Черное сердце

– Пять минут перерыв! – скомандовал он.

Женский персонал бюро судебно-медицинских экспертиз условно делился на три большие группы. Первая работала с живыми лицами, вторая – в морге, третью составляли сотрудницы административного аппарата и лабораторий. Женщины из третьей группы подходили к телу на прозекторском столе с опаской, словно покойник мог вскочить и схватить зазевавшуюся девушку за руку. Врачи и санитарки из отдела живых лиц были увереннее, а сотрудницы морга вовсе не церемонились, подходили к трупу вплотную, бесстыдно рассматривали то, что их интересовало. Молодые женщины и девушки, независимо от группы, при виде детородного органа потерпевшего хихикали в ладошку, перешептывались, долго у тела не задерживались. Зрелые женщины санитаров не стеснялись, открыто обсуждали размеры мужского достоинства бывшего студента, отпускали скабрезные шуточки.

Последней в прозекторскую забежала санитарка морга Зина.

– Фу, успела! Вы еще не начали? О чем тут все толкуют?

Она подошла к столу, мельком глянула на африканца, поморщилась, словно раскусила не тронутую морозом горькую ягоду рябины.

– Господи, было бы о чем говорить! Знавала я одного мужика…

– Все! – хлопнул в ладоши Поклевский. – Дверь закрыть, никого больше не впускать. Кто не успел – тот опоздал. Если кто-то не удовлетворил любопытство, пусть приходит после вскрытия. Покойник не убежит, лишнее ему не отрежем.

Слова Поклевского и санитары, и многоопытная Зина восприняли не как черный юмор, а как обычную констатацию фактов. Покойник действительно никуда не убежит, лишних разрезов на нем никто делать не будет. Работа с мертвыми телами имела свои особенности, одной из которых было отсутствие шуток на «производственные» темы.

– Начали! – скомандовал старший санитар и взялся за пилу.

Первый этап исследования трупа шел по плану, но как только Поклевский вынул из груди Пуантье сердце, так тут же все переменилось.

– Вот ведь! – воскликнул эксперт. – Да тут инфарктом и не пахнет!

По его указанию санитар вызвал двух самых опытных патологоанатомов морга. Они целый час колдовали над сердцем и пришли к неожиданным выводам. Пригласили в прозекторскую начальника областного бюро судебно-медицинских экспертиз профессора Кишиневского.

– Что у вас стряслось? – недовольно спросил Кишиневский.

Рабочий день подходил к концу. Начальник экспертов уже видел себя за семейным столом, с вилкой в руке. В понедельник его жена пообещала приготовить на ужин утку по-пекински, деликатесное блюдо, под которое можно и бокальчик хорошего вина пропустить.

– Он умер от поражения электрическим током, – сказал Поклевский. – Никаких следов естественной сердечной недостаточности нет.

– Как током? – не понял Кишиневский. – Его же нашли лежащим в дверном проеме. Откуда там электричество?

Поклевский велел санитарам перевернуть тело на живот.

– Вот вход, – показал он на две крошечные, едва заметные точки, – а вот выход. Электрическая дуга небольшой мощности прошла со стороны спины через сердце и остановила его. Я не специалист по электричеству, но навскидку могу сказать, что если бы его шарахнуло током от обычной розетки, то на теле были бы видны следы от ожогов… При наружном исследовании трупа я этих крохотных точек даже не заметил. Потом стал искать место входа дуги и нашел.

– Он чернокожий, вот и не видно ожогов, – в задумчивости сказал Кишиневский. – Какое расстояние между точками? Три сантиметра? Что же это может быть? И почему от несильного разряда у него остановилось сердце? Здоровенный ведь мужичище, спортсмен, а сердечко оказалось слабеньким.

– Как бы то ни было, это убийство, – заявил Поклевский. – Я выезжал на место обнаружения трупа. Там никаких проводов из стен не торчало.

После недолгого раздумья Кишиневский принял решение.

– Всем оставаться в прозекторской, – приказал он. – В помещение никого не впускать, причину смерти иностранца не комментировать. Поклевский, вместо тебя сегодня отдежурит другая бригада. Заканчивай вскрытие и будь готов к приему гостей.

О причине смерти Пуантье Кишиневский сообщил дежурному КГБ, Шаргунову и начальнику городского УВД. Первым в морг примчался Шаргунов.

– Самуил, ты про какое электричество толкуешь? – с порога спросил он. – Ты же сам в техникуме был и видел, что там даже розетки рядом нет. Как его могло током ударить, да еще в спину?

Поклевский растопырил средний и указательный пальцы, ткнул ими в свою ладонь. Шаргунов автоматически повторил жест Поклевского.

– Ты хочешь сказать, – озадаченно сказал начальник милиции, – что некто один конец электропровода воткнул в розетку, а вторым концом прикоснулся к спине потерпевшего? Ты посмотри на него! Разве такой здоровяк подпустит к себе чужого? У него на физиономии написано, что он осторожен, как зверь.

– Электричество было не из городской сети, – добавил неясностей эксперт. – Сила тока при соприкосновении с телом была небольшой, но достаточной, чтобы сердце сжалось и больше не разжималось.

– Как жаль, что я в техническом вузе не учился! – воскликнул Шаргунов. – Сейчас бы сообразил, что за абракадабру ты несешь. Самуил! Поясни: если электричество не из розетки, то откуда оно взялось? Его же не шаровая молния поразила.

– Я судебно-медицинский эксперт. Не электрик, не следователь и даже не постовой милиционер. Мое дело – исследовать труп, дать заключение, а выяснять, что да как, в мою компетенцию не входит.

– Остальные органы у него в порядке? – поменял тему Шаргунов.

– Здоров как бык, если не считать следов травматических повреждений. Вот тут, слева по реберной дуге, у него шрам. Я думаю, что это след от пулевого ранения. На лбу, под волосяным покровом, еще один небольшой шрам.

– Когда он их получил?

– Пуля чиркнула ему по ребрам много лет назад, а в лоб он получил относительно недавно. Рубец на голове тонкий, кости черепа под ним не повреждены. Скорее всего, в прошлом году кто-то ударил потерпевшего по голове палкой с ребристыми краями.

За окном мелькнули фары подъехавшего легкового автомобиля. Посмотреть на загадочно погибшего иностранного студента и выслушать объяснения Поклевского прибыл первый посетитель. Им оказался начальник областного УВД генерал Безруков, за ним в морг приехали прокурор города и прокурор Центрального района, сотрудник КГБ Сергеев, инструктор из обкома партии Дивеев, начальник управления хлебопекарной промышленности Кирсанов и его заместитель.

Осмотрев труп, Кирсанов заявил, что в техникуме пищевой промышленности незащищенных электрических сетей нет. За ними следом приезжал еще кто-то, и все, как один, требовали от судмедэкспертов молчать о причине смерти Пуантье. У гражданских чиновников управления хлебопекарной промышленности Шаргунов по указанию генерала собственноручно взял подписку о неразглашении тайны следствия. К представителю партии Шаргунов подходить не стал. Партия сама знает, что можно выносить на суд общественности, а что нет.

После того как гости разъехались, в прозекторской остались Шаргунов и Поклевский.

– Самуил, я вижу, что ты устал, что тебе надоело весь вечер говорить одно и то же. Но будь другом, удели мне минутку внимания. Как ты думаешь, откуда взялось электричество? Преступники принесли с собой трансформатор, который понизил напряжение в сети?

– Я думаю, что это был мощный аккумулятор.

Шаргунов согнул руки в локтях перед собой, словно держал на них тяжелый автомобильный аккумулятор.

– Ты хочешь сказать, что преступников было двое? – спросил он. – Первый шел с аккумулятором, второй – с проводом с оголенными концами?

Эксперт тяжело вздохнул:

– Я уже, кажется, объяснял…

– Погоди! Ладно, согласен, – перебил его Шаргунов. – Ты не электрик и не следователь, но ты, Самуил, – умнейший мужик! Если ты считаешь, что потерпевшего шарахнули током от аккумулятора, значит, так оно и было. Оставим эту тему. Скажи мне вот что: почему от какого-то аккумулятора у него остановилось сердце?

– Проведем химические исследования, скажу точнее, а пока мое неофициальное мнение – он был предельно возбужден. Сердце его работало учащенно, с каждым ударом прогоняло через себя большой объем крови. От удара током оно резко сократилось, а расправиться снова не смогло. У вас когда-нибудь ногу судорогой сводило? У потерпевшего, образно говоря, сердце судорогой свело, и он мгновенно умер.

– Кукла вуду, – забыв о собеседнике, пробормотал Шаргунов. – Кроме куклы, в кабинете МОПП больше ничего необычного не было. Хотя… Кто-то же закрыл за ним дверь. Самуил, его могли напугать? Представь, он входит в соседний класс, а тут из-за угла неожиданно выпрыгивает человек в африканской маске и как заорет: «А-а-а!» Да еще кукла в руках.

– Он умер не от страха, не от разрыва сердца, а от удара электрическим током. Больше я пока ничего говорить не буду, подожду результатов химического исследования.

3

Ночью в областном центре кипела работа. Начальники различных ведомств спешили доложить в Москву о чрезвычайном происшествии и запросить инструкции для дальнейших действий. Первым до столичного руководства дозвонился начальник областного управления КГБ. Куратор направления внимательно выслушал его и сказал:

– Задумка разом опрокинуть всю милицейскую верхушку области неплохая, но палка, как известно, о двух концах. Кто должен осуществлять надзор за иностранцами? Мы. Давай не будем спешить и понаблюдаем, как будут развиваться события. Пусть милиция землю роет, раскрывает преступление. Это, в конце концов, их обязанность, не наша. Раскроют преступление – хорошо, нет – тоже неплохо. Будет с чем к Федорчуку идти. Но в любом случае информация о насильственной смерти иностранца не должна распространиться по городу. Официальная причина его смерти – инфаркт.

При докладе в Москву генерал Безруков подстраховался дважды. По обычному телефону он звонить не стал. На связь с руководством вышел по каналам высокочастотной засекреченной связи. Сообщать куратору областного управления генерал не стал, а напрямую обратился к его начальнику, высокопоставленному сотруднику центрального аппарата МВД, с которым был знаком лично. Собеседник генерала считался человеком Щелокова, то есть ему можно было доверять. С вновь назначенным куратором области Безруков откровенничать бы не стал – себе дороже. Новые назначенцы в центральном аппарате были или лично подобраны министром Федорчуком, или являлись кадровыми сотрудниками КГБ, временно прикомандированными в Министерство внутренних дел для «наведения порядка». Волк в овечьей шкуре всегда останется волком, чекист – чекистом, а им, доблестным наследникам Железного Феликса, Безруков не доверял. Даже «соседу» – начальнику областного управления КГБ – не верил, хотя на заседаниях бюро обкома они сидели рядом, иногда обменивались безобидными шуточками по поводу выступающего. Всякий раз, когда Безруков встречал «соседа», его подмывало спросить: «Ну как, много на меня компромата насобирал?»