Противогазы для Саддама

Он видел, что Карпицкий колеблется.

Может, поэтому и спросил суше, чем следовало:

– В чем суть вашей проблемы?

– Ну, суть ее проста…

– А конкретно?

– Московскому Акционерному Предприятию, о которой вы знаете от своего друга, год назад, ну, может, несколько больше… Это неважно… Некие деловые люди задолжали деньги… Серьезные деньги, даже очень серьезные… И мы никак не можем вернуть того, что принадлежит нам по праву.

– А вы уже предпринимали какие-то попытки?

– Конечно, – неохотно кивнул Карпицкий. – К сожалению, они не привели к положительному результату.

– Вы хорошо знаете своих должников?

– Более или менее.

Ответ удивил Валентина.

– Что значит, более или менее? – переспросил он. – Обычно деловые люди хорошо знают своих должников.

Карпицкий изучающе оглядел Валентина.

Впрочем, во взгляде его не было подозрительности.

Кажется, прямота Валентина пришлась ему по душе, хотя он еще не решил – довериться ли ему полностью?

В конце концов он решился.

– Существует некий банк, – объяснил он. – Будет понятнее, если мы начнем с него. По крайней мере, вы сразу сможете прикинуть, по силам ли вам предлагаемое дело.

– Где расположен банк?

– В Эстонии.

– В Эстонии? – удивился Валентин. – Но это другое государство. Я бы даже сказал, не очень-то благожелательно к России настроенное.

И покачал головой:

– Это не упрощает задачу.

Теперь удивился Карпицкий:

– А разве я обещал ее упростить?

Валентин промолчал.

Он смотрел в сторону автостоянки, где парковался серый «жигуль» с заляпанными грязью номерами.

– Наоборот, – усмехнулся Карпицкий, закуривая. – Я сразу предупредил вас, что задача предстоит не простая. Сложная предстоит задача, сразу предупредил вас я. Может, и непосильная. Так что, если вы чувствуете какие-то сомнения, лучше сразу прекратить разговор. Хотя… – Карпицкий внимательно глянул на Валентина. – Хотя преувеличивать сложность предстоящей задачи тоже не стоит. В конце концов, мы всегда имеем дело с людьми, прежде всего, с людьми. А люди они и есть люди. Не больше, хотя, конечно, и не меньше. Они не всегда уверены в себе, а иногда попадают под власть собственных эмоций…

– Знаете, – улыбнулся Карпицкий, как бы сглаживая невольную сухость разговора. – Года четыре назад в Латвии я наблюдал занятную сценку. Помните восемьдесят девятый год? – быстро спросил он. – Этакая безбрежная эйфория, бесконечное брожение умов, все вертится, как в тумане, всем страшно и весело, особенно в Прибалтике. А я как раз отдыхал в Дубултах в писательском Доме. Ну, море, ветер, работа, зато по вечерам в мой номер набивалось не мало разных людей. Я, знаете, любопытен от природы. Не сильно жалую любопытных, но сам любопытен. Интересно было общаться с узбеками, молдаванами, латышами, литовцами, вообще с людьми из союзных республик. Все же эпоха перемен… Больших перемен… – повторил Карпицкий задумчиво. – Вот они и собирались у меня. Выпивка, понятно, бесконечные разговоры. Как говорил латышский поэт Имант Ластовский: это сближает. Иногда даже слишком, – усмехнулся Карпицкий. – Однажды молдаванин Йон Мэнэскуртэ, обняв Иманта, зарыдал: «Ты же изучал историю! Ты же совсем умный человек! Ты же помнишь звездные часы нашей истории!» Йон всегда не был чужд пафоса, на нем молдаване всегда и горели. «Имант! Имант! – плакал он на плече латыша. – Ты ведь должен помнить, что когда-то наши страны граничили!» Как вы понимаете, – усмехнулся Карпицкий, – слова Йона меня удивили. «Латвия и Молдавия? – уточнил я. – Правильно я понял? Они граничили? Когда? Что происходило в такие периоды со странами, географически разделяющими их?» – «Ты русский, – ответил Йон. – Ты не поймешь, старший брат, – выговорил он с ненавистью. – Тебе мешают масштабы». Я всегда считал Иона другом, но в тот момент он действительно смотрел на меня с ненавистью.

Валентин кивнул.

Садясь в машину, он не сразу сумел включить портативный диктофон, спрятанный в кармане, и теперь был рад неожиданному отвлечению Карпицкого.

Но теперь диктофон был включен.

– Ваши претензии к банку?

– Банк, о котором идет речь, выступил гарантом одной весьма выгодной сделки, соглашение о которой подписала Московское Акционерное Предприятие и таллиннская фирма «Айдор». Этой фирмой руководил эстонский гражданин, немец по происхождению, Георг Хейнке. Думаю, что номинально руководил. Человек он был безвольный, неинтересный, это я точно знаю. В сделку его явно взяли только для того, чтобы он подписывал бумаги. Понимаете? В упомянутом банке в заранее определенный договаривающимися сторонами день должны были появиться наличные деньги в валюте – оплата за два четырехосных вагона самых совершенных на то время противогазов, отправленных в Таллин из России. Банк гарантировал получение валюты. Этой валютой Московское Акционерное Предприятие должно была рассчитаться с фирмами, оплатившими одному из российских оборонных заводов поставку указанных противогазов, ну и, понятно, покрыть собственные расходы.

– Кто оплачивал поставку противогазов?

– Строительная контора ЭСТТРАНССТРОЙ из-под Сургута, есть там такой посёлок Лянтор, и корейцы-предприниматели из Алма-Аты, из предприятия, называвшегося БОР.

– Это аббревиатура?

– Скорее всего. Наверное.

– Как она расшифровывается?

– Не знаю. Какие-нибудь казахские слова.

– И как сделка? Она действительно состоялась?

– Да, действительно состоялась, – кивнул Карпицкий. – И груз был отправлен в пункт назначения. Есть подтверждение того, что в назначенное время он пересек русско-эстонскую границу.

– Значит, строители из поселка Лянтор и корейцы-предприниматели из Алма-Аты выполнили свои обязательства?

– Несомненно, – кивнул Карпицкий. И покачал головой. – К сожалению, удачная часть сделки на этом заканчивается.

– А кто ее начал?

– Сделку?

– Вот именно.

– В сейфе у нас хранится расписка некоего господина Тоома, ныне гражданина независимой Эстонии…

– Расписка напрямую связана со сделкой?

– Нет… К сожалению, нет… Эта расписка связана с собственным долгом гражданина Тоома. В свое время он получил от Московского Акционерного Предприятия крупный кредит, но уклонился от его возврата, почему-то посчитав, что отделение Эстонии и ее самостоятельность дают ему право не признавать больше никаких долгов. Мы, впрочем, не сомневаемся, что рано или поздно господин Тоом вернет взятое. Ведь на плотность государственных границ, особенно таких прозрачных, как нынешняя граница Эстонии и России, не стоит особенно полагаться.

Опустив стекло, Карпицкий выбросил недокуренную сигарету.