Берёзовый апокалипсис

Даже сейчас, много лет спустя, я пользуюсь этим тэстом на приязнь к очередной пассии!

Ночью, вплотную, когда она спит, я разглядываю ее лицо!!!

И жду: пробежит ли эта сумеречность безличия?

И если да…, то нет!

Мои созерцания карусели прервала Женя Лопатько. Она привела огромного колхозника лет восемнадцати. Они, как сейчас говорят, «наехали» на меня, заставили извиняться за «шлюху» и прочие скабрезности. Я был загнан в угол. Молодцу я явно проигрывал в силе и наглости. Я сдался, за свинство надо платить!

Вообще-то у нас с местными давняя вражда из-за всего. Например – проиграла их команда нашей в футбол – матч автоматически переходит в драку, или самого активного игрока местные пинают в кустах.

Особенно лютой была вражда из-за девчонок. Та из них, кто начинала гулять с совхозными, – мгновенно переходила в разряд «предательниц», «подстилок» и блядей.

Напоминаю, что всем нам было тогда всего по 13—14 лет, а тут «здрасти – такие страсти!»

Деление сфер женского влияния обычно выходило не в нашу пользу. Совхозные имели больший успех у девочек, нежели чем мы, так как подкрепляли свой статус материальной базой. По вечерам они приходили на танцы, разодетые в резиновые сапоги, драные джинсы и телогрейки, с гитарами и магнитофонами. Некоторые прискакивали на лошадях, или односкоростных мопедах. У наших бедных дамочек от избытка материальных ценностей кружились головки, и они уносились в поля и леса на «газульках» и кобыльих задах.

У нас же, как у истинных пролетариев, ничего не было, кроме нежных мозолистых рук и влюбленных сердец.

Женю у Мишки отбил на танцах, тоже, какой-то наездник. Потом Е. стала постоянно вращаться с местными и посему пользовалась их покровительством. Я помню, как Михаил подошел ко мне обиженный после того танца:

– Ты запомнил его, Вань?

– Ага!

– Поймаем в Туле, убьем!

– Точно.

Тут откуда-то появился Женькин ухажер, похлопал Строгова по плечу.

– Морячок, не обижайся! – (Мишка всегда носил тельняшку под рубахой) -и ушел.

– А! Зассал!!! торжествовал Строгов по уходу крестьянина.

Что-то сомнительно. Странный эпизод, нетипичный. Единичный! Скорее всего – крестьянский сын совестливым оказался…

***

Однажды, весь день, был сильный дождь, и девочки из первой палаты предложили нам играть в «почту». Кто был в советских пионерлагерях знает какая это волнительная и замечательная игра.

Поясню. Игроки палаты мальчиков и палаты девочек выбирают себе номера от 1 до 10…12 (в зависимости от числа желающих и количества коек в спальне) и пишут записки номерам другой палаты. Поначалу вслепую, наугад. Номеру от номера…

Выспрашиваются всякие «интимные» подробности типа: кто-кому нравится, кто-кого уже любит, есть ли у тебя мальчик (девочка) в лагере (дома, в школе) и прочие интересные вещи.

Записки туда-сюда носит почтальон. Вообще-то он должен быть независимым, но обычно сам вступает в переписку, уже наверняка зная кто каким номером является и имея свои шкурные интересы.

На этот раз почтальоном был наш детсадовский друг – пройдоха Мишка Чекалин.

Поначалу переписка носит строго стихийный характер – номера выбираются наугад, но обычно потом, почтальон корректирует прицельность попадания.

Я выбрал себе «четвертый» номер. За два рейса Чекалин мне ничего не принес, а большинство мальчишек нашей палаты уже строчили записочки, блаженно глядя в потолок и кусая шариковые ручки.

И я уже было собрался надеть сапоги и провести замер луж у дачи, как вдруг, почтальон принес мне бумажный, сложенный вчетверо, квадратик из листа в клетку; с надписью зелеными чернилами «4 от 12». Я развернул: «Как тебя зовут?»

Я написал: «Гена, а как тебя?» – и отдал Чекалину. Через минуту он принес целую кепку записок.

«Меня зовут Наташа. В каком классе ты учишься, и в какой школе?»

Я честно ответил: «Закончил седьмой класс средней школы г. Тулы. А ты?»

«Тоже седьмой, 52 школа. Есть ли у тебя сестры и братья?»

Ну, это неинтересно, … Что за Наташа такая инкогнито?

Я написал самый сакраментальный вопрос: «Кто из мальчиков нашего отряда тебе нравится?»

Мне пришел удивительный ответ: «Ты, а тебе?»

Кто же это такая? Наташ в отряде было две.

– Чекалин, кто это «двенадцатый» номер?

Он хитро пожал плечами? «Не знаю…»

Небось читает в коридоре и подсовывает свои.

– Небось знаешь?!

– Не знаю!

Надо было засветить эту «Наташу», и в следующей записке я уклонился от прямого ответа. Не было смысла отвечать, не зная кому я там нравлюсь!

Ответ состряпал такой. «А как твоя фамилия?», забрал записочки у Чекалина и сунулся в девичью палату, но был остановлен дружным визгом. У меня отняли бумажки и вытолкали вон.

– Не шпионь! Чекалина пришли!

Почтальон-самозванец не прошел.

В девичьей палате пахло духами, печеньками и чем-то острым, запретным и таким желанным…

Чекалин несколько раз приходил с пустыми руками. Для меня ничего не было.

Но он ехидно ухмылялся и явно что-то скрывал, зажучивал. Наверняка уже прочитал ответ для меня, набивал цену – будет что-нибудь выпрашивать.

– Геныч, с тебя кило конфет!

– Нету у меня, все уже съел!