Убийственный возраст

– От выговора ему никак не отвертеться? – не надеясь на положительный ответ, спросил Абрамкин.

– Придется наказать, хотя сегодня он был прав от первого слова и до последнего. Другое дело, что правда его идет в разрез с линией партии. Кстати, идея сравнения микрорайонов с государствами очень интересная. Что-то в этом есть. Давай еще по одной!

Выпив и закусив остатками зефира, Балагуров сказал:

– Передай Ефремову: пусть под Туриста роет яму. Законно, не законно – плевать как! О, расскажу тебе забавный случай! Мы же в областной центр из поселка переехали. У меня сыну шестнадцать лет. Он из нашего техникума перевелся в машиностроительный, подружился с одногруппником, тот позвал его в гости. А живет новый приятель на улице Волгоградской.

Абрамкин с нескрываемым интересом посмотрел на начальника.

– Приезжает сын домой, – продолжил Балагуров, – и говорит, что по дороге к дому одногруппника они встретили Туриста. Тот расспросил сына, как жизнь в поселке, то-се… И разрешил ему приходить во дворы по Волгоградской в любое время! Ты понял, какая сволочь? Сын вторую неделю в городе, а Турист уже про него все разузнал.

– Не сомневаюсь, что одногруппник вашего сына неспроста в гости позвал.

– Я в этом тоже не сомневаюсь, так что пусть наш прыткий молодой друг роет под него яму. В нужный момент мы должны иметь на Туриста пухлое досье с компроматом. Ну, жахнем еще по одной без закуски?

– За замполита! – поднял рюмку Абрамкин. – Чтобы ему на новом месте чекисты ловушку подстроили и пинком под зад на гражданку отправили.

– Дельный тост! Поехали!

3

В четверг на улице был такой мороз, что старшеклассники на большой перемене, не сговариваясь, пошли курить в мужской туалет, а не на улицу, как обычно. В коридоре у туалета десятиклассник Сергей Козодоев подозвал к себе шустрого на вид паренька из шестого класса.

– Тебя как зовут? Сергей? Тезка. Тебе – ответственное задание. Постоишь на атасе. Если в нашу сторону пойдет директриса, забежишь и дашь знать. Понял? Давай, Серый, мы на тебя надеемся!

Шестиклассник, польщенный доверием взрослых парней, с важным видом занял боевой пост у окна, а десятиклассники пошли перекурить, обменяться дворовыми новостями и слухами.

– Черт возьми, на дворе ноябрь месяц, а морозы второй день стоят как зимой! – доставая пачку сигарет, сказал Витя Абрамкин.

– Из-за мороза они гроб и уронили, – прикуривая, сказал парень из десятого «Б». – Руки у могильщиков замерзли, вот они гроб и не удержали.

Опоздав на несколько минут, в туалет забежал девятиклассник Олег Баландович.

– Чуваки, что я вам расскажу, вы в отпад выпадете! – захлебываясь от нетерпения, начал он. – Вчера мы с корешем напились, как две свиньи, и пошли приключения искать. Сам не помню как, оказались мы у гастронома, по ту сторону Волгоградской. Видим, стоят у винного магазина местные мордовороты, человек восемь. Стоят они, значит, на выпивку деньги считают. Я, как увидел их, говорю корешу: «Осел слепошарый, ты куда прешь? Если сейчас они увидят нас, поймают, отведут за угол дома и так отметелят, что мама родная не узнает». И тут… – Рассказчик, привлекая внимание, сделал эффектную паузу, глубоко вздохнул и продолжил: – И тут у моего кореша в мозгах переклинило, он как заорет на всю улицу: «Эй, чуваки, вы не у того отдела стоите! Идите в молочный, там для вас кефир привезли!»

Баландович был известный врун, почти все его похождения были или вымышленными, или сильно приукрашенными, но слушать его было интересно.

– Короче, – подытожил он свой рассказ, – они бежали за нами целый километр. Я уже стал задыхаться, чую, немного нам жить осталось…

Закончить рассказ о лихих приключениях Баландович не успел. В туалет заскочил стоявший на стреме шестиклассник Сергей.

– Атас! – дурным голосом завопил он.

Парни мгновенно побросали окурки и гурьбой вывалили в коридор. Навстречу им шла учитель географии Галина Федоровна. На директрису она даже издали не походила.

– Вот дебил! – коротко выразил свои чувства Козодоев. – Такую историю дослушать не дал! Ты, тезка, что, не знаешь, как директор школы выглядит?

– Я думал, это она, – виновато потупился шестиклассник.

– Мать его! – всплеснул руками Абрамкин. – Страна нуждается в героях, рожают бабы дураков!

Витя Абрамкин частенько повторял присказки своего отца, начальника уголовного розыска. Если бы в коридоре не было лишних людей, то Витя припомнил бы и другую поговорку, начинающуюся с нескольких непечатных слов подряд.

Оглушающе зазвенел звонок на урок. Козодоев поспешил в класс и успел заскочить в него за пару секунд до учительницы обществоведения Надежды Павловны Котовщиковой.

– Фу, кто так накурился? – разгоняя классным журналом воздух перед собой, спросила Котовщикова. – Козодоев, от тебя так табачищем прет?

– Вы что, Надежда Павловна, я же не курю! – наигранно оскорбился Сергей. – Курить – здоровью вредить!

– Тогда почему от тебя сигаретами пахнет?

– Я в туалет зашел, а там какие-то пацаны накурили, вот одежда и пропиталась, – заученно ответил Козодоев.

– Надежда Павловна, это Беленький накурился! – подал с задней парты голос Вася Савченко, известный доморощенный острослов. – Я отсюда чувствую, как от него куревом несет.

Прилежный Саша Беленький, твердый хорошист, сидел за первой партой у учительского стола. Представить его с сигаретой было невозможно.

– Савченко, откроешь рот, когда я скажу, – поставила на место говорливого ученика Котовщикова. – Сегодня мы приступим к изучению новой темы. Откройте тетради и запишите тему урока… Голубева, где твоя тетрадь? Ты почему на листочке пишешь?

– Я дома тетрадь забыла, – потупившись, негромко ответила Голубева.

– Скажи, Наташа, о чем ты думала, когда в школу собиралась?

– О мужчинах! – негромко, но так, чтобы все услышали, сказал Савченко.

В классе вынужденно засмеялись. Шутка о мужчинах была не смешной, но по неписаным школьным законам класс должен был поддержать шутника, хотя смеяться было не над чем. Наташа Голубева была сложившаяся семнадцатилетняя девушка, симпатичная, раскованная. О чем ей еще думать, как не о мужчинах? Не о женщинах же.

– Савченко, еще слово, и ты пойдешь к директору, – пригрозила учитель. – Запишем тему урока: «Борьба за мир – основное направление внешней политики СССР».

Как только ученики склонились над тетрадями, Козодоев абстрагировался от школы и стал размышлять о делах более важных, чем внешняя политика Советского государства.

«Когда мне провести „акцию“ и с кем на нее идти? – стал прикидывать он. – Бык, дружок мой закадычный, отпадает так и так. На улице Волгоградской он шкодить не может. Придется идти с Фрицем-младшим, а с него, в случае чего, толку мало».

Пока Надежда Павловна рассказывала тему урока, ученики незаметно занимались своими делами. Обществоведение было одним из самых несложных предметов в школьной программе. Чтобы понять его сущность, надо было твердо усвоить несколько истин. Первая: все советское – хорошо, все капиталистическое – плохо. Если в мире капитализма и есть что-то хорошее, то это достигнуто за счет безжалостной эксплуатации трудящихся, безработицы, гонки вооружений и агрессивной политики неоколониализма. Если что-то в советском строе было плохо, то это следствие временных трудностей, вызванных Великой Отечественной войной, послевоенной разрухой и происками империалистических держав. Вторая истина, непреложная: партия – это авангард советского общества, его руководящая и направляющая сила. В принципе – это все. Вольный пересказ этих двух основополагающих истин гарантировал положительную отметку в журнале.

Мельком глянув на свою соседку по парте Наташу Голубеву, Сергей продолжил невеселые размышления: «Вопрос дня: где, с кем и когда? Моя „акция“ должна превзойти последнюю выходку Шакиры. Он тогда рискнул пошутить в „Швейцарии“, значит, мне надо сделать что-то еще более вызывающее».

Равиль Шакурзянов по кличке Шакира, крепкий восемнадцатилетний татарин, был заводилой в компании Сергея. Со дня на день Шакира ждал повестку в армию. Превзойти его напоследок было делом чести для Козодоева.

«Акцией» среди подростков Ленинского района называлась дерзкая шутка, действия на грани правонарушения. Например, зимой была популярна шутка под названием «Пьяная сестра». Для ее проведения на остановке общественного транспорта высматривалась хорошо одетая одинокая девочка лет четырнадцати-пятнадцати. Главный в «акции» парень подбегал к девчонке, хватал ее за воротник и начинал с силой трясти из стороны в сторону, громко приговаривая: «Таня, ты снова напилась! Как я тебя домой поведу? Мать опять всю ночь плакать будет».

Во время энергичной тряски жертва не могла ничего возразить, и со стороны казалось, что девчонка действительно еле стоит на ногах. Если ожидающие транспорт пассажиры не начинали возмущаться распущенными нравами современной молодежи, то к «сестре» подбегали еще два-три парня и начинали громко кричать: «Танюха, ты где так нахрюкалась? Опять весь подъезд заблюешь!» При подходе любого автобуса или троллейбуса жертву шутки отпускали, и она тут же прыгала в транспорт, лишь бы поскорее скрыться от незнакомых придурков и укоризненных взглядов добропорядочных моралистов.

Во время проведения «акций» случались досадные осечки. Прошлой зимой за «пьяную сестру» вступился коренастый гражданин лет сорока. Без лишних слов он врезал липовому «брату» по челюсти и выбил два зуба.

В последнее время подросткам из пятьдесят пятой школы, где учился Сергей Козодоев, полюбилась акция под названием «Рассеянный почтальон». В ней участвовали два человека. Днем, пока все взрослые на работе, а старухи пенсионерки еще не выползли на лавочки, два подростка входили в подъезд. Один из них проволочкой, загнутой крючком, снимал с почтовых ящиков все навесные замки. Пока он трудился, второй участник «акции» проверял почтовые ящики и забирал все письма. Покончив с одним подъездом, подростки переходили во второй, где на почтовые ящики, не имеющие замков, навешивали замочки с соседнего подъезда. Письма в этом подъезде также изымались. Вечером, когда вся компания собиралась, происходила коллективная читка похищенной корреспонденции. Среди подростков считалось, что «акция» удалась на славу, если над каким-нибудь письмом все смеялись до слез.

«На прошлой „акции“ Шакире попалось письмо из колонии для несовершеннолетних, – припоминал Козодоев. – В нем юный зэк признавался в любви к Марине, которую никогда не видел. Над его описанием их предстоящей встречи вся толпа ржала до колик. В последний раз так веселились над посланием солдата, узнавшего об измене любимой девушки. Письмо было необычным: на одной стороне листа текст с нецензурными пожеланиями, а на другой – оттиск подошвы сапога и стишок: „Если бы не этот сапог солдата, ты бы спала с солдатами НАТО“. Нашел чем пугать советскую девушку! Его бывшая возлюбленная, может быть, спит и видит, как ее целует загорелый сержант из штата Арканзас. Но к черту эту армию и этого зэка с его любимой Мариной! Мне надо действовать на этой неделе, иначе Шакиру призовут, и он уйдет непревзойденным мастером дерзких шуток и веселых провокаций».