря в Анатолии; они оставили свои следы и увели более тысячи пленных на карамуссалах, взятых ими». Под Кодриа, несомненно, подразумевалась Кандыра, расположенная в азиатской части прилегающего к Босфору черноморского побережья, в некотором удалении от моря (впрочем, гораздо ближе, чем на пять лье).

12 (2) мая 1623 года, французский посол Ф. де Сези доносил своему королю: «Казаки на 80 лодках спустились по Борисфену и высадились довольно близко от Кафы на полуострове, и разгромили крымский город, где убили много татар». По информации посла, в этом нападении участвовали «поляки, казаки и рыжие» (запорожцы и донцы), «порядочное число вооруженных лодок держалось у берегов, чтобы никто не мог спастись в море», а само известие о нападении поразило Стамбул больше, «чем все успехи короля Персии» (шаха).

Оценка посла Ф. де Сези первого набега казаков на Босфор 1624 г.: «Это предприятие столь отважно, что заслуживает уважения, так как чтобы его совершить, нужно было решиться сразиться с тридцатью галерами, которые есть на Черном море и которые были отправлены ранее на поиски казаков и для покорения короля (хана) Татарии».

Ф. де Сези в депеше Людовику XIII от 21 (11) июля сообщал, что казаки пришли, «чтобы разгромить одно большое местечко, называемое Неокорис (Еникёй), которое соприкасается с Башнями Черного мор (Румелихисары и Анадолухисары) на виду у Сераля великого сеньора и ближе отсюда (из столицы), чем многие увеселительные дома, где он иногда проводит время». Далее посол писал, что казаки оставили «после более чем десятичасового пребывания на земле множество сожженных и опустошенных красивых домов на берегу канала». В другом донесении посла королю от 4 августа (25 июля) снова сказано, что «казаки разгромили Неокорис и другие места на виду у Сераля».

По сообщению Ф. де Сези королю, вследствие казачьего разгрома босфорских селений «турки были так раздражены, что предлагалось и обсуждалось, не убить ли всех христиан-франков (западноевропейцев. – В.К.), но Бог отвел это жестокое намерение, и было решено только, что их разоружат и посетят все дома, чего и ожидали с часу на час с благодарственным молебствием, если дешево отделаются, так что в течение двух дней бедные христиане не осмеливались выходить из своих домов».

В депеше Ф. де Сези королю Франции, победа казаков в Босфорском проливе описывается лаконично: «И затем (после погрома Босфора) … они (казаки) удалились без потери единого человека; так как здесь в порту не было вовсе галер, они (турки) так долго снаряжали лодки, что казаки имели полную возможность погрузить и увезти свою добычу».

Сообщение Ф. де Сези из Стамбула от 18 (8) августа 1624 года: «Морские силы (турок) чрезвычайно слабы, и если бы и были галеры, то нет здесь людей ни чтобы ими командовать, ни чтобы их снарядить. В течение прошедших дней были отправлены три (галеры) тут поблизости от устья Черного моря с несколькими фрегатами (фыркатами), чтобы охранять и воспрепятствовать возвращению казаков; но после того как они пробыли два дня в порту без сухарей, без пороха и других боеприпасов, все, кто был наверху (т.е. исключая рабов-гребцов), их покинули и вернулись сюда, оставив галеры на произвол судьбы. А на другой день старик Халил-паша прислал мне просьбу одолжить ему три бочонка пороху…».

В депеше Ф. де Сези королю от 5 июня (26 мая) 1625 года, со ссылкой на капитана галеры, вернувшейся из Кафы, также сообщается о мирном прибытии казаков в этот порт после разгрома Трабзона и говорится о союзе казаков и татар. «Хорошая встреча, которую им сделал король Татарии (хан) в Кафе, куда они никогда не входили, – замечал посол, – убедили этих людей (турок, посылавшихся в Крым) в том, что татары и казаки едины: обстоятельство, правда о котором откроется в скором времени».

О действиях турецкого флота против казаков на Дунае говорится в сообщении Ф. де Сези, адресованном де ла Вий-о-Клеру 13 (3) июля 1625 года: «В течение прошедших дней казаки взяли несколько турецких лодок, спустившихся по Дунаю для усиления галер великого сеньора, но их (казаков) радость была недолгой – встретились с пашой моря (капудан-пашой) с 40 галерами, которые их разбили наголову, хотя у них было почти триста лодок».

Мишель Бодье

Мишель Бодье, французский историк 17 века. К сожалению никакой другой информации об этом авторе найти не удалось. Тем не менее его записки проливают дополнительный свет на взаимоотношения Османской империи с казаками.

Запорожцы, замечал тогда же французский автор Мишель Бодье, говоря о противостоянии Стамбулу 1620-х гг., явились «бичом для… Турецкой великой державы», которую они терзали, «как мухи терзают и самых больших животных», и «показали туркам, что в каком бы положении они (казаки) ни были на этом море, они тут всегда хозяева и что оно не столько море, сколько арена их побед над ними (турками)».

М. Бодье о нападении и захвате донскими и запорожскими казаками города Кафа в 1623 году. По его словам, «казаки и русские (т.е. запорожцы и донцы) прибыли из устья Дуная (Днепра?) и на побережье напали на большой крымский город, который им (татарам) принадлежит, овладели им, ограбили, вывезли из него богатства, увели в качестве рабов тех татар, что там жили, затем подожгли и из большого города сделали большой костер. Турки были вынуждены послать пятнадцать галер на это Черное море, чтобы остановить успехи тех казаков; но нашлось так мало людей, желающих идти сражаться, что министры велели силой взять лодочников канала, носильщиков и грузчиков-армян, чтобы снарядить эти суда командами»… «Султан Амурат (Мурад IV), рассерженный этими беспорядками, пригрозил своему великому визиру и главнокомандующему, что отрубит им головы, если они не найдут военного люда в достаточном числе, чтобы снарядить галеры». Министры доказывали своему повелителю, что янычары и сипахи «не умеют больше подчиняться и не хотят больше выходить из Константинополя».

У М. Бодье читаем, что казаки «спустились к Замкам Константинополя, которые… Черное море омывает своими волнами; после обычного грабежа и опустошения большого селения рядом с Константинополем они его сожгли, причем пламя было видно из павильонов Сераля (1624 год)». Далее М. Бодье замечал, что «казаки посмели появиться в двух лье от Константинополя, у двух крепостей, или замков, находящихся на обоих берегах Босфора, которые и были единственными преградами от их набегов и не дали им пройти дальше». По словам М. Бодье, «одно имя казаков вызывало страх и ужас в Константинополе», а османские «министры были в таком испуге, что трусливо плакали как женщины вместо того, чтобы помогать своей стране как подобает мужчинам».

М. Бодье о впечатлении произведённом казаками на турок после Босфорского рейда 1624 года: «У турок, не было другого лекарства, кроме отчаяния, порождаемого в таких случаях малодушием, и они пометили крестами двери франков (как они зовут христиан Запада), а ночью, разбивая их окна камнями, кричали и угрожали, что будут их грабить и убивать, если они не воспрепятствуют набегам и опустошениям, чинимым у них (турок) казаками».

М. Бодье о взятии казаками Трапезунда и его разграблении: «сто пятьдесят лодок казаков, обычного бича для турок на Черном море, напали на город Трапезунд, ограбили его, но не смогли овладеть замком, оказавшим сопротивление…». М. Бодье указывает, что флот, направленный против казаков, исчислялся в 55 галер и приводит подробности его выхода в море. Реджеб-паша с 43 галерами уже покинул стамбульский порт, чтобы присоединиться к 12 галерам, которые еще раньше отправились в плавание, но «султан узнал, что двести лодок казаков находятся на Черном море, намереваясь подойти поближе к городу (Стамбулу) … и велел не выходить из Босфора». Капудан-паша, воспользовавшись случаем, построил в проливе новый форт, после чего «вышел на поиски казаков, которые опустошали берега этого моря. Он направил вперед на разведку двенадцать галер, за которыми следовал сам с теми сорока тремя, которые привел…».

Рассказ М. Бодье о непокорстве пленных казаков: «Бей, повел их (пленных казаков-рабов) в какой-то магазин, чтобы взять там продовольственные припасы и отнести их на галеру; тут они на него набрасываются и убивают. Приходят, чтобы взять их и покарать за убийство, они принимают бой, убивают нескольких нападающих и умирают с оружием в руках».

М. Бодье о сражении казаков после взятия двух галер у Сизеболы: «продолжали бы побеждать, так что из четырнадцати галер… ни одна не вернулась бы в Константинополь, если бы не крепчавший ветер, ограничивший их успех такими небольшими трофеями. Со своей стороны, они потеряли восемь лодок, которые неосторожно отдалились от основной части суденышек, чтобы ограбить несколько сел; двенадцать турецких галер атаковали и захватили их, и турки, чтобы прикрыть свои потери присущей им пышностью, увели их в Константинополь с тремястами пятьюдесятью пленными и седьмого числа октября месяца (27 сентября старого стиля) триумфально вошли в порт, ведя на буксире эти небольшие лодки».

К 1630 г., может быть, относятся действия казаков и в районе Бургаса. М. Бодье в одном из изданий своей книги, вышедшем в 1631 г., сообщал свежие новости на этот счет. «Русские (казаки), привыкшие совершать набеги, продолжают их чинить летом… тысяча шестьсот тридцатого года… они вновь вышли в Черное море, чтобы, как обычно, нанести урон туркам, используя реку Танаис и Борисфен…». «Русские, высадились в Анатолии, захватили там несколько удаленный от моря город Ямбол, ограбили его и увезли богатую добычу, состоявшую из разных вещей, но главным образом меди, которая производится в большом количестве в этом крае». Согласно М. Бодье, капудан-паша «смог собрать лишь шестьдесят пять парусов» – галер, галиотов и бригантин – ив июне (22 мая – 20 июня старого стиля) выступил, «чтобы выгнать русских из империи своего государя», но «не добился большого успеха».

М. Бодье: «Сии козаки, выступя чрез устье Дуная в Черное море, начинали опустошать приморские области султана… Амурат с тру дом мог найти в своих гаванях 15 галер для учинения над ними поисков, а еще больше имел труда их вооружить. Не нашед ни галерных работников, ни морских служителей и никого, кто бы хотел итти в поход, принужден был силою брать таких людей, которые никакого не имели понятия о мореходном деле. Сие толь худо снаряженное ополчение не весьма могло устрашить Козаков, которые всегда продолжали свои разбои с одинаким успехом».

Пье?тро де?лла Ва?лле (Балле)

Пье?тро де?лла Ва?лле (11 апреля 1586 – 21 апреля 1652) – итальянский аристократ, путешественник, литератор, музыкант-любитель, дипломат. В ходе своего двенадцатилетнего путешествия по Азии посетил Османскую империю (Стамбул, Ионические острова, Египет, Палестину), Персию и Индию. Жюль Верн назвал его «первым туристом», поскольку, обладая большим состоянием, он путешествовал не для заработка или по делам, а для удовлетворения собственного любопытства. Пьетро делла Валле был хорошо образованным человеком, владел латынью, древнегреческим языком, изучил турецкий, арабский, персидский языки. Для нас особо интересны его описания противостояния Османской империи и казаков. На русском языке труды Пьетро делла Валле не издавались.

Итальянский путешественник Пьетро делла Валле, рассказав в своих записках 1618 г. о казачьих действиях на море и о том, как он в 1616 г. был очевидцем отправки из Стамбула против казаков султанского кузена Махмуд-паши с 10 лучшими галерами и множеством меньших судов, обращенных затем ими в бегство, замечал: «После стольких побед и таких хороших успехов, которые не могут не вселить в победителей храбрость и гордость, я вынужден призадуматься, не имеют ли казаки право претендовать однажды на что-то более возвышенное. Я слышал от них, что они надеются со временем стать хозяевами Константинополя, что освобождение этой местности предназначено их мужеству, что предсказания, которые они имеют, это ясно предвещают».

П. делла Валле, который называет османского флотоводца генералом Махуд-пашой, сыном Цикале и кузеном султана. Мехмед-паша, по П. делла Валле, «повел туда, кроме большого числа небольших судов, десять галер из числа самых больших и лучших, что были в Константинополе. Несмотря на все это, его судьба не стала счастливее других. Напротив, он испытал самые большие невзгоды, так как казаки, обратив его войско в бегство, захватили две большие галеры среди многих других, пустились за ним в погоню, побив его и оконфузив».

«В 1621 г., – утверждает П. делла Валле, – козаки польские вошли в устье Черного моря и проникли до самой Тюремной башни и предместий Константинополя, где они захватили огромное количество рабов, так что вельможи турецкие не смели с этой стороны ходить для прогулок в свои сады при виде Козаков, бегавших повсюду с саблями в руках и нигде не встречавших сопротивления».

Однажды, говорит П. делла Валле, ссылаясь на информацию армян, «чтобы избежать ярости казаков, которые производили невероятные опустошения на всех реках Черного моря», «все жители Трабзона покинули город и отправились в Эрзирум».

П. делла Валле приходил к убеждению, что со временем они «образуют очень сильную республику, поскольку… ни знаменитые спартанцы, или лакедемоняне, ни сицилианцы, карфагеняне, даже римляне, а в наше время голландцы не имели ни более прекрасных, ни более счастливых начал». «И, если в истекшие тридцать с лишним лет… турки не смогли ни уничтожить их (казаков), ни даже добиться над ними какого-либо превосходства, но, напротив, они с каждым днем становятся все сильнее, то есть основание надеяться, что в дальнейшем их влияние беспредельно увеличится и что они станут непобедимыми».

«Бог, – писал П. делла Валле, – не преминет воздать однажды… мне за заботу и усердие о создании, насколько я мог, союза персов не только с казаками, но и с польским королем, если это возможно, зная хорошо о преимуществах, которые христиане могли бы извлечь из этого союза, и о потерях, которые турки, наши общие враги, могли бы понести».

Шах Аббас стал «весьма тщательно» расспрашивать, каким образом можно было бы блокировать Босфорский пролив. «Я, – писал П. делла Валле», – сказал ему, что нет ничего легче и что он добьется успеха, если только призовет казаков Черного моря на свою службу, на которой они будут охотиться на турок со всеми выгодами, изложенными его величеству. Что если он окажет им некоторую помощь на суше, где море ближе всего подходит к его государству, и обеспечит им пристанище на берегу, что очень легко сделать, укрепив какую-либо гавань, если подходящая имеется, или устье какой-либо из рек, которых множество, – то тем более могущественными они станут. Что под таким добрым покровительством они добились бы очень значительных успехов, ездили бы таким образом по рекам Требизонда и всего этого берега, что они легко стали бы хозяевами этого моря, чтобы заставить турок никогда тут не появляться к их стыду. Поскольку Черное море не очень обширное, первый, кто приобрел бы на нем определенную славу, как уже начали делать казаки, господствовал бы там полностью и диктовал бы свои законы другим». Шах Аббас, отмечал П. делла Валле, «был очень внимателен, ни разу… не прервал» говорившего, а по окончании речи «ответил… с исключительным пылом, что если Бог позволит, то он сделает это».

Томас Роу

Сэр Томас Роу (родился 1581 году, умер в 6 ноября 1644 году), английский дипломат, путешественник, учёный и писатель 17 века. В роли английского посла, благодаря ловкости и дипломатическим способностям, получил от турецкого султана расширение привилегий английских торговцев. Он заключил договор с Алжиром в 1624, которым он обеспечил освобождение нескольких сотен английских пленников. Оставил записки об Османской империи, где в частности упоминал донских и запорожских казаков и их морские походы против турок.

8 февраля Т. Роу в депеше государственному секретарю Джорджу Кэлверту и в посольских «известиях» доносил, что Осман II желал лично возглавить поход на восставшего эмира Сайды в тогдашней Сирии (ныне Ливане), «но, учитывая неопределенность польских дел и что пришлось бы оставить на казаков свой имперский город, и по другим имевшимся здесь соображениям он изменил свое намерение и приказал идти сухопутному войску и морскому флоту». Одновременно «для предотвращения самого худшего приведены в порядок 12 небольших галер и обыкновенное множество фрегатов (имеются в виду фыркаты, небольшие гребные суда), чтобы охранять Черное море от вторжения казаков».

В июле 1622 года Т. Роу отправил депешу в Лондон Д. Кэлверту, где без подробностей сообщал о вторжении татар в Польшу, а казаков на Черное море и захвате ими «большой добычи». Некоторые меры Турции по улучшению ее отношений с Польшей, указывал посол, «я думаю, не обеспечат спокойствия… И вот в чем трудность: турки и поляки в любом случае заключили бы мир, но они не знают, что делать с этими разбойниками, которые теперь никого не боятся».

Т. Роу еще 5 апреля 1623 года сообщал лорду Д. Кэлверту: «Чтобы отомстить им (татарам), казаки вышли в Черное море и захватили трофеи, и атаковали город…». По словам посла, «в этот день Совет пришел в ярость» и поспешил разослать повеления для предотвращения дальнейших казачьих вторжений. «Не знаю, – замечал Т. Роу, – будет ли разорван мир с Польшей или, если ни одна из сторон не перейдет к открытой войне, они будут кивать на своих вольных вассалов, чтобы вредить друг другу, что со временем навлечет на обоих еще большие неприятности».

Согласно сообщения посольства Т. Роу от 15 мая 1624 года, видно, что «поспешить» на помощь Кафе паша смог весьма относительно: «При… отправлении… галер, как только они вошли в Черное море, они встретились с небольшим кармиссалом (карамюрселем), сообщившим, что впереди них было только 40 лодок казаков; янычары взбунтовались и заставили генерала (адмирала) вернуться в канал и требовать больше сил…». Ибрахим-паша «получил выговор и был снабжен большим числом людей, и таким образом отправился вновь».

В «Известиях из Константинополя», составленных посольством Т. Роу 10 (20) июля 1624 года, сказано: «9 этого месяца от 70 до 80 лодок казаков, по 50 человек на каждой, гребцов и воинов, воспользовавшись удобным случаем, когда капитан-паша отправился в Татарию, вошли в Босфор приблизительно на рассвете…».

Из письма Т. Роу Д. Кэлверту от 25 июля 1624 года: «Я, – говорилось в письме, – вынужден прибегнуть здесь в некоторых местах к шифру, потому что в момент последнего смятения, когда прибыли наши обычные пакеты, они неожиданно вызвали подозрение беспокойного чиновника и были доставлены к каймакаму; было широко распространено лживое обвинение в том, что некоторые из них будто бы обнаруживают сведения касательно казаков, и сиюминутная оскорбительная ярость подталкивала вскрыть их в Государственном Диване, или Совете, который обещал успокоить толки; но через несколько дней мудростью визира они доставлены нам невредимыми». «Следующей почтой, – писал Т. Роу, – я пошлю копии вашей чести и дам его величеству отчет о деле пиратов, в коем сделано что возможно; новый паша послан с новыми и горячими приказами, каковые, я уверен, выполнит, чтобы мы могли торговать в будущем без опасения от них (казаков)».

Из депеши английского посла Т. Роу принцу Уэльскому, датированной 18 сентября 1624 года. «Солдаты на галерах в устье Босфора, – говорится в документе, – взбунтовались против своих начальников, забрасывая их камнями и отказываясь снова идти в море…» Властям удалось успокоить бунтовщиков, только согласившись «с условием, что они остаются там, где находятся, и несут стражу до тех пор, пока зимняя погода не прогонит казаков, и в этот день их (солдат) возвращают в город». Очевидно, речь шла о дне Касыма, считавшемся в Турции началом зимы и приходившемся, как мы указывали, на 26 октября.

«Казаки, – сообщало английское посольство в „Известиях из Константинополя“ от 1 октября, – снова появились поблизости от устья Босфора со 150 фрегатами (на этот раз „фрегатами“ – фыркатами названы чайки и, возможно, струги) и взяли много добычи на греческом берегу, настолько, что все берега Черного моря стали безлюдными».

Как сообщали «Известия о турецких делах», составленные посольством Т. Роу 12 июня, 1624 года, «обеспокоенность казачье-крымским союзом и враждебными планами относительно Кафы заставила капудан-пашу стянуть к Стамбулу «все галеры Архипелага, которых было разных типов 60», и отдать им приказ выйти в Черное море «со всеми силами, которые может собрать этот город». Английское посольство, не слишком веря в результативность предстоявших действий, отмечало, что «всякое можно ожидать от его (капудан-паши. – В.К.) плана, и успех этого сомнителен».

В известиях посольства Т. Роу от 30 июля 1624 года рассказано, что капудан-паша отправился с флотом в сторону Босфора «и на следующее утро, на рассвете и в густом тумане, столкнулся с флотом казаков… и так смешался с ними, что не мог ни воспользоваться своим строем из-за опасности для своих собственных галер, ни уклониться от них (казаков) без боя. Таким образом вовлеченные в бой, казаки неистово начали атаку…».