Сердце Мира

– Здесь! – отвечал голос издалека. – Что с ним, жив он или умер?

– Нет! Но без воды он не проживет и часа. Я решил достать ему воды, а если погибну, то вы все объясните вашему отцу. Отдайте ему мою половину нашего символа, а сеньору скажите, чтобы он не шел дальше, а возвращался в Мексику. Прощайте, сеньора!

– Постойте, дон Игнасио! – ответила она мне, уже совсем близко. – Я уже достала воды из пещеры.

Я не мог произнести ни слова от изумления и стыда, что чужая девушка была мужественнее меня, который столь многим обязан сеньору. Я хотел о чем-то ее спросить, но она в изнеможении опустилась на колени и потом упала в обморок. Взяв воду, я подошел к Стрикленду и прежде всего провел намоченной рукой по его губам. Одно только прикосновение влаги оживило его.

– Это вода, я чувствую воду! – скорее догадался, чем расслышал я слабый голос друга.

Сердце мое переполнилось радостью. Я давал ему пить крайне осторожно, хотя он просил и умолял дать еще и еще. В течение целого часа я так, капля по капле, поил сеньора. Вскоре глаза его немного прояснились, щеки утратили свой мертвенный оттенок.

– Эта вода спасла меня! – проговорил он. – Кто ее достал?

– Я расскажу вам об этом завтра, а теперь, если можете, постарайтесь заснуть.

XIII. Клятва

Встав на рассвете, я зажег костер, чтобы приготовить горячую пищу сеньору, продолжавшему крепко спать. Ко мне подошла Майя, и я увидел, что ее руки и ноги были расцарапаны. – Сеньора, – обратился я к ней, – прошлой ночью я произнес оскорбительные слова, которые прошу мне простить. Я вижу, что был неправ по отношению к вам. Простите меня, и я обещаю быть вам верным слугой, если только мои услуги смогут вам когда-либо потребоваться.

– Благодарю сердечно за эти слова, дон Игнасио, и готова забыть те, которые вырвались у вас прошлой ночью. Вы угадали мою тайну, и я не стыжусь ее. Я только сожалею, что так мало стою сеньора. Прошу вас, не настраивайте его против меня и не разлучайте нас, если моя любовь тронет его. Напротив, я прошу вас оказать нам всякое содействие…

– Вы требуете от меня большой клятвы, касающейся будущего, которое никому не ведомо…

– Знаю, сеньор, но вспомните, что ваш друг, который теперь так спокойно спит, был бы бездыханным трупом, если бы не я. Вспомните, что вы стремитесь попасть в Столицу Сердца, где выгодно иметь в моем лице друга… Не давайте обещания, если не хотите, но знайте, что я буду вам страшным врагом!

– Не стоит мне угрожать. Я не боюсь угроз. Он сам себе господин, и потому обещаю, что не буду становиться между вами… Смотрите, он просыпается.

Майя повернулась к костру, сняла котелок, и мы подошли к сеньору.

– Вот горячая пища, – сказала девушка, но сеньор с недоумением посмотрел на нее и спросил:

– Что такое случилось, Майя?

– Вчера вечером, доставая мне цветок, вы были укушены змеей и чуть не умерли!

– Помню. И наверняка умер бы, если бы вы не высосали кровь из раны и не стянули мне так крепко руку. А дальше? Дальше?

– Когда миновала опасность отравления, вас стала мучить сильная жажда, а у нас не было ни капли воды для вас.

– Да, помню и это. Никому не пожелаю испытать такого мучения. Но я выпил воды и ожил. Кто принес ее мне?

– Отец отправился верхом к источнику…

– Он вернулся?

– Нет еще.

– Значит, не он привез воду. Откуда же она появилась?

– Из куэвы, которую мы вместе вчера осматривали…

– Кто же спустился туда? Ведь она недоступна!

– Я спустилась.

– Вы?! Нет, это немыслимо! Не шутите, кто туда спустился?

– Я не шучу, сеньор. Вы умирали от жажды, а отец мог не успеть вернуться… Тогда я взяла ведро и спустилась вниз. Мне посчастливилось вернуться невредимой и вовремя, чтобы предупредить дона Игнасио, который собирался сделать то же самое. Я расскажу об этом после подробнее, а теперь вам надо поесть…

Сеньор Стрикленд протянул к ней руки и заключил в свои объятия. Таким образом они безмолвно объяснились в любви среди дикой пустыни, при одном молчаливом свидетеле, которым был я.

– Не забудьте, что я только простая индейская девушка, – проговорила она, – а ведь вы господин среди белых. Хорошо ли вам любить меня?

– Очень хорошо, потому что вы самая благородная из всех девушек, когда-либо виденных мной, и вы спасли мне жизнь!

Зибальбай вернулся только к полудню. Мул споткнулся об острый камень и захромал.

– Он еще жив? – спросил старик у дочери.

– Да, отец!

– Крепок же он! Я думал, что жажда непременно убьет его раньше.

– Ему дали воды… Я спустилась в куэву и достала воды, – добавила она после некоторого колебания.

Старик с изумлением взглянул на девушку.

– Как это у тебя достало мужества спуститься в это страшное место? – Я хотела спасти друга… Ведь я знала, что ты не успеешь вернуться. Зибальбай задумался и медленно проговорил:

– Мне кажется, что этому белому человеку лучше было умереть: боюсь, что он причинит нам много затруднений. Богам было угодно сохранить твою жизнь, и помни, что она принадлежит им и что мы должны идти по тому пути, который они избрали для тебя, а не по тому, который ты выберешь сама. Помни также, что в Столице Сердца тебя ожидает некто, который может многое сказать против твоей дружбы с белым пришельцем.

В тот же вечер, отозвав меня в сторону, Майя передала мне слова своего отца.

– Я вижу, что не обойдусь без вашей помощи, дон Игнасио, так как отец будет против меня, если мои желания будут мешать его планам. Я убеждена только в том, что моя жизнь не во власти богов, я утратила веру в тех, которым поклонялись отец и я, если только когда-нибудь имела эту веру!

– В вас говорит горячность, но я полагаю, что было бы разумнее, если бы ваш отец не слышал таких слов.

– Разве вы верите нашим богам, дон Игнасио? – спросила она меня удивленно.

– Нет, сеньора. Я христианин, не признаю идолов и не желаю общаться с их поклонниками.

– Понимаю. Вы хотите общаться только с богатством этих поклонников. Но почему бы и мне не стать христианкой? Я уже многое узнала о вашей вере и нахожу, что она чиста, велика и спасительна для нас, смертных!

– От души желаю вашего полного просветления! – ответил я. – Но не по-христиански упрекать меня в стремлении к богатствам, которых я домогаюсь лишь в интересах своего народа, а не для себя.

– Простите меня, дон Игнасио. Тон мой был резким, как и ваш еще недавно… Но я слышу, что сеньор зовет меня!

Еще два дня пришлось нам пробыть на месте, пока сеньор не окреп настолько, что мог продолжать путь. Десять дней мы двигались по пустынной равнине и только на одиннадцатый дошли до пологих склонов довольно высоких гор. Еще через сутки мы достигли линии снегов и были вынуждены оставить мулов, которых нечем было бы кормить. Эту ночь мы провели, зарывшись в снегу и тщетно стараясь заснуть. Время от времени нас будил отдаленный шум, похожий на раскаты грома, – это были падающие с гор лавины.