Отечества славные сыны. Их подвиг бессмертен

Эта фашистская гадина хочет попробовать нашу силу. Мы готовы её показать.

Мама, знай одно: я ни на минуту не забываю, что гражданская война отняла у меня брата Васю. Война отняла молодость у Аркадия. Война отняла здоровье у тебя. Теперь снова война…

Мы глубоко возмущены этим вторжением Гитлера в нашу спокойную жизнь. Здесь, на восточной границе, мы стоим, готовые к бою. И только через наши трупы враг сможет перешагнуть границу.

Обо мне не беспокойтесь. Я вечно, всегда и везде чувствовал и мыслил о тебе, мама! Чувство близости к тебе придает силы жить. Я сумею себя защитить. И я не подведу нашу фамилию в бою. Только, мама, дай мне силу и энергию».

А вот дальше в том же письме уже обращается непосредственно к любимой, то есть к жене:

«Моя дорогая Зина!

Будем же верны друг другу, пока мы живы. Пусть мы далеко друг от друга, но наши мысли и чувства должны быть рядом и вместе. Наши стремления едины. Береги мою драгоценность – мою дочь! Ведь все мы живем ради того, чтобы жили будущие поколения. И трудимся мы ради этого.

А когда закончим войну, мы встретимся вновь с тобою, и тогда у нас будет еще и сын-наследник, богатырь, гражданин. И мы с тобой, Зина, приложим все силы, чтобы воспитать из детей людей честных, свободных от тех недостатков, которыми страдали их родители, в частности, я.

Целую тебя! Пиши скорее, Зина, ответ. Знаю, что тебе сейчас тяжело – и на работе, и в жизни, но ничего, как-нибудь проживем. Ведь наступят же в нашей жизни светлые, счастливые дни!

Писать кончаю. Жду с нетерпением ответ. До свидания. Поцелуй Галочку! Крепко-крепко целую!

Твой – Анатолий».

Чтобы избежать кривотолков, объясню еще раз: это солдатское письмо, как и все последующие, не правил, не убавил и не прибавил ни единого слова. Даже знаки препинания сохранил. Читатель нынешней поры может удивиться и сказать: не может быть, чтобы выпускник всего лишь техникума мог излагать свои мысли столь четко и абсолютно грамотно. Сейчас – нет, а тогда – да. Сам читатель может убедиться. Очевидно, до войны народное образование стояло на более высоком уровне, или, что также возможно, мне герой попался не без способностей.

…Войне уже два месяца, а Анатолий Гробов все еще на Дальнем Востоке. Он, как и миллион других наших солдат, несмотря на внешнее спокойствие, выполняет важную миссию – миссию сдерживания агрессивных поползновений японцев, союзников гитлеровской Германии, готовых в любой момент ударить с другой стороны. Пока выжидают. Но кто знает, что будет завтра? Тем более, что картина на Западе просто-таки страшная: Красная Армия с ожесточенными боями откатывается в глубь страны. Пал Смоленск, взята Тула. Немцы уже на подступах к Москве. Фашисты готовятся седьмого ноября, в годовщину октябрьской революции, к проведению парада на Красной площади. Заготовили даже пригласительные билеты для гостей.

Нависла смертельная опасность. Только тут с востока на запад, в условиях необычайной секретности, пошли воинские эшелоны. В одном из них ехал и Анатолий Гробов: его дивизию перебрасывали. Сибиряки и уральцы ехали, чтобы грудью встать на защиту столицы. Скорее всего, его эшелон проезжал через Свердловск. Несомненно, ему хотелось увидеть родные места и хоть бы на часок заглянуть к своим. Но кто позволит сержанту?!

Скорее всего, родные бы встретили его в Свердловске, но как им было узнать? Ведь передвижение войск по стране было предельно засекреченным и осталось тайной даже для хваленой фашистской разведки. Так что появление крепких и мужественных сибиряков и уральцев вблизи столицы оказалось для врага полной неожиданностью. Это факт, что Москва и москвичи должны всегда склонять головы перед уральцами. Потому что – они спасители.

Пожалуй, будет не лишним, если подробнее расскажу о 32-й дивизии, в которой служил, а теперь воюет мой герой.

Часть 3. На защите столицы

После поражения под Вязьмой, основные надежды Ставки возлагались на Можайскую линию обороны. Она была третьей линией перед Москвой и оказалась первой, используемой по назначению. Труд многих трудящихся Москвы, Подмосковья, Смоленской области, студентов, и даже школьников на первых двух линиях обороны пропал зря. Можайская линия простиралась с севера на юг от Московского моря, западнее Волоколамска, и Можайска, и до слияния Угры с Окой (220 километров). По плану Можайская линия обороны должна была включать три оборонительные полосы – главную и две тыловые, отстоящие одна от другой на 30 – 60 километров, а также промежуточные и отсечные позиции между ними.

Главная, передняя полоса шла по линии – река Лама, Волоколамск, Бородино, Ильинское, Детчино, Калуга, Тула. Вторая полоса проходила по рубежу – Клин, Истринское водохранилище, Истра, Звенигород, река Москва, Нарские пруды, Нарофоминск, река Нара, Серпухов. Третья полоса шла через Хлебниково, Нахабино, Домодедово. Оборудование Можайской линии не было закончено. Всего построили по огневым точкам 40 процентов от запланированного количества. На передней линии выделяются три Укрепленных района – Волоколамский УР (№35), Можайский УР (№36), Малояросравский УР (№37). В период строительства Можайского рубежа предполагалось для их занятия использовать 25 дивизий. Из них в 35-м (Волоколамском) укрепрайоне, на фронте в 119 километров, – шесть стрелковых дивизий; в 36-м (Можайском) укрепрайоне, на фронте в 80 километров – пять дивизий; в 37-м (Малоярославецком) укрепрайоне, на фронте в 56 километров – шесть дивизий и в 38-м (Калужском) укрепрайоне, на фронте в 75 километров – четыре дивизии. Кроме того, на каждом направлении намечалось иметь в резерве по одной стрелковой дивизии. Двадцати пяти дивизий в распоряжении командующего МВО генерал-лейтенанта Артемьева теперь, конечно, не было.

После прорыва немцев к Юхнову шестого октября генерал Артемьев издал приказ на занятие войсками Можайской линии обороны. Из 220 километров полосы обороны трех укрепрайонов, к началу боев удалось занять войсками только 65 километров.

Что делать? А делать было нечего, как за счет других пополнять. И вот с Северо-Западного фронта Ставка срочно перебрасывает несколько стрелковых дивизий, в том числе и 32-ю, дальневосточную.

Девятого октября Можайская линия обороны была преобразована в Московский резервный фронт, командующим фронтом стал Артемьев. На следующий день Ставка выпустила директиву, в которой предписывалось к одиннадцатому октября закончить формирование 5-й армии. Эта армия ускоренными темпами формировалась в Подмосковье (5-я армия довоенного формирования, кстати говоря, полностью погибла в «Киевском котле»). В состав 5-й армии должны были войти четыре стрелковых дивизии и две танковых бригады, в том числе 32-я.

Десятого октября генерал армии Г. К. Жуков был назначен командующим Западного фронта. Его, то есть фронт, пришлось создавать заново. Основой фронта должна стать теперь Можайская линия обороны и те соединения, которые предназначались для формируемой 5-й армии. Других пока не было. В связи с назначением Жукова командующим Западным фронтом, тринадцатого октября Московский резервный фронт был расформирован. Все его части и подразделения перешли в подчинение Военного совета Западного фронта. В своем первом приказе Жуков распределил рубежи обороны Можайской линии между армиями.

Тринадцатого октября Жуков издал приказ, в котором говорилось:

«… Наступил момент, когда мы должны не только дать решительный отпор фашистской авантюре, но и уничтожить брошенные в эту авантюру резервы. В этот момент, все как один от красноармейца до высшего командира, должны доблестно и беззаветно бороться за свою Родину, за Москву! Трусость и паника в этих условиях равносильны предательству и измене Родине. Товарищи красноармейцы, командиры и политработники, будьте мужественны и стойки. НИ ШАГУ НАЗАД! ВПЕРЕД ЗА РОДИНУ».

Противник не терял время. Он рвался к Москве

2-я моторизованная дивизия СС «Рейх» предназначалась для организации внешнего кольца окружения советских армий под Вязьмой. Чтобы выполнить эту задачу, она из Юхнова выдвинулась к Гжатску. В дивизию входили отборные полки «Фюрер» и «Дейчланд». Утром седьмого октября полк «Дейчланд» возглавил атаку на позиции Красной Армии под Гжатском. Он действовал при поддержке дивизиона самоходных гаубиц, артиллерийского полка и противотанковой роты. Продвигаясь к Гжатску, полк к полуночи захватил Каменку и перерезал автостраду Смоленск-Москва. В результате действий полка «Дейчланд» значительные силы Красной Армии оказались окруженными в районе Гжатска.

На выручку окруженным в Гжатске бойцам восьмого октября срочно направлялась 18-я танковая бригада. Она формировалась во Владимире еще с сентября. Теперь в ее составе было 64 танка, из которых – шесть Т-34, пять – Т-26, а остальные – БТ. Разгрузившись на станции Уваровка танковая бригада на следующий день вступила в бой с мотодивизией СС. Из Владимира десятого и одиннадцатого октября на станции Колоч были разгружены еще 19-я и 20-я танковые бригады. Они направились к Можайску.

Полк «Дейчланд» начал атаку на город Гжатск по двум направлениям. Разведывательная группа эсэсовцев скрытно проникла в южный пригород Гжатска. Во второй половине дня в город вступили основные силы полка «Дейчланд». Еще в предыдущий день, Жуков, при посещении штаба Западного фронта, недалеко от Гжатска, в Столбах, докладывал Сталину о положении дел на Западном направлении.

18-я танковая бригада к 11-му октября была окружена и почти полностью уничтожена.

На рассвете, десятого октября, на станции Можайск начали разгружаться первые эшелоны 32-й стрелковой дивизии. После разгрузки, ее подразделения ускоренным маршем направились к Бородинскому полю. Навстречу двигались людские потоки, с запада на восток, по старой Можайской дороге, по автостраде Минск – Москва, по проселкам и тропкам брели беженцы. Попадались и военные в одиночку, группами. Это те, которым удалось вырваться из окружения под Вязьмой.

32-я дивизия прибыла с Дальнего востока. Дивизией командовал полковник Полосухин. Тогда дивизия была включена в состав Северо-Западного фронта. 24 сентября ее части разгрузились в Волховстрое. Там она (в составе 52-й армии) готовилась к намечавшемуся прорыву блокады Ленинграда. А пятого октября ей было приказано начать погрузку в эшелоны на станции Званка и отправляться в Можайск. 32-я дивизия – была дивизией кадровой. В 1939 году ей пришлось участвовать в боях с японцами у озера Хасан. В состав дивизии входили 17-й, 113-й, 322-й стрелковые полки, а также 133-й артиллерийский, 154-й гаубичный полки и 65-й отдельный истребительно-противотанковый дивизион. Всего в дивизии было до 15 тысяч человек личного состава. Было в дивизии даже 872 автомата, в то время редких для Красной Армии.

Дивизии было приказано: в течение трех суток, любой ценой, удерживать фронт шириной 30 километров, не допуская выхода вражеских войск к автостраде Минск-Москва. Нельзя было допустить также и прорыва немцев на Бородинском поле по старой Можайской дороге.

В полосе обороны Можайского укрепрайона (к моменту прибытия дивизии Полосухина, находились лишь 230-й учебный запасный полк (два батальона), один батальон 127-го запасного полка и батальон курсантов Московского военно-политического училища имени Ленина. В дивизию были включены и отошедшие от Гжатска остатки 18-й танковой бригады (7 танков).

Командующий 5-й армией генерал Лелюшенко расположил у населенного пункта Аксанова 19-ю танковую бригаду. На Бородинском поле были расположены три противотанковых артиллерийских полка – 121-й, 367-й и 421-й. Реактивную артиллерию он расположил на огневых позициях в районе Псарево – Кукарино – Сивково, планируя использовать ее для удара по скоплениям войск противника. В центре Бородинского поля занял оборону 230-й запасной полк. Сюда же намечался, после прибытия в последних эшелонах, 322-й полк. Командный пункт командира дивизии полковника Полосухина разместился неподалеку от Бородинского музея. На главном направлении ожидаемого удара немецкой мотопехоты, танков, на железной и шоссейной дорогах Минск – Москва, расположились: 17-й стрелковый полк, батальон курсантов военно-политического училища, дивизионы 154-го гаубичного артиллерийского полка и два противотанковых полка. Здесь же заняла оборону 18-я танковая бригада. Дороги были прикрыты минными полями, проволочными заграждениями, противотанковыми рвами. Разведка, на довольно широком фронте, была возложена на 36-й мотоциклетный полк. В своем резерве командарм оставил 20-ю танковую бригаду и 509-й противотанковый артиллерийский полк, расположив их в районе перекрестка дорог восточнее Артемки. Необходимой тактической плотности на 45-километровом фронте не было. Кроме того фланги армии были открыты. Разрыв между ее фронтом и Волоколамским укрепленным районом достигал 13 километров, Малоярославецким – 22 километра. Эти промежутки командование армии прикрывало, справа – отрядом особого кавалерийского полка, слева – небольшими подвижными истребительными отрядами.

Для того чтобы выбить немцев из Гжатска, была сформирована группа генерала Калинина. Она состояла из двух батальонов пехоты, двадцати одного танка и дивизиона реактивной артиллерии. Группа предприняла целую серию контратак против закрепившихся в городе батальонов полка «Дейчланд». С боями она даже доходила и до Туманова. Командование дивизии «Рейх», в этой связи, перебросило к Гжатску полк «Фюрер» с целью перехватить передвижение советских войск. Захватив обширную возвышенность в районе Слободы, полк прорвал советскую линию обороны и продолжил свое продвижение по автостраде, пока не вошел в непосредственное соприкосновение с Можайской линией обороны. Генерал Гепнер, командующий 4-й танковой группой, после захвата Уваровки решил без промедления двинуть войска на Можайск.

У деревни Ельня (не та Ельня, эта около Минского шоссе) разместились бойцы 17-го стрелкового полка. В дотах по обеим сторонам шоссе были установлены противотанковые орудия. Сапёры 467-го отдельного батальона взорвали мост через речку Еленку. Вечером двенадцатого октября показались первые немецкие танки. Они двигались на большой скорости, с открытыми люками. Видимо, немцы были уверены, что у русских после боёв у Гжатска не осталось сил. Едва они подошли к Ельне, как артиллеристы ударили по головному танку, застопорив движение. Так начались боевые действия моторизованной дивизии СС «Рейх» совместно с подошедшей к этому времени из Вязьмы 10-й танковой дивизией.

Под Можайском частям дивизии «Рейх» пришлось встретиться с сибиряками из состава 32-й дивизии[8 - При описании событий под Москвой используются факты, содержащиеся в журнале боевых действий 32-й стрелковой дивизии.]. По воспоминаниям зеленых (в отличии от черных) эсэсовцев: «… это были рослые, отлично вооруженные солдаты, одетые в широкие овчинные тулупы и шапки, с меховыми сапогами (вероятно, унтами или валенками) на ногах». Вспоминали немцы и «сталинские органы». Один из бывших офицеров тактического штаба дивизии «Рейх» много позднее вспоминал об эффекте, произведенном ими на германцев, в следующих выражениях:

«… Поскольку поблизости не было окопов, я укрылся за деревом, откуда наблюдал за рвущимися реактивными снарядами. Это был незабываемый фейерверк!».

Со своего импровизированного «наблюдательного пункта» он следил за советским огневым налетом, причем ему «врезались в память запах взрывчатки, а также черные, красные и фиолетовые отблески от разрывов воздушных мин, принимавших, если мне не изменяет память, форму головок тюльпанов».

В ходе огневого налета советских «Катюш» на Бородинском поле был тяжело ранен и «папаша Гауссер», командир дивизии «Рейх», потерявший глаз. Он был заменен Биттрихом, командиром полка «Дейчланд».

Проливные дожди также внесли свою лепту в общую картину боев. Как вспоминают очевидцы, их глазам представилась:

«… Ужасная картина: колонна техники, растянувшаяся на сотни километров, в которой в три ряда стояли застрявшие в грязи на автостраде грузовики, увязшие в глинистой жиже нередко по самый капот. Как обычно, не хватало бензина и боеприпасов. Обеспечение (в среднем по двести тонн на дивизию) доставлялось по воздуху. Ценой тяжелейшего, каторжного труда и неимоверных усилий „зеленым эсэсовцам“ удалось проложить пятнадцать километров дороги из кругляка».

Утром тринадцатого октября после мощной артподготовки немецкой пехоте и танкам удалось преодолеть эскарп у деревни Рогачево, но их тут же накрыло пламенем из 70 огнеметов, замаскированных на обочинах дороги. Вклинившись в оборону, немцы захватили Шевардино, Утицы и стремились создать угрозу окружения, и тем самым заставить 17-й полк откатиться назад. Но к этому времени подоспел 322-й стрелковый полк, который с ходу вступил в бой на участке 17-го полка. Батальон капитана Щербакова выбил немцев из деревни Шевардино, а батальон капитана Зленко завязал бой в Утицах. Потерпев неудачу у деревни Ельня, немецкое командование перенесло свои удары на соседние участки обороны. Началась атака на Логиново, с попыткой захватить переправы через реку Москва у Аксаново. Одновременно был нанесен удар на Юдинки (южнее Ельни), в стык 17-го стрелкового полка и батальона курсантов Московского военно-политического училища, с целью обхода 32-й дивизии, и выхода у нее в тылу на автостраду Минск – Москва.

На правом фланге 32-й стрелковой дивизии 521-й стрелковый полк еще не успел полностью занять оборону и немцы, прорвавшись на этом участке, устремились на Аксаново. Части 19-й танковой бригады контратакой совместно с 9-й стрелковой ротой 521-го полка отбросили врага к Беззубово. Положение на участке обороны 521-го полка было восстановлено. Танки и мотопехота немцев атаковали также Фомкино.

За ночь четырнадцатого октября выпал обильный снег. На рассвете позиции 17-го стрелкового полка подверглись шквальной бомбежке. К исходу дня немцам удалось прорвать оборону 17-го стрелкового полка на левом фланге. Деревня Артемки семь раз переходила из рук в руки. Стремительно редели ряды обороняющихся. От батальона курсантов военно-политического училища численностью 700 человек осталось в живых лишь 52 бойца.

В журнале боевых действий 4-й немецкой танковой группы четырнадцатого октября отмечается:

«… Дивизии начали прорыв в районе Бородинского поля. Германская артиллерия под командованием полковника Вейдлинга пробила брешь в советской обороне. Преодолевая полосу врытых в землю огнеметов с электрическим зажиганием, противотанковых препятствий всех видов, минных полей, проволочных заграждений, эскарпов и дотов, в брешь устремились штурмовые части, и первая линия обороны Можайской линии оказалась прорванной».

Пятнадцатого октября немцы захватили Артемки. Возникла угроза прорыва по шоссе к Можайску и далее к Москве. С этого момента никому не известная деревня Артёмки вошла во все известные оперативные сводки – от штаба дивизии до штаба фронта и Ставки. Остановленный на Минской магистрали, противник изменил тактику. Не прекращая атак в этом направлении, он перенёс главный удар танками в центр Бородинского поля, то есть туда, где находился штаб 32-й стрелковой дивизии полковника Полосухина, с целью прорваться к Можайскому шоссе. От захваченной железнодорожной станции Бородино к центру Бородинского поля надвигались десятки танков. Заградительный огонь 572-го и 316-го артполков, а также гвардейских миномётных дивизионов заставил их остановиться. Танковая колонна противника сосредоточилась на шоссе между деревнями Горки и Татариново.

В течение ночи на шестнадцатое октября к фронту обороны подошли части немецкого 9-го армейского корпуса (78-я, 87-я и 267-я пехотные дивизии). Утром на передовой линии, на своем НП, был ранен командующий 5-й армией генерал-майор Лелюшенко. В командование армией вступил генерал-майор Говоров, бывший до этого начальником артиллерии Западного фронта.