Пуля без комментариев

Потом за Сергеем заехала служебная «Волга». Новая рабочая неделя началась.

2

В январе 1988 года Владимир Семенович Козодоев был вызван на производственное совещание в Сургут. Из далекой таежной глубинки на попутном грузовике он добрался до Колпашева, где трое суток дожидался летной погоды. Как только небо прояснилось, пассажирский «Ан-2» взял курс на столицу заснеженной Северной Сибири.

В аэропорту прибытия Козодоева встретили двое мужчин.

– Владимир Семенович? – уточнил один из них. – Вам необходимо проехать с нами.

– Извините, я на совещание должен успеть, – начал было протестовать Козодоев, но мужчины даже слушать его не стали.

– Мы из КГБ СССР. Следуйте за нами. Вопросов не задавать, по сторонам не оглядываться!

Козодоев как загипнотизированный последовал за этими людьми. Они привезли его в горком партии, проводили в кабинет, расположенный на втором этаже.

Там Владимира Семеновича ожидал сухонький старичок лет семидесяти пяти со звездой Героя Социалистического Труда на груди.

– Садитесь, – предложил он. – Давайте знакомиться. Я представитель оборонного отдела ЦК КПСС Васильев Василий Иванович.

Козодоев представился, сел напротив Васильева за приставной столик.

Представитель ЦК показал на две пухлые папки, лежащие перед ним, и проговорил:

– Буду откровенен с вами. Вот здесь на вас собрано подробнейшее досье. Мне известно о вас все, даже то, что вы сами о себе не знаете.

Васильев достал из кармана пачку «Беломорканала», щелчком выбил из нее папироску, размял пожелтевшими от никотина пальцами, закурил.

Пока он был занят своим делом, Владимир Семенович молчал.

Выпустив клуб едкого дыма в потолок, Василий Иванович продолжил:

– Когда-то, много лет назад, я присутствовал на совещании, где принималось решение всемирно-исторического значения.

Услышав это хвастливое заявление, Козодоев и бровью не повел. Он уже понял, как надо себя вести: сидеть и внимательно слушать, что ему будет рассказывать представитель ЦК. А как же иначе, если его чуть ли не под конвоем доставили не куда-то, а в горком партии. Первое, на что ему указал странный старичок, была папка, на титульном листе которой красовалась надпись «Секретно. КГБ при Совете министров СССР. Дело проверки кандидата № 37/12 (Козодоев В. С.). Том 1». Если бы представитель ЦК, назвавшийся Васильевым, заявил, что лично знал Ленина и был на дружеской ноге со Свердловым, то Козодоев с готовностью согласился бы с этим утверждением и даже не стал бы в уме подсчитывать, сколько лет было Васильеву в год смерти вождя мирового пролетариата.

– В тот день мы решали, кто будет первым космонавтом в СССР, приоткроет для человечества дверь в космос, – продолжил Василий Иванович. – По уровню подготовки этим человеком должен был быть Герман Титов. Но его кандидатура не прошла по политическим соображениям. Не может первый космонавт Советского Союза и всей планеты иметь имя «Герман», что значит «германец». Первый человек, отправившийся в космос, должен быть русским и только русским и происходить из народа. Биография его должна быть чиста и прозрачна, без темных пятен и сомнительных родственников. Этим требованиям соответствовали несколько кандидатов. Кого-то из них продвигал руководитель космической программы, кого-то – представители оборонно-промышленного комплекса, а за кем-то стояли генералы из ВВС. В самый разгар спора поднялся мой начальник, имя которого вам знать не надо. Оно до сих пор засекречено.

Мой тогдашний шеф сказал примерно так:

«Что такое первый полет человека в космос? Во-первых, это наглядный показатель достижений советской науки и техники, а во-вторых, демонстрация всему миру отменного физического здоровья одного отдельно взятого человека, первого космонавта. По большому счету, в космос может полететь любой из нас, кто выдержит перегрузки. Космонавт в ракете «Восток» – это обычный пассажир. Он не будет управлять полетом или принимать ответственные решения. Да, жизнь его будет подвергаться смертельному риску, но что такое жизнь одного человека, когда речь идет о престиже нашего государства? Давайте отставим в стороне все, что связано с полетом, и подумаем о том, что будет после него. А после будет триумф советского государства, всего нашего народа и одного отдельно взятого человека. Этот человек в глазах всего мира будет олицетворением всего того, что добился наш народ со времен Великой Октябрьской социалистической революции. Моя мысль вам понятна? Нашего первого космонавта будут приглашать к себе короли и президенты, главы правительств и дружественных нам рабочих партий. Его фотографии разлетятся миллионами экземпляров по всему миру. Каждый человек, вглядываясь в лицо первого советского космонавта, должен видеть в нем весь наш народ, всю страну, а не железяку, которая вывела космический корабль на орбиту. Кто достоин представлять наш народ, кому с первого взгляда поверят все люди на планете Земля? Юрию Алексеевичу Гагарину. У него обворожительная улыбка. Когда Гагарин улыбается, то веришь ему сразу и безоговорочно».

Васильев решительно ввинтил в пепельницу окурок, пытливо, с прищуром посмотрел в глаза гостю.

– Вот так-то, Владимир Семенович! – подытожил свой исторический экскурс представитель ЦК. – Первый космонавт был выбран по улыбке, а не по своим морально-деловым качествам. Стоит сказать, что Юрий Алексеевич полностью оправдал наши надежды. Весь мир полюбил его, а вместе с ним – и Советский Союз, где живут такие славные парни. Вот что значит сделать правильный выбор! Одна улыбка – и наше государство приобрело миллионы сторонников и друзей по всему миру. Улыбка это качество. У вас тоже есть качество, которое выделяет вас из всех кандидатов для выполнения сложного и ответственного поручения партии. Это порядочность. Не честность и не верность долгу, а именно она.

– Василий Иванович, могу я задать вопрос? – робко спросил Козодоев.

– Пока нет! – отрезал представитель ЦК. – Вначале поговорим о деле. Что вас смутило? Слово «поручение»? Поверьте, мы не собираемся забрасывать вас за границу с секретным заданием и не предложим полететь в новейшей ракете в межзвездное пространство. Вы крепкий руководитель нижнего звена советской газовой промышленности, и именно в этом качестве нам интересны. – Старичок помолчал, прикинул, что еще могло сбить с толку Козодоева, догадался, усмехнулся: – Вы не можете понять, почему я, представитель военного отдела ЦК партии, занимаюсь сугубо производственными вопросами? Запомните, главная линия обороны нашего государства проходит через промышленность, экономику, буровые вышки, находящиеся где-то в тайге. Сто заводских труб всегда были и будут могущественнее, чем тысяча танков и сто тысяч солдат. Из дыма заводских труб можно выковать атомный меч, который одним ударом превратит танковые колонны в ручейки расплавленного металла, а целые полки и дивизии просто испепелит, разметает по всему свету отдельными молекулами.

Козодоев представил на секунду апокалипсическую картину термоядерной войны и согласно кивнул. Мол, да, экономика сильнее штыка.

– Сейчас наша страна переживает не лучшие времена, – продолжил Васильев. – Партия решила открыть новый фронт для укрепления нашей обороноспособности. Вам предстоит быть одним из солдат на этом фронте. Берите ручку и пишите заявление об увольнении с прежнего места работы по собственному желанию.

Через два дня Козодоев сдал дела новому начальнику участка и уехал домой. На вопросы удивленных домочадцев он отвечать не стал, так как сам толком не знал, чем дело кончится.

В конце зимы его вызвали в Москву. В гостинице «Россия» Васильев познакомил Козодоева с неким Гансом Мюллером, гражданином Западной Германии. Под присмотром представителя ЦК Козодоев и Мюллер учредили акционерное общество, советско-германское предприятие «Орион». Вся роль Козодоева при этом свелась к подписанию заранее подготовленных документов.

После формальной части встречи партнеры по бизнесу немного пообщались через переводчика. Козодоев спросил коллегу, как у него дела. Немец в ответ рассказал ему о погоде в Мюнхене.

По приезде в родной город Владимир Семенович был вызван в обком партии, где познакомился с Борисовым и Петровым. В том, что это их настоящие фамилии, Козодоев не сомневался. Эти мужчины показали ему свои паспорта. В АО «Орион» Петров стал заместителем директора по производству, а Борисов взял на себя всю финансовую часть.

Головной офис Козодоеву предложили открыть в здании областного совета профсоюзов, расположенном на центральной площади областного центра, рядом с обкомом партии и Управлением КГБ. Окна нового кабинета Козодоева выходили на памятник Ленину. Великий вождь указывал протянутой рукой не то на мост через реку, не то на дорогу, ведущую к парку культуры и отдыха.

С первых же дней работы руководители компании «Орион» развили бурную деятельность. В Германии Мюллер взял солидный кредит, открыл счет в мюнхенском банке и объявил тендер на покупку оборудования для газотранспортной системы Советского Союза. Одновременно Козодоев, сопровождаемый референтом Васильева, побывал в Министерстве газовой промышленности СССР, где заключил ряд выгодных договоров на обслуживание газопроводов на юге Западной Сибири.

В столице Владимира Семеновича, соучредителя солидной советско-германской фирмы, принимали с распростертыми объятиями. Заместитель министра угощал его кофе, а начальник отдела газификации Сибири отдал в полное распоряжение Козодоева свой служебный автомобиль.

В конце московской командировки Владимир Семенович встретился с Васильевым.

– Сейчас дело пойдет! – сказал Герой Социалистического Труда и азартно потер руки. – Все оборудование, закупленное Мюллером, будет беспошлинно ввезено в СССР и реализовано на нужды советской газовой промышленности. Мы решили, Владимир Семенович, что вам лично не стоит с головой погружаться в бухгалтерские и производственно-технические вопросы. Борисов и Петров – известные специалисты в своем деле, но есть один немаловажный момент, в котором я полагаюсь только на вас.

– Я готов выполнить любое ваше распоряжение, – заявил Козодоев.

– Со всех средств, поступивших на счета «Ориона», двадцать пять процентов вы должны будете перечислять вот сюда. – Васильев выложил перед Владимиром Семеновичем документ с банковскими реквизитами. – Без вашей подписи в «Орионе» ни один рубль не сдвинется с места, так что контролируйте, чтобы оговоренная сумма без задержки поступала в наш банк. Кому принадлежит этот счет, рассказать?

– Не надо.

– Я вижу, что не ошибся в вас, Владимир Семенович, – похвалил сибиряка старичок. – Вот еще что. Мы начали наше знакомство с Гагарина, так что еще раз поговорим о нем. После возвращения из космоса Юрий Алексеевич получил все материальные блага, о которых только может мечтать советский человек. Даже всю его дальнюю родню за счет государства обули, одели, поселили в благоустроенных квартирах. Намек понят? Ваша порядочность без должного вознаграждения не останется.

Получив первую зарплату, Козодоев пришел в недоумение.

– Это все? – спросил он Борисова.

– Нет, конечно, – ответил финансист. – Вторую часть в западногерманских марках Мюллер перечисляет на ваш счет, открытый в мюнхенском банке. Менять марки на рубли по курсу Центробанка СССР смысла нет. Выехать за границу, чтобы лично распорядиться деньгами, вы не можете, так что лучше всего будет дать Мюллеру поручение закупить для вас лично некоторые товары в ФРГ. Я могу организовать это дело, но…

Козодоев намек понял.

– Сколько?

– Десять процентов от суммы реализации.

По поручению Борисова немцы закупили для Козодоева партию видеомагнитофонов, которые он с большой прибылью реализовал через комиссионный магазин. В следующем месяце на имя Владимира Семеновича пришел контейнер с джинсами и модными турецкими свитерами. Для сбыта товаров, поступающих из Германии, Козодоев открыл собственный магазин. В конце 1988 года некогда скромный, никому не известный начальник участка, не торгуясь, купил растаможенный автомобиль «БМВ» последней модели. Об остальном и говорить не приходится!

Римма Витальевна, увидев в окне первый снег, потребовала от мужа норковую шубу.

– Вова! – сказала она. – Я больше в каракулевой шубе ходить не буду! Вова, я навела справки. В нашем городе в норковых шубах ходят всего четыре женщины. Любимый, я должна быть пятой.

– Где ты норковую шубу возьмешь? На базаре?