Бесединский путепровод

– Посмотрим!

Надо отметить фантазию и изобретательность Мары. Будучи мальчишками возрастом по 13-14 лет, мы под его руководством чудили не по-детски! Деревни у нас высокие, местность овражистая, зимой с некоторых оврагов выход прямо на лед. Существовал в деревне местный умелец, «АвтоВАЗ» ремонтировал. Битые капоты «под гору» выбрасывал. Пришла Маре идея на капоте с оврага кататься с выездом на лед. Подобрали капот, пробили две дыры, привязали канат. Затащили на гору и понеслись вниз. Как я жив остался, и друзья мои? Скат градусов 20, с трамплинами. Удовольствия не получил, страх один. С первых десяти метров ничего не видишь, снег поднимаемый капотом хлещет в глаза, глаза закрыл. Скорость как на авто, километров семьдесят в час. Первый трамплин преодолели вместе, четверо нас и капот, все вверх, потом вниз. Хорошо на спине лежал, если б сидя, то сломал бы себе хребет. Второй трамплин, все вверх, капот вперед, остальные вниз в сугроб. Так и выжили. Больше таким «макаром» не катались. Но были другие трюки, весной талый лед на пруду качали, бывало тонули не насмерть, конечно. Весной же и летом сухие березы раскачивали, и получали по хребтине поленом надломленным сверху. Хм. Надо сказать, занимались такой дурью только одевшись в телогрейку, потому и живы. Или, пример, затея Мары «в таксофон звонить» без двух копеек, был в деревне неисправный таксофон. Набираем случайный номер на поселок «Развилка» – четырехзначный, в отличие от Московских семизначных и давай всякую чушь нести, безобидную, детскую. Нервы «трепим» мужчине, он на другом конце провода, минут сорок, не вешает трубку. Нам бы заподозрить неладное. Вдруг останавливается рядом с телефонной будкой спецмашина. Как же мы испугались! На велосипеды и наутек. Дома, в чулан забился, ждал что придут. Что матери скажу? Уснул. Но это детский страх.

Сейчас замыслили хулиганство взрослое.

Прелюдия к взрослому хулиганству

Взяли одежку из сарая. Вдвоем такое действо творить не интересно. Васька Комар и Мара «Трудовая неделя» у местного клуба захватили деревенских ребят. Девчата по домам сегодня сидят – дождливо!

На окраине деревни кукурузное поле, початки уже вызрели, скоро убирать будут. Нас человек шесть. Быстро нарвали кукурузы, набили ей майку с длинными рукавами, рукава и подол завязали в узлы. Майку в пиджак сунули. Набили брюки галифе кукурузой и травой. Сапоги и кепка с собой. Так, частями, понесли к остановке. Остановка рейсового автобуса освящается одним фонарем. Метрах в двадцати от нее уже темно. Разложили чучело на дороге по ходу как идти к деревне. Все так натурально, валяется мужчина, не молодой, в луже. Может пьяный, а может машина сбила. Скоро последний автобус будет, человека четыре привозит на остановку. Оставили «труп» лежать, сами в поле спрятались, хоть темно, но на контровом свете силуэты видно хорошо будет.

Пришел автобус, выходят двое мужчин. Вроде чуть випивши. Веселые балагурят. Вдруг стоп.

– Копай! Смотри!

– Он в жопу или машина сбила?

– Мордой вниз лежит. Посвяти зажигалкой.

Копай чиркает зажигалкой, руки трясутся огонек появился с пятого раза. Подносит к «трупу», ветер тушит пламя. Повторяет операцию с зажигалкой, но теперь рядом с местом, где должна быть голова «трупа». Освещается кепка, а под ней кукурузные листья. Копай с силой, бьет сапогом по кепке. Кепка взлетает вверх, падает в лужу. Другой мужчина ногами разметал на части наше чучело.

– Мудачье! Если Ромка участвовал в этом балагане – выпорю!

Мы сидим тихо, выдавать себя нет резону – мужики злые. А Ромка конечно с нами, да он не из пугливых, знает – отец не тронет, а может и сам посмеется с утра.

Еще несколько раз, крепко выругавшись, мужики прошли своим ходом. Немного погодя мы высыпали на дорогу. Восторгам не было предела. Затея понравилась – не то слово. Затею решили повторить, завтра и большим количеством участников. Но не судьба.

Драка с мильковскими

Завтрашний вечер начался тревожно. К двадцати часам молодежь стала собираться у клуба. Дожди прошли ни облачка. Горит ярко красная заря. Солнце уже скрылось за дальним лесочком, на небе бесконечные полосы от пролетевших самолетов. В зависимости от того дальше или ближе, выше или ниже эти рыхлые полосы светятся разными цветами. Желтые, синие, черные. Рядом аэропорт «Домодедово», самолеты взлетают и заходят на посадку. Солнце освящает их и можно представить инопланетную атаку на Землю. Красивое зрелище. Наблюдаем мы его в разных вариациях на закате довольно часто, важно чтоб небо было чистым и темным. В августе как раз все сходится.

Середина августа, яблочный спас, суббота, ребят и девчат собралось больше обычного – человек тридцать. Участники вчерашних событий уже пересказали всем, в подробностях как двое мужчин реагировали на «кукурузный труп», они готовы, еще и еще раз, повторить рассказ для тех, кто вот-вот подойдет. Очень хочется всей этой толпой двинуть на большую дорогу. Подкинуть «кукурузный труп» на трассу. «Народу» прибавляется. Едут друзья – слободские. В то время у всех подростков был или мопед или мотоцикл.

Останавливается с десяток железных коней разных типов и марок, Восходы, Явы, Верховины, Риги. На одном из восходов пацан по кличке Шамота, с разбитым в кровь лицом. Видимо «кукурузному трупу» придется подождать, сегодня не его день.

– Шамота. Что с носом? Ёёёёёёёё, тебе перемычку порвали. Нифига.

– Ему больно губами шевелить. Сейчас я расскажу. Мильковские отмолотили. Он, придурок, в забор какой то, их, в деревне, въехал на своем Восходе. Поймали и отму–хали.

– Че делать будем!

– Че, собираемся, се-дня пацанов много, поехали в Мильково, там уж нас ждут наверняка.

– Ща Васька Спец приедет, всех загрузит.

Сейчас же к клубу подъезжает КАМАЗ, кузов – деревянная обрешетка. Мы пятнадцать человек в кузов. Трусить нельзя! Драться едем. Девочки и младшее поколение выстроились группкой, смотрят на нас так тоскливо, будто всплакнуть не прочь. Сейчас вот достанут по «синему платочку» и в рев. Мы же цепляемся за борта кузова, автомобиль трогает, качнулись, ноги шире, ветер в лицо – на бой. Ехать то, откровенно говоря, 10 минут, пешком бы дошли не переломились, но зато какой шик приехать на «стрелку» на своем КАМАЗЕ. Такая «позиция» как отдельный бонус, требует уважения.

Тут стоит пояснить, что дружили деревнями и дрались против деревень. Дружили Слобода и Мамоново, дрались с мильковскими и дроздовскими.

Все деревни расположены на расстоянии не более километра друг от друга и все по солободской горе, а своими окраинами выходят к Москве реке. Только Мамоново стоит на своем овраге, на Мамоновском, его образовала протекающая здесь река Юшенка. Мелкая речушка создала так называемые бучаги, это топи с камышами и осокой. По оврагу, как и положено стройными рядами стоят березки, ближе к воде ольха и ива. Мамоновский овраг глубокий и крутой, деревня старинная с могучими дубами и огромными липами, в их кронах прячутся русские избы крытые шифером, обитые штакетником. Заборы деревянные, но, как правило, крашенные в зеленый цвет. Август уже не совсем летний месяц листва на дубах и липах частью коричневая, ярких красок нет. Если разглядывать деревню видом на овраг то перед зрителем предстает какофония зеленого, серого, коричневого, пегого от стволов берез, и почти черного цветов. Но есть акцент – белый дом, клуб деревни Мамоново, бывшая изба читальня.

Клуб – отштукатуренный крашенный белый деревенский дом. Не буду лукавить здание клуба, все-таки, больше чем обычный деревенский пятистенок, он значительно длинней. Пять окон. Внутри замечательная сцена, на сцене пианино и огромный стол. В зале самодельный теннисный стол. Довольно просторно: играем в настольный теннис и еще место для танцев остается. В восьмидесятых несколько лет подряд местная администрация – сельсовет, про клуб как про досуговое учреждение не вспоминала. Двери были закрыты, мальчишки выставили окно и попадали в клуб через окно. Летом играли в карты, проводили дискотеки, играли в настольный теннис и проч. Зимой играли в «слона» обязательно в телогрейках, во-первых не было отопления, во-вторых не так жестко твоей спине, когда на ней пару человек висит. Клуб содержали в чистоте, регулярно делали генеральную уборку.

Рядом с клубом деревенский магазин тот, в котором кубинский ром Havana Club. Перед магазином площадь десять на пятнадцать метров. С этой площади отправляется КАМАЗ с бойцами в деревню Мильково.

Деревня Мильково, как и деревня Дроздово режет слободскую гору поперек, как булку хлеба. По сути, Мильково это одна чрезвычайно длинная улица, начинающаяся на равнине и уходящая в перспективу к Москве реке. На окончании деревни открываются шикарные виды на Николо-угрешский монастырь, основанный в 1380 году великим князем Дмитрием Донским на месте явления иконы Святителя Николая Чудотворца. Наши бабушки и дедушки называли его «Коммуна». Основанием к такому названию был тот факт, что в 1917 году в здании монастыря была организована детская колония Народного комиссариата финансов, в которую входили: приют для матерей с малолетними детьми, институт благородных девиц, учебный пансионат для мальчиков. Позже колония была преобразована по инициативе Феликса Дзержинского в трудовую коммуну. В 50-е годы прошлого века перед монастырем была торговая площадь, наши предки пешком или на лошади, переправившись на пароме через реку, возили на торг разный товар. Самым популярным и востребованным товаром, были искусственные цветы плетеные из гофрированной бумаги, предназначенные для венков. Такая существовала специализация.

Слободская гора сплошь изрезана оврагами, вдоль всего ее протяжения тут и там на волю выходят подземные воды и ручьями устремляются к большой открытой воде. Крупнейший Ильинский ручей образует широкий овраг.

К площадке рядом с оврагом подлетает КАМАЗ с бойцами, пацаны чуть ли не на ходу открывают борта, происходит высадка десанта и сразу в бой! Каждый находит себе соперника. Секунды прошли, а есть уже оказавшиеся в овраге. Потери с обеих сторон. Меня и сейчас удивляет тот факт, что выбрав себе соперника, тебе придется разбираться с ним один на один, освободившиеся от своих визави друзья не помогут тебе, не положено, сам – все сам. Мне достался парень по кличке Пузырь. Вес у него в полтора раза больше моего, прошу прощения читатель, я не объявил, что мне шел восемнадцатый год был я хоть и спортивного телосложения, но худ, с маленькими кулачками. Соскочив с кузова последним, я увидел перед собой Пузыря, я знал его, знал, что он старше меня на три года и отслужил армию, был женат. «Что тебе дома не сидится, с женой» – мелькнуло в голове. Как я уже говорил, все распределились по парам, и никто не вышел на Пузыря, мне же не оставалось ничего другого как двинуть маленьким кулачком в область лица этого полного от природы парня. Сделал я это, чуть подпрыгивая, присев и согнув коленки. «Боксер?» – это была угроза, не вопрос. И в следующую секунду мне прилетел удар в ухо такой силы, что не спасли даже согнутые колени. С великой скоростью я полетел в овраг.

К тому времени как я выбрался «метелица» уже прекратилась. Соперники сели выяснять отношения. Это закономерность, сейчас лидеры полчаса будут решать кто прав, потом разойдутся очень удовлетворенные собой. И все рады, что обошлось без скорой помощи. А возможно, если есть деньги, отправимся вместе пить водку и вино.

Через три дня после драки я отправился в город Тамбов в военное училище. Не мог улечься левым ухом на подушку, ухо было огромным и болело. Очень переживал, что товарищи офицеры заметят и отправят домой лечиться. Но никуда не отправили. А с училищем, все одно, не вышло. И к лучшему – я стал художником.

Середина октября 2019. В Москве и области «Марфино лето», температура выше нормы на шесть – восемь градусов. Вчера жена привезла этюдник. Убегу из больницы на этюды. Из ФЕДЕРАЛЬНОГО НАУЧНО-КЛИНИЧЕСКОГО ЦЕНТРА больных, конечно, не выпускают, я переоделся в комбинезон пройду контроль с этюдником на плече, такого меня трудно представить как больного. Еще раз подошел к окну в холле. Внизу отчетливо – та же картина, глухая пробка на внутреннем кольце МКАД, на всем видимом участке колонна из грузовиков и фур, под ними яркие блестки от легковых автомобилей. Внешняя сторона МКАД «летит». Сейчас те, кто справа ненавидят тех, кто слева, и ужас тем, кто слева, если придется возвращаться обратно. Нервы натянуты, а природа отдыхает последние деньки перед началом осенних дождей, слякоти и холода. Ветра нет река синее декоративное стекло. Сейчас утро и солнце светит на меня. Два солнца, второе – купол Бесединской церкви, это солнце разве что меньше, но такое же яркое, слепит глаза. С восьмого этажа я вижу панораму в несколько километров. Картина серо-синяя с желто-красными островками. Серость от асфальта на МКАД, от Бесединских мостов, от ТЕЦ-22, что на левом берегу реки. Циклопы – градильни выстроившись в шахматном порядке, поднимают белый пар вертикально вверх в небо, тем самым увеличивая свою значимость в пейзаже и принижая значение тонких но длинных трубы от котлов . Они сейчас не дымят, тепло. Огромный спальный район Капотня, и сер и синь. Буквально пару лет назад жилые многоэтажки раскрасили в синие принты. Синяя река. Желто-красные островки – рощи и кустарники.

Панорама интересна, можно было бы рисовать с этажа, акварелью, масляные краски в больнице слишком вонючи. Но на улице отличная погода и хочется на волю. Я, конечно, не увижу эту панораму внизу. Сфотографировал на планшет. Качество не важное, через стекло, но хоть что-то на память.

Я собственно подошел к окну, чтоб выбрать место для будущего этюда, но опять отвлекся на размышления о том, как строить повествование в задуманном рассказе. Первая часть написана, во второй события перенесутся на пятачок МКАД рядом с Бесединским путепроводом, как раз напротив ФЕДЕРАЛЬНОГО НАУЧНО-КЛИНИЧЕСКОГО ЦЕНТРА. У меня есть еще три дня, я успею дописать. А сейчас вниз с этюдником.

Благополучно миновав контроль, выхожу к городу, мне нужно обогнуть здание, чтоб попасть на природу. Прогулка вдоль длинного здания затем я поворачиваю за угол. И чудо! Пейзажи Левитана. Не видно ни МКАД, хотя я обращен к ней лицом, ни бесединских мостов, ни серосиней Капотни. Из цивилизации за деревьями только купол Бесединской церкви. Солнце еще низко его не видно, отлично, не будет мешать хотя бы два часа. Мне больше не надо, я успею. Напротив меня маленькие овражки, сплошь покрытые осенней листвой, березки и кустарники. Красные, желтые, охристые краски. И конечно акцент, небольшой черно белый ручеек.

… Ночь, расположившись в холе отделения спортивной хирургии вооружившись ноутбуком начинаю часть вторую. На пять минут подошел к окну, запитаться перед тем как выдам на гора много текста. Ночная панорама уже знакомого читателю пейзажа разительно отличается от представленной выше – утренней. Земля и небо черные. Желтые огни фонарей вдоль дорог. Справа сеткой огней раскинул свои щупальца город монстр. Впереди туманность Лыткарино – другая галактика. В небе звезд не видно слишком близко яркий город, только светлячки самолеты оживляют верхнюю пустоту. Тридцать пять лет назад эта панорама выглядела иначе. Город не был монстром, о существовании Лыткарино нужно знать, увидеть было невозможно. Цвет фонарей вдоль дорог был белым. И дороги были узкими, а той, что сейчас называется бесединским шоссе, вообще не существовало.

Пацанский бой позади, но воскресный вечер и последующая за ним ночь только начинаются. Пострадавшие смыли кровь с разбитых носов в Ильинском ручье, порвавшие рубашки и кофты метнулись домой переодеться. «На стрелку» подтягивается мирный контингент – девушки.

– Слыш, Микасик: –обращает на себя внимание Мара.

– Ну.

– Вчера учудили. Сделали «труп» положили на дорогу ночью. В кукурузу смылись. Мужики с последнего автобуса не поняли. Хотели помогать трупу. Га Га Га.

Мара гоготал, все кто не в курсе смотрели на него, не понимая смысла сказанного, и смысла Мариной истерики. Ждали когда гогот кончится.

Мысль подхватил Васька Комар.

– Сегодня хотим повторить, но только на Кольцевой. Там машин больше. На трассу кинем.

Микасик, отличный пацан, по определению, в любом коллективе. На него сейчас смотрят мильковские. Микась соображает трудно, надо сказать свое центровое слово.

– Пойдем, конечно. Пса что ль задавили, какой труп?

Комар сообразил быстро, что надо делать: – Спец, давай метнемся на КАМАЗЕ в Мамоново, за трупом и девченкам скажем чтоб в Мильково двигали. Сейчас Львович всем все расскажет.

Львович это я – автор, а Васька Спец молодой человек двадцати шести лет водитель того самого КАМАа, пожалуй самый старший в нашем общем сборище. Спец, потому что все знает, во всем разбирается, безусловно уважаемый работяга-изобретатель, молчун. Не лидер шпаны, нет, исполнитель чужого озорства. Впрочем, когда Спец пьян его озорство на грани с хулиганством.

Спец с Комаром уехали, я стал рассказывать как все было вчера, и чего можем ждать от сегодняшнего похода на МКАД. Когда я кончил, смысл идей всем собравшимся стал понятен. Девушки наши также возбудились потому как сие мероприятие вполне и им по силам провернуть.