Скелет в семейном альбоме

– Слава, – подстегнул я коллегу, – ты не Станиславский, паузу не выдерживай.

– Налет был совершен на квартиру гражданки Желомкиной.

– Мать его! – с досады я сплюнул под ноги. – Да лучше бы всю группу «Мираж» в этих гаражах расстреляли, проблем бы меньше было. Слава, ты не ошибся, Веронику Гавриловну завалили?

– Ее, родимую. Сходи, сам посмотри. Она на кухне вся изрезанная лежит.

– Ушам своим не верю! Не родился еще на свете псих, чтобы на Шахиню руку поднять. За Веронику Гавриловну братва без базара голову от туловища отделит. Кого еще убили?

– Племянника и соседку по подъезду. Соседку случайно грохнули. Она приоткрыла дверь, чтобы посмотреть, что этажом выше происходит, и схлопотала пулю в лоб.

– Ну и дела! – развел я руками.

– Это еще не все. – Сергиец чиркнул спичкой, прикурил. – Тут, на детской площадке, с самого утра местные алкаши кучковались, ждали, когда винно-водочный магазин откроют. К обеду они набрали денег, похмелились, стали промышлять на новый пузырь, трое пошли в гаражи поискать пустые бутылки, а один, по фамилии Грачев, остался на лавочке. У него ноги больные, с палочкой ходит. Я знаю этого Грачева, лет пять назад он у нас по краже проходил, год отсидел и вернулся. Короче, Грачев божится, что за рулем «Жигулей», на которых приехали налетчики, был адвокат Машковцов.

– Откуда он его знает? – усомнился я.

– Машковцов был у него защитником на суде. Это еще не все. Я позвонил знакомым, они подтверждают, что у Машковцова в личном пользовании был автомобиль «ВАЗ-2105» вишневого цвета. На точно таком же автомобиле налетчики приехали на дело.

– Где Грачев?

– Он слегка пьяненький. Я велел его в отдел отвезти. Посидит в клетке, протрезвеет, к вечеру продолжим беседу.

– Слава, пока областные боссы не приехали, обрисуй в двух словах, что удалось установить?

Сергиец щелчком отправил окурок в гаражи, тыльной стороной кисти отер уголки губ.

– В половине четвертого к подъезду подъехала «пятерка» вишневого цвета. Адвокат Машковцов остался за рулем, а двое его пассажиров, парни лет двадцати пяти, вошли в дом. Вернулись назад минут через десять, у одного в руках была большая спортивная сумка. Убитых трое: любопытная старушка, Шахиня и ее племянник. Денег в квартире нет. Обрез налетчики оставили на месте преступления.

Пообщавшись с местными операми, к нам подошел Далайханов.

– Я все правильно понял: у нас Шахиню завалили? – спросил он.

– Ее, голубушку, – саркастически усмехнулся Сергиец. – Прикинь, с утра была жива-здорова, а сейчас в луже крови лежит.

– Офигеть! – Айдар сделал вид, что не услышал неуместную колкость. – Как я понимаю, денег в хате нет? Во дела! На какие шиши теперь Лучика хоронить будут?

– Он что, совсем плох? – спросил у меня Сергиец.

– При смерти. Муха ему уже место на Центральном кладбище приготовил и кусок мрамора для памятника заказал… Западло, конечно, конкретное – единственный вор в законе готовится предстать перед Создателем, а деньги на его похороны какие-то проходимцы свистнули.

– За воров не переживай, деньги они найдут. – Сергиец закурил новую сигарету, но поперхнулся дымом и отбросил ее в сторону.

– Я послал людей к адвокату, – продолжил он. – Чем черт не шутит, может быть, и вправду это он налет на Шахиню организовал.

– Слава, адвокат не мог не знать, что Шахиня являлась хранительницей воровского общака. Кто поднял на нее руку – тот покойник, а кто посмел прикоснуться к общаковским деньгам – тот покойник трижды и четырежды. Ни один человек в здравом рассудке на убийство хранительницы общака не пойдет.

– Кто-то же пошел, – логично возразил Сергиец.

– Не будем зря терять время, – предложил я. – Пока сюда не слетелись все, кому делать нечего, давайте начнем работать. К приезду областников мы должны четко представлять, чем занималась Шахиня в последние минуты жизни и как действовали преступники.

Глава 2. Место преступления

Мы – я, Айдар и Сергиец – гуськом вошли в подъезд, где жила Вероника Гавриловна Желомкина. Дверь в одну из квартир на первом этаже была открыта, в прихожей виднелись следы крови. Из глубины квартиры раздавались мужские голоса. Я решил зайти внутрь, посмотреть, кто из следователей прокуратуры приехал на осмотр места происшествия.

В зале у распростертого на полу трупа пожилой женщины на табуретках сидели двое мужчин: следователь прокуратуры Хомутов и незнакомый судебно-медицинский эксперт. Покуривая сигарету с фильтром, эксперт диктовал: «Подвижность конечностей сохранена. Кожные покровы чистые, на ощупь теплые».

– Привет! – Я за руку поздоровался со следователем и экспертом. – Решили начать с первого этажа? Трупы на втором еще не осматривали?

– Мельком глянул, – ответил эксперт. – Тебя кто из них интересует? Женщина? У нее пять проникающих ножевых ранений: два в живот, два в грудь и одно, полосовидное, в шею. Навскидку дело было так: женщина открыла дверь и получила два удара ножом в живот, но осталась на ногах и попыталась закрыть дверь. Преступники оттолкнули ее и ворвались в квартиру. Следующие два ранения она получила в грудь. Убийца метил в сердце, но оба раза взял ниже, и клинок ножа до сердца не достал, жировая ткань правой груди сработала как буфер. Последний удар пришелся в шею. Женщина умерла на кухне от обильной кровопотери. Из всех ранений смертельное только одно, в области сонной артерии.

– Сколько она прожила после ранений?

– Минут пять-шесть, не больше.

– Ого! Забавная ситуация: Шахиня истекает кровью на кухне, а в это время налетчики шарят по квартире. Интересно, она могла им пару слов сказать?

– Исключено, – заверил эксперт. – Рана на шее у потерпевшей глубокая, кровь из нее шла ровным стабильным потоком. Обычно такое состояние сопровождается рефлекторными действиями травмированного лица – он пытается ладонью зажать рану и остановить кровь. Но все усилия напрасны. Кровь идет, потерпевший впадает в неконтролируемую панику, хрипит, слабеет и теряет сознание. На этом активная фаза, когда человек способен членораздельно говорить, закончена. На все про все – не больше двух минут.

– Так-с. – Я наклонился к телу пожилой женщины, осмотрел рану на лбу.

– Мелкашка, – тоном знатока прокомментировал ранение следователь. – Убойная сила была невелика – пуля осталась в голове.

Оставив следователя и судмедэксперта трудиться над составлением протокола осмотра трупа, мы поднялись на второй этаж. Двухкомнатная квартира Вероники Гавриловны была с левой стороны лестничной площадки. На стене, ведущей от дверей Желомкиной вверх, кто-то выцарапал на известке крупными печатными буквами «Батон козел». В ответном послании, написанном фломастером ниже, Батон написал всего три слова, два из которых были нецензурными.

– Велик и могуч русский язык, – сказал Далайханов, показывая на стену. – Вся экспозиция в одном предложении. Тут тебе и пожелание заняться извращенным сексом, и краткая характеристика личности обидчика, и даже запятая поставлена в нужном месте!

Сергиец взглянул на переписку:

– Эти надписи – верный признак того, что в подъезде живет как минимум один подросток, к которому в гости ходят его ровесники.

– Коллеги, обобщая ваши исследования наскальной живописи, хочу высказать свое мнение: в этом подъезде давно не было ремонта, а жильцам его наплевать, как выглядят места общего пользования.

– Логично, – согласились со мной Далайханов и Сергиец.

Пустопорожние разговоры перед началом работы на месте убийства – это своеобразный ритуал, которым оперативники отсекают мир живых людей от безмолвного царства мертвых. Сколько бы убитых ни видел опер на своем веку, как бы с годами ни зачерствело его сердце, но каждая новая смерть – это стресс, а болтовня на отвлекающие темы – защита от чужой всепроникающей боли.

В узкой прихожей квартиры Желомкиной все было забрызгано кровью, одежная вешалка сдернута со стены, обувная стойка перевернута.

– Да тут целый бой шел! – воскликнул Айдар. – Крепко Шахиня за свою жизнь цеплялась.

Из комнаты, которая по замыслу проектировщиков была залом, к нам вышел участковый инспектор милиции, лейтенант лет двадцати восьми.

– Ты знал, кто здесь жил? – спросил я.

– Нет, – ответил он тоном человека, не чувствующего за собой никакой вины. – Я совсем недавно на этом участке. Жильца с пятого этажа знаю. Выезжал к нему на семейный скандал. На эту квартиру жалоб в опорный пункт не поступало.

– Андрей, почему здесь пол деревянный? – встрял в разговор Далайханов. – В обычных пятиэтажках деревянный пол должен быть только на первом и пятом этажах, на остальных стелют линолеум.