Тайна гибели Сергея Есенина. «Черный человек» из ОГПУ

Танцующая Айседора

3 октября 1921 года Сергей Есенин познакомился со всемирно известной танцовщицей Айседорой Дункан, которая приехала в Советскую Россию учить детей новому направлению в танцевальном искусстве. Сорокалетняя танцовщица полюбила поэта страстной, самозабвенной любовью. Они поженились.

Дункан решила после свадьбы увезти Есенина за границу. Формально выезд Есенину был разрешен на три месяца для издания своих стихов. Пробыл он за границей более года. Дункан все делала, чтобы он не возвращался домой, но поэт тяжко тосковал вдали от Родины.

«…Я увезла Есенина из России, где условия жизни пока еще трудные. Я хотела сохранить его для мира. Теперь он возвращается в Россию, чтобы спасти свой разум, так как без России он жить не может. Я знаю, что очень много сердец будут молиться, чтобы этот великий поэт был спасен для того, чтобы и дальше творить Красоту…» – делилась она в газетах.

Есенину решение вернуться давалось нелегко.

Серей Есенин и Айседора Дункан

И все-таки он возвращался. Возвращался другим, каким его никто еще не знал. Он вез с собой поэму «Страна негодяев». Ее уже слышали, ее содержание возмущало даже друзей.

Мэри Дести, биограф Дункан, провожала их в Москву. В своей книге писала: «Когда поезд, увозивший Айседору и Сергея в Москву, тронулся от платформы парижского вокзала, они стояли с бледными лицами, как две маленькие потерянные души…». Есенину оставалось жить два года с небольшим. Они будут для него самыми тяжелыми, но они же станут для поэта взлетной полосой в бессмертие. По возвращении в Москву Есенин развил бурную деятельность, стал хлопотать об образовании издательства, где бы печатали произведения российских писателей и поэтов, подписывал коллективные письма в правительство, объединял вокруг себя крестьянских поэтов. Вполне естественно, он оказался под пристальным вниманием сотрудников ГПУ.

Заговор. Действие развивается

После публикации своей книжицы «Тайна гостиницы Англетер», посвященной Есенину (1991), Э. А. Хлысталов совершенно однозначно сформулировал некое кредо для есениноведов, проводя, впрочем, твердую линию на отыскание истины, которую он непритязательно вывел сам:

«Наш долг – окончательно снять завесу с тайны гибели Есенина и смыть черную краску, толстым слоем наляпанную на честь и достоинство русского национального поэта. Время неумолимо. Сумасшедшая эпоха выдвигает все новые и новые ценности и тут же их отбрасывает. Остается только подлинно ценное. Среди таких подлинных ценностей – поэзия Сергея Есенина. В нашей памяти он навсегда останется молодым, красивым и непокорным, так рано положившим голову на плаху. Да святится имя его!..».

Несмотря на все усилия вывести Есенина из истории с убийством, все снова и снова возникали теории и слухи, что Есенин умер неестественной смертью. Следователь Хлысталов, специалисты-медики, неутомимые есениноведы, проанализировавшие гибель Есенина, разделились на два лагеря: тут – инсценировка суицида, там – самоубийство поэта. Поскольку преступники неизвестны и мотивы убийства до сих пор кажутся загадочными, то многим исследователям не оставалось ничего иного, как оставить открытым вопрос о трагическом конце поэта.

Есенин, убегая из Москвы в Ленинград от грозившего ему суда и вездесущих чекистов, не мог остановиться в «Англетере». Это все равно что добровольно отправиться в кромешный ад вместо рая. В городе на Неве у него было немало добрых знакомых, которые наверняка рассказывали ему об особом режиме в доме по адресу: проспект Майорова, 10/24.

Имея богатый опыт одурачивания гончих службистов, на этот раз он тем более не мог рисковать[3 - Эдуард Хлысталов. Тринадцать уголовных дел Сергея Есенина. М., 1994.]. Декабрьская телеграмма Вольфу Эрлиху[4 - Вольф Иосифович Эрлих (1902–1937) – русский советский поэт. В 1925 году занимал «чекистскую» должность ответственного дежурного Первого дома Ленинградского Совета. Расстрелян в Ленинграде 24 ноября 1937 года. 4 апреля 1956 года определением Военной коллегии Верховного суда СССР реабилитирован «в связи с отсутствием в его действиях состава преступления».]: «Немедленно найди две-три комнаты» – это, скорее всего, фальшивка, которую он якобы получил от поэта, а в действительности она нужна была ему для алиби. Ни один документ, как читатель мог бы убедиться, не подтверждает проживания Есенина в «Англетере». Доказательств этого предостаточно.

Если следовать официальной логике, то нужно проверять данный факт архивными материалами, поскольку обнаруживается следующая странная картина: поэт поселился в пятом, самом захудалом номере гостиницы, где нет не только ванны, но даже чернил; комната отгорожена шкафом от смежного большого помещения, в котором до 1917 года находился большой аптечный склад (данные из контрольно-финансового журнала); ближайшие его соседи – сапожник, парикмахер и даже сумасшедшая чета Ильзбер.

Московский гость живет «по блату», не прописываясь. Такая вольность исключалась, напоминаем о записке (1925 г.) заместителя начальника местного ГПУ И. Л. Леонова в отдел коммунального хозяйства с просьбой поселить в «Англетере» своего агента, которого прописывают и после всех канцелярских формальностей поселяют.

И вот представьте себе картину: всемирно известный человек сидит отшельником четыре дня (в период рождественских праздников) в своей англетеровской обители (в номере 5), никуда не выходит, встречаясь с совсем незнакомыми ему людьми и с тремя-четырьмя персонами, которые ему в друзья не годятся. Поскольку наступили рождественские праздники, то, согласно мемуарной лжи, Есенин устраивает пир с водкой, закусками и нафаршированным гусем. И чуть ли не десяток гостей потчуют себя из многочисленных графинчиков с водкой и бутылок с шампанским. А сам московский гость в это время дрыхнет пьяный на кушетке с зажатой в зубах папироской. Конечно же, сработано топорно, грубо.

Посудите сами. «Гостиницы для приезжающих торгуют, как обычно, – информирует 24 декабря 1925 года "Новая вечерняя газета", – но без продажи пива и крепких напитков».

Далее. Собутыльники, заправившись всем этим добром, расходятся по домам, а поэт, обуреваемый хандрой, режет себе вены на правой руке и даже ладони и плечо (протокол милиционера Горбова), пишет предсмертные стихи кровью. Затем вскарабкивается с двухметровой веревкой от американского чемодана на сооруженную высокую пирамиду на письменном столе. Это после-то сильного кровотечения! Затем обматывает шею веревкой (лишь полтора раза), будто шарфом, и, пристроив конец веревки на вертикальной трубе отопления, заканчивает свою жизнь на бренной земле.

Дальнейшее известно. Не слишком ли много в этой трагедии «случайностей» и штатных и нештатных сотрудников ГПУ? Только сравнительно недавно стало известно, насколько плотно они (Берман, Дубровский, Медведев, Эрлих и др.), как коршуны, кружили вокруг да около пятого номера «Англетера». Следы запланированности кощунственного надругательства, а также попытки его сокрытия – налицо.

О Троцком (вдохновителе) и Блюмкине (исполнителе), личностей которых авторы касаются походя, ленинградские журналисты и литераторы пишут однозначно: «Троцкий был политиком общительным и, видимо, вполне миролюбивым человеком, серьезным и образованным».

В то же время любая биография, сконцентрировавшая свое внимание исключительно на Есенине, не замечает иных фактов и особенностей характера лиц, окружавших поэта и игравших в его жизни важную роль, что особенно относится к его последним месяцам и дням. В самом прямом смысле это известные персоны: «литературный мальчик» В. Эрлих, супруги Е. и Ф. Устиновы, Ушаков, Измайлов и другие мнимые друзья.

Убийство Есенина, может быть, так и осталось бы загадкой, если бы прекратились поиски возможных преступников и мотивов убийства.

А пока все указывало на то, что в известном смысле как поэма «Страна негодяев», так и неосторожные высказывания поэта о властях предержащих, и даже возможный отъезд из Ленинграда с последующей эмиграцией за рубеж (например, в Англию) стали проектом некоего возмездия, что сразу наталкивало на мысль о спецслужбах.

Яков Блюмкин

Но здесь вставал вопрос: почему же покусились на жизнь именно Есенина, а не кого-то из его окружения? Это можно было объяснить, если взять за основу мотив личной вражды между Есениным и тем же Блюмкиным – убийцей посла Мирбаха. Блюмкин со товарищи для многих был и оставался ключевой фигурой, потенциально способной на то, чтобы запланировать и совершить убийство поэта.

Но при этом прежняя биографика забывала напрочь хотя бы взглянуть на «литературного мальчика» В. Эрлиха. Как писал в воспоминаниях литератор М. Райзман: «Вольф Эрлих был честнейшим, правдивым, скромным юношей. Он романтически влюбился в поэзию Сергея Есенина и обожал его самого. Одна беда – в практической жизни он мало что понимал». В этой характеристике – ни слова правды. В практической жизни Эрлих разбирался на «пять с плюсом». В 1925 году секретный сотрудник ГПУ, конечно же, «за особые заслуги» получил две комнаты в доме № 29/33 по улице Некрасова (Бассейном). Кстати, Есенин и угла от советских властей не дождался. «Красная газета» первой поместила информацию о смерти Есенина 28 декабря 1925 года. Из «Дневника» критика и настоящего друга Сергея Есенина, Иннокентия Оксенова: «Вчера около 1 часа дня в "Звезде" я услыхал от Садофьева, что приехал Есенин, и обрадовался. Затем я поехал во Дворец Труда; заседание кончилось в 2? часа, и у ворот я купил "Красную"[5 - «Красная газета» издавалась на широкую ногу, бесплатно распространялась по всей стране. (В 1919 году тираж поставляемой в провинцию газеты составлял более 60 миллионов экземпляров!)] вечерку. Хорошо, что мне попался экземпляр с известием о смерти, иначе я в этот день до вечера ничего не знал бы». Надо отметить, что оперативность работы участников «заговора» – фантастическая и потому крайне подозрительная.

Газета «Правда» и другие СМИ сообщили дату и время вскрытия пятого номера «Англетера» – 28 декабря, 11 часов. При старой полиграфической базе, сложной организационно-технической практике выпуска газеты, необходимости ее транспортировки, за такой немыслимо короткий срок (2–2,5 часа) издание не могло дойти до читателя. Очевидно, Е. Устинова (Рубинштейн) знала об убийстве Есенина уже поздно вечером 27 декабря (воскресенье) и приготовила заранее материал для печати.

28 декабря, когда еще не была проведена судмедэкспертиза тела поэта, «вечерка» известила о его самоубийстве. Ложь тут же подхватили ТАСС, «Окна РОСТА», зарубежные агентства.

Правда, по явному недосмотру кураторов устранения поэта и цензуры «проскочила» статья Бориса Лавренева «Казненный дегенератами» – единственное честное слово о свершившемся злодеянии в хоре фальшивых и трусливых голосов советских писателей. Лавреневу пришлось на собрании литераторов отстаивать свою точку зрения. Показательно: авторы материалов по скорбному поводу не были духовно близки Есенину.

1 января 1926 года ответственному редактору приказали передать редакторство «Красной газеты» сталинскому посланцу И. Степанову-Скворцову.

Последний, правда, формально руководил редакцией, практически же дело возглавил (официально с 24 февраля 1926 г.) Петр Чагин, друг Есенина. И сразу тон отношения к памяти поэта изменился – на время прекратилось посмертное над ним издевательство. Кто знает, может быть, трагедии и не случилось бы, если бы С. М. Киров и П. И. Чагин приехали в Ленинград пораньше (из газетной хроники известно: Киров, назначенный новым партийным руководителем, прибыл в город 29 декабря).

Сергей Есенин и Петр Чагин, редактор газеты «Бакинский рабочий». Баку, 1924 г.

Нельзя исключать, что своевременно информированный Есенин бежал от суда в Ленинград под защиту по-доброму к нему относившегося Кирова-Кострикова, кстати, в отличие от многих заметных большевиков, весьма неплохого литературного критика, ценителя поэзии.

Вскоре П. И. Чагин указал Е. Устиновой (Рубинштейн), как мы знаем, на дверь. Через десять лет за троцкистско-террористическую деятельность ее арестуют и расстреляют.

После смерти Сергея Есенина Вольф Эрлих ни словом не обмолвился в СМИ о трагической гибели Есенина, только через год он опубликовал статью «Четыре дня», в которой не было ни строчки правды[6 - См. Приложения.].

Аргументация

Сегодня представить доказательство, что Есенин был убит, в самом деле чрезвычайно трудно (документы по поводу «самоубийства» Есенина были сделаны наспех, неквалифицированно, как убедительно показали и литератор Виктор Кузнецов, и полковник МВД Эдуард Хлысталов; вдобавок гостиница «Англетер» под предлогом реконструкции была взорвана в 1987 году).

И все-таки есть надежда, что в скором времени «выплывут» на свет новые ошеломляющие документы, которые снимут последние сомнения в теории насильственного устранения Есенина. Среди убежденных сторонников этой позиции, пусть даже исходящих из других, большей частью медицинских, графологических и иных предпосылок, помимо Э. Хлысталова, В. Кузнецова, С. и Ст. Куняевых, В. и С. Безруковы – и это неполный перечень только некоторых значительных исследователей.

Если партийная верхушка Ленинграда (Троцкий, Каменев, Зиновьев) была втянута в «заговор», что не так уж невероятно, то, естественно, у них не было резона для разглашения содержания каких-либо документов.

Убийство из зависти, имея в виду коллег, писателей и поэтов («коллективный Сальери»), редкостью назвать нельзя, однако мотивы и круг соучастников в нашем случае гораздо многослойнее, чем может показаться на первый взгляд. Столь же нелогичным кажется самоубийство Есенина; и если вообще отбросить возможность убийства, то никакого исчерпывающего объяснения по поводу смерти дать просто невозможно. Истинно объективному, человеческому пониманию гения до сих пор препятствовала переоценка его личности, тесно связанная с заботами о сохранении доброго имени его последней жены, Софьи Андреевны. В связи с этим с большой легкостью отбрасываются или самонадеянно интерпретируются в духе представлений нашего времени даже личные мировоззренческие симпатии Есенина.

«Дело Есенина» имеет не чисто медицинский или чисто психологический характер, это поистине историко-психопатографический феномен. Вот о чем следует все время помнить, чтобы не получилось так, что желание станет отцом расследования и приговора!

Разумеется, прошло долгих 90 лет с момента гибели Сергея Есенина. Конечно, сегодня трудно отделить слухи от исторических фактов, но слухи и предположения, особенно если они носят разносторонний характер, не всегда следует торопливо причислять к области басен и легенд, как несоответствующие действительности. Слухи и особенно подозрения, как правило, часто имеют под собой реальную основу, которая должна быть тщательно проанализирована. В «деле Есенина» такое положение вещей особенно бросается в глаза, тем более что гениальное было осознано спустя много лет после смерти Есенина, а потому первое время никто не догадался фиксировать события на бумаге.

Ко всему прочему мы сталкиваемся тут совсем с другим временем, перенестись в которое сегодня не так-то легко. Здесь не только аферы и интриги, но и слежка, клевета, чуть ли не средневековая медицина и не в последнюю очередь своеобразная подача информации.

Если эти обстоятельства собрать воедино, то все указывает на убийство Есенина. И так как версия о физическом устранении поэта получила распространение сразу после смерти Есенина, будучи, однако, вскоре придавлена идеологическими интересами, то последователям концепции гибели не к лицу выискивать доказательства, что Есенин не был убит – пусть этим занимаются те, кто считает, что смерть русского гения наступила в результате суицида.

Однако, прежде чем серьезно заняться вопросом, был ли Есенин все-таки погублен, приходится преодолеть не только мощное сопротивление лобби есениноведов, но и провести глубокую и крайне напряженную исследовательскую работу, ни с чем не сравнимую по своему объему. Поэтому такой труд может быть проделан только по междисциплинарному принципу, то есть при общем сотрудничестве медиков, психологов, социологов и музыковедов и, конечно же, следователей МВД.

В настоящей книге была предпринята попытка подойти к вопросу именно под таким углом зрения, что привело к убедительному подтверждению тезиса о насильственной смерти Есенина. И еще один интересный вопрос: почему многие биографы вновь и вновь атакуют тезис злонамеренного убийства или доводят его ad absurdum, если в их глазах он действительно абсурден?

То, что убийство Есенина не относится к области легенд, мы исчерпывающе здесь показали.

В конце жизни Есенин страдал манией преследования (о всевидящем оке ГПУ мы уже говорили), и это тут же было доведено ad absurdum.

В письмах к особо доверенным друзьям Есенин писал, что жить ему осталось недолго. Можно ли при этом говорить о параноидальных мыслях, если три месяца спустя он действительно погиб? Конечно, нет! И если он не мог отделаться от этой идеи фикс, то дело тут не в мании преследования…